Любовь и безумие на сцене Театра оперы и балета

Репертуар Театра оперы и балета, в отличие от большинства столичных театров, всегда привлекает содержательностью программы, позволяющей приглашать ведущих зарубежных солистов. Имена именитых гастролёров, как и сам шедевр А.Адана - балет "Жизель", регулярно появляются в афишах театра.

Но такой тонко, умно и технично сделанной "Жизели" автор этих строк на бакинской сцене давно не видела. И в этом, безусловно, заслуга роскошного интернационального дуэта - примы-балерины Украинской национальной оперы, обладательницы золотых медалей и первых премий четырех международных конкурсов артистов балета Ольги Голицы и лауреата международных конкурсов артистов балета Яна Ваня (Чехия).

Даже чисто внешне, дуэт О.Голица-Я.Ваня смотрится очень гармонично: изящная светленькая украинская прима едва дотягивается до плеча рослого и весьма импозантного чешского красавца. Отметим, что дуэт успешно апробировал себя в Баку на прошлогодней постановке "Лебединого озера" - и на сей раз, на их  исполнение хотелось смотреть, не отрываясь, как на дорогу в тумане: казалось, отвлечешься на секунду - и пропустишь самое главное. И всё это - на фоне фантастически красивой и по-французски изящной музыки А.Адана, под которую даже страдать приятно, и что ни номер - балетный шлягер.

А теперь поподробнее...

Чем больше узнаешь классический репертуар (за исключением комического), тем больше создаётся ощущение, что любовь - это не дар небес, а, скорее, наказание с неизменным трагическим финальным атрибутом. Ну, а если рассматривать сюжеты классических постановок в ракурсе гендерного равноправия - и тут явный перекос, причём не в пользу женщин. В большинстве случаев жертвой становится именно главный женский персонаж.

Вот и в хрестоматийной балетной постановке "Жизель" А.Адана весь сюжет построен вокруг трагической судьбы деревенской девушки - Жизель, которая влюбилась не в того, в кого надо - в графа Альберта, обручённого с красавицей-аристократкой. Правда, граф обманул несчастное создание, переодевшись в одежду простого крестьянина. Жизель строит планы относительно свадебных колоколов, не слушая доводы влюблённого в неё лесничего, утверждающего, что её возлюбленный не тот, за кого он себя выдаёт. Позднее - прозрение и, как результат, сумасшествие, а затем и смерть главной героини.

Вторая часть балета - фантастическая. После смерти Жизель становится вилисой, присоединяясь к душам обманутых девушек, умерших от несчастной любви. Совесть мучает и лесничего, и графа. Пробираясь ночью к могиле Жизель, лесничий погибает, окружённый хороводом вилис, и только любовь Жизель спасает графа от верной гибели.

С точки зрения современного психоанализа, пара Жизель-Альберт хрестоматийный пример Хозяина и Жертвы. Иначе логически объяснить, почему Жизель прощает и, мало того, помогает своему невольному убийце избежать заслуженной кары - просто немыслимо.

На репетиции блистал чешский премьер, но уже в самом спектакле, украинская прима затмила своего партнёра  -  сплошные восторженные "ахи". В первом акте Жизель-Голица, полная неподдельного веселья и шаловливого кокетства, легко порхала в знаменитой юбочке Жизели (без полоски по низу подола, но в кокетливом фартучке), трогательно-простодушно гадала по цветку на любимого, и, в то же время, чисто по-женски восхищалась роскошью одеяния знатной дамы. И была удивительная хрупкость, бесплотность во втором акте: в бисерных pas de bourree, эфемерно-полётной в стремительном grand pas de chat по диагонали (словно порыв ветра), sissonne и в знаменитых entrechat - высоких и невесомых.

Создавалась иллюзия, что во втором акте Ольга Голица практически не касалась земли, но, даже преобразившись духом, Жизель-Голица, словно сохранила волнующую нежность, теплоту земной любви (корпус и руки у балерины удивительно мягкие и свободные), которая позволила бросить вызов в борьбе за жизнь Альберта мстительной повелительнице вилис -  Мирте. А эта мягкая властная линия Adagio в ее исполнении будто манила, притягивала не только Альберта, но и весь зрительный зал.

Обычно уровень артистического мастерства балерины в балете "Жизель" принято оценивать по образной трансформации двух разноплановых актов - от очаровательной деревенской простушки (ею очаровывается не только Альберт, но, невольно, и его невеста) до изысканно-утончённого духа. Автор этих строк артистизм балерины оценивает исключительно по исполнению ею сцены безумия Жизели. Именно в последние минуты первого акта в каждой балерине, исполняющей Жизель, "включается" драматическая актриса, каждый жест которой вносит дополнительную смысловую нагрузку.

Чтобы безупречно не только станцевать, но и правдоподобно сыграть сцену безумия, каждая балерина готовится к ней по-своему (тем более, что русская хореографическая школа даёт большую степень свободы в воплощении данной сцены).

О.Голица выбрала вариант грезы - придуманный ею при жизни идеальный мир. Была экспрессивность и, в то же время, трогательная беззащитность во взмахах тонких рук (удивительно правдоподобная дрожь пальцев, рук); была и временная "незрячесть", когда помутившееся сознание отказывалось видеть реальность, возвращая её к моментам любви недавнего прошлого; был и трепетный, мятежный порыв героини, когда открылся обман, и обезумевшая от горя девушка металась и кружила в кольце людей, расчерчивая шпагой магические круги, разделяющие жизнь и смерть.

"Жизель" - из разряда женских балетов, и её исполнительница - это, своего рода, интерпретатор всего спектакля - его стиля, "тональности". Однако, в балете главная мужская партия не менее важна и в этом смысле Яна Ваня можно назвать почти идеальным партнёром - фактурный, статный, внимательный, артистичный, что особенно ценно в первом акте, где для партии Альберта мало танцевальных номеров, но нужно сей факт компенсировать весьма драматически убедительным изображением любви, либо простого флирта с героиней и пережить, после её безумия и смерти, нравственное перерождение во втором акте. Харизматичный и нарциссического вида Альберт-Ваня явно просто флиртовал с обычной деревенской простушкой. Особого эмоционального катарсиса во втором акте его герой не пережил, но танцевал Я.Ваня просто божественно!

Во втором акте Альберт-Ваня не только продемонстрировал в Pas de deux великолепную технику, но и физическую выносливость в эффектных высоких поддержках своей партнёрши, словно действительно поднимал бесплотный дух. При этом даже на репетиции настолько эффектно выполнил прыжковую вариацию, что весь женский кордебалет восхищённо следил за "полётами" чешского премьера. А "на десерт", ближе к финалу, под овации и первые выкрики "Браво!" исполнил столь редко исполняемый entrechat six.

И, самое главное, Ян Ваня выглядел весьма аристократично, что, безусловно, важно для данной партии, и весьма артистично, бережно сохраняя хрупкую эстетику хрестоматийного классического балета.

У Мирты - Эльмиры Сулеймановой на репетиции одна нога была перебинтована. Как объяснила известный хореограф Медина Алиева в приватной беседе: "Партия Мирты, хоть и небольшая, но сложная в техническом плане и весьма коварная. Даже при репетиции партии уже начинают проявляться старые травмы". Э.Сулейманова с хорошими пластичными руками и по стати, по линиям - настоящая Мирта. Пожалуй, только не хватает властно-холодной жестовой пластики для образного воплощения предводительницы мстительных дев (пусть и в виде духов, но женская месть, видимо, понятие трансцендентальное, раз даже после смерти последние вынашивают планы возмездия мужчинам).

Даже чисто визуально менее рослый Анар Микаилов в партии отвергнутого ревнивого лесничего (на фоне импозантного графа-Я.Ваня) в спектакле смотрелся весьма органично (традиционно выбирая исполнителя для данной партии, отдают предпочтение менее рослому, дабы при сравнении двух поклонников у Жизели не оставалось сомнений, касаемо того, кому отдать своё предпочтение). Ну, а артистизм, выразительную жестовую пластику в пантомимных сценах, высокие прыжки А.Микаилова публика по достоинству оценила на финальном поклоне.

Гармоничность и цельность спектакля, без видимых прерванных паузой ожиданий (что свойственно всем музыкально-сценическим произведениям с номерной структурой) обеспечивается работой оркестра театра. На сей раз оркестр оставил неоднозначное впечатление. Можно промолчать по поводу "разболтанного" звучания флейт, но виолончель перед спектаклем, думается, можно было бы настроить получше, тем более, что в знаменитом Adagio данный инструмент является ведущим.

Поистине волшебным стал женский кордебалет вилис отечественного театра с сольными выходами Фаили Болгаровой и Риммы Искандеровой во втором акте. Всё же, как прекрасны балерины в белых "невесомых" пачках вилис! Ну, а последняя сцена влюблённых, наполненная такой нежной и хрупкой красотой - выразительные протянутые навстречу друг другу руки, последнее "прости-прощай" прежде, чем Жизель навсегда покинет мир людей - просто завораживал, напоминая зрителю, что искреннее чувство и доброта могут защитить и помочь духовному перерождению каждого из нас.

Улькяр Алиева