Европа на военном старте: континент готовится к большой войне, которой все боятся

Автор: Эльчин Алыоглу, директор Baku Network

На сайте Baku Network опубликована статья о том, как Европа готовится к большой войне.

Day.Az представляет полный текст статьи:

Ни громких фанфар, ни героической риторики. Европа делает то, что делает любой взрослый организм, оказавшийся на ветре истории: тихо, методично и, увы, все чаще - в спешке, приводящей к системным решениям. Меняются установки НАТО, национальные парламенты переписывают бюджетные правила, оборонные концерны перестраивают производственные цепочки, а электросетевые операторы на восточном фланге примеряют на трансформаторные подстанции бетонные "броники" и антидронные сети. За этим нет никакой "походной романтики" - лишь длинная арифметика риска, в которой Россия трактуется как стратегический противник на годы вперед.

Поворотный момент - обновленные ориентиры по военным расходам. После того как "2% ВВП" перестали удовлетворять требованиям эпохи, лидеры НАТО в 2025 году согласовали двухуровневую рамку: к середине следующего десятилетия подтянуть "базовые" оборонные траты примерно до 3,5% ВВП, а шире - довести совокупные расходы на оборону и безопасность (инфраструктура двойного назначения, критические технологии, устойчивость) до порядка 5% ВВП. Формулировки спорили юристы и экономисты, но в содержании сомнений не осталось: планка поднята, и платить придется много.

Политический подтекст очевиден. Президент США Дональд Трамп публично говорит, что Украина при поддержке Евросоюза может вернуть себе всю территорию, а польский премьер Дональд Туск переводит дипломатическую метафору на человеческий язык: за неожиданным оптимизмом читается обещание сокращения участия США и перекладывание ответственности на Европу. "Правда лучше иллюзий", - подчеркнул он. В европейской логике это означает одно: опора на собственные силы перестает быть лозунгом и становится обязательной нормой.

С этой нормы начинается экономика войны. Брюссель выстроил единую промышленную политику безопасности: после принятия Европейской оборонной индустриальной стратегии в 2024 году в 2025-м пошла практическая фаза - совместные закупки, приоритет европейским цепочкам поставок и агрессивное наращивание выпуска снарядов и порохов. Цель проста и жестка: к концу 2025 года выйти на масштаб производства артиллерийских боеприпасов, который перекрывает текущий темп расхода на фронте и формирует резерв. Рейнметалл запускает и расширяет мощности в Германии и Прибалтике, Eurenco перезапускает нитроцеллюлозу, северяне консорциумом с Nammo закрепляют крупные рамочные соглашения по боеприпасам. Это - уже не планы, это контракты, стройплощадки и цеха.

В оборонном небе меняется география. Германия впервые со времен Второй мировой выводит постоянную тяжелую бригаду в Литву. Эта бригада к 2027 году должна стать полностью боеготовой и по сути превратиться в позвоночник натовской обороны между Ригой и Варшавой. Аналогичные многонациональные группы стоят в восьми странах восточного фланга. Смысл прост: выиграть часы и дни в первые недели гипотетического удара, пока тяжелые силы стягиваются из глубины континента.

Сухопутная карта безжалостна. Сувалкский перешеек - узкое "горлышко" между Беларусью и Калининградской областью - уязвим и в мирное, и в "серое" время. Любое его перерезание - и Балтия оказывается на снабжении по морю и воздуху. Не случайно именно вокруг этой зоны активизировались проекты защиты критической инфраструктуры: от бронирования подстанций и сетевых узлов до экстренного стокпилинга редких трансформаторов. Уроки Украины усваиваются буквально, и энергетики вместе с военными пишут новые стандарты физической защиты.

Невидимый фронт - под водой. После череды повреждений газовых и оптоволоконных линий от Балтики до Северного моря НАТО создаст постоянную координацию по защите подводной инфраструктуры: патрули, датчики, обмен разведданными и "сшивание" гражданских морских сервисов с военной картиной. В эпоху, когда кабель под Балтикой - такая же цель, как и аэродром, это уже не экзотика, а повседневная рутина безопасности.

В воздухе - та же "серая зона". Осень 2025 года принесла серию инцидентов: альянс объявил операцию для защиты воздушного пространства после залетов дронов и провокационных полетов вблизи границ; в нескольких странах фиксировались "неустановленные" БПЛА в районе аэропортов. Силы ПВО сбивали беспилотники, поднимали истребители, но на политическом уровне обсуждали уже не каждый эпизод, а устойчивую закономерность гибридного давления.

Именно дроны заставили сменить экономику ПВО. Генсек НАТО Марк Рютте сказал вслух очевидное: невозможно постоянно сбивать дроны за тысячу-две тысячи долларов ракетами по полмиллиона-миллион. В срочном режиме берут на вооружение опыт Украины - дешевые перехватчики, автономные "дрон-против-дрона", радары предсказания траектории, направленную энергию. Евросоюз параллельно обсуждает "стену от дронов" - не бетон, а сеть датчиков, РЭБ и перехватчиков вдоль восточных границ. Это не образ, а новая инженерная реальность.

Море конкретики - в цехах. Рейнметалл строит и расширяет линии под 155-мм боеприпасы; Diehl Defence удваивает выпуск IRIS-T и инвестирует в расширение производств зенитных ракет; MBDA стыкует европейскую сборку компонентов для ПВО и ракеты класса "земля-воздух", в целом кратно увеличивая выпуск по сравнению с 2023 годом. Параллельно возвращается "забытая химия" - нитроцеллюлоза и пропелленты, без которых никакого "миллиона снарядов" не будет. Вслед за контрактами приходят цифры: у скандинавов - многомиллиардные соглашения по боеприпасам, у поляков - ускоренные линии стрелкового оружия и стволов, у французов - длинные серии для ВМС и ВВС.

Сухопутную арифметику дополняют люди. На севере все ясно: Финляндия держит призыв, располагает мобилизационной системой "с колес" и одним из крупнейших в Европе резервов; Швеция наращивает призывные квоты; Норвегия давно практикует гендерно нейтральную повинность. В Центральной Европе Польша расширила войска территориальной обороны и создает крупный резерв с десятками батальонов "цифрового тыла". Прибалтика возвращает призыв и строит тероборону как дисциплину общества. Германия в 2025 году вынесла на публичную полку гибридную модель службы - от анкетирования всех 18-летних до выборочного призыва в дефицитные специальности. Это не "милитаризация жизни", а минимизация времени перехода от мира к мобилизации.

Слишком приземленная тема - военная медицина - стала одной из ключевых. Бундесвер просчитывает, как в случае большой войны принимать до тысячи раненых в сутки, задействуя до пятнадцати тысяч коек гражданских клиник, и перестраивает подготовку под характер травм эпохи дронов: ожоги, множественные осколочные, длительная стабилизация прямо у переднего края. Возвращаются госпитальные поезда - не как винтаж, а как логистический ответ противнику, висящему над дорогами средствами РЭБ и разведки. Это говорит о зрелости планирования: в учебниках начинают жить разделы, которые в мирное время читают "через страницу".

Над всем этим - ядерная тень. В Европе собственные стратегические силы есть у Великобритании и Франции; США размещают тактические бомбы B61 на базах пяти стран; Россия не только модернизирует стратегическую триаду, но и вывела часть тактического потенциала в Беларусь. Совместные учения по "тактическому ядру" в 2025 году окончательно закрепили новую норму: все говорят о сдерживании, но практикуют демонстрацию готовности. Порог принятия решения в кризисе снижается не из-за авантюризма, а потому что тактическое оружие встроено в повседневную риторику и планирование. Европейский ответ - ясная привязка ядерного риска к любой крупной эскалации, усиление "расширенного сдерживания" и разведение сигналов, чтобы аварийная эскалация была как можно менее вероятной.

На уровне регулярной обороны Европа делает то, что от нее давно требовали стратеги: строит предбоевую архитектуру. Региональные планы НАТО, утвержденные после Вильнюса, положили конец оборонной абстракции - у каждой армии свой участок, своя математика мостов, железных дорог, портов, свои "узкие места". В 2024-2025 годах альянс провел серию крупнейших учений со времен холодной войны - не парадных, а логистических. Колонны шли из Португалии и Германии на север и восток, отрабатывались повороты эшелонов через критические узлы, маршевое рассредоточение, перевалка через порты и аэродромы. Вокруг этих планов и выстраиваются батальонные и бригадные группы на восточном фланге.

Выглядит ли это как подготовка к войне завтра? Нет. Трезвая оценка: Россия связана в Украине, и "второй фронт" без паузы на перевооружение и донабор личного состава рассматривать серьезно трудно. Когда в НАТО и в отдельных столицах называют горизонты "после 2029 года", речь идет не о дате нападения, а об окне, в которое сходятся по времени циклы оборонных инвестиций, ремонт парка, ввод новых мощностей, подготовленные резервы, развернутые бригады и насыщенная ПВО. Именно под это окно сегодня пишется большинство документов.

Гибридная плоскость никуда не денется. Повреждения подводной инфраструктуры, дроны над аэропортами, "ошибочные" заходы самолетов-разведчиков к границе, ослепление спутников связи, резонансные кибератаки на энергетиков - вся эта серая полоса и есть ежедневная война. На нее отвечают системно: под водой - постоянные миссии наблюдения и защиты, в воздухе - дежурные силы и интегрированные узлы ПВО, на земле - "стена от дронов", в сетях - новые протоколы обмена данными между гражданскими и военными диспетчерами. Это не наступление, это санитарная зона безопасности, которую Европа заранее расчерчивает, чтобы потом не объяснять избирателям, почему подстанции горят и "отвалился" интернет.

Деньги - сухая суть. Польша выводит оборонные траты к 5% ВВП и под них меняет фискальную рамку; Германия разгружает "долговой тормоз" и закладывает долгую, дорогую службу бригаде в Литве; Британия фиксирует дорожную карту на 2,5% ВВП к концу десятилетия с амбицией выйти к 3% в следующем парламенте; Франция цементирует 413 млрд евро в многолетней программе вооружений до 2030 года. Это не рекламные цифры, а бюджетные конструкции, которые будут определять состав армий, количество боеприпасов на складах и плотность ПВО над портами.

Геополитика снабжения - отдельный фронт. Дефицит нитроцеллюлозы в Европе обнажил системную уязвимость - отсюда возрождение химических мощностей на континенте; гражданская химия переводится на военные стандарты; логистика подчиняется требованиям войны. Польша вкладывает миллиарды в подключение к натовской системе трубопроводов, чтобы в кризис топливо для авиации и колонн шло "по трубе", а не "по шлангу". В уравнении войны побеждает тот, у кого горючее и порох впрок, а узлы - защищены и связаны в общую сеть.

Вопрос о ядерной эскалации остается самым тяжелым, но он постепенно встраивается в планирование. Тактическое ядерное оружие чаще звучит в публичном словаре, но это же усиливает европейское пороговое сдерживание: чем отчетливее общество понимает привязку ядерного риска к обычной войне, тем выше политическая цена любой эскалации. НАТО опирается на ядерные силы союзников и сохраняет режим "расширенного сдерживания" для неядерных членов.

Что на деле означает фраза "Европа начала готовиться к возможной большой войне"? Не мобилизационный бег на баррикады, а дисциплина ресурсов, где ценится не громкость заявлений, а способность через два-три года показать заводы, бригады, резервы, ПВО и медицину. Это не гарантирует мира, но резко повышает цену агрессии - а значит, работает на сдерживание. В XXI веке оно измеряется не числом парадов, а толщиной бетона над трансформаторной, глубиной складов боеприпасов, скоростью, с которой радары находят и дешево гасят чужой БПЛА, и временем, за которое бригада из Германии оказывается под Каунасом.

Где проблемы? Там, где оборонная индустрия двадцать лет жила в мирном контуре и теперь перегоняет саму себя: узкие места химии, нехватка машиностроителей, конкуренция за электронные компоненты, бюрократия госзакупок, правовые рамки экспорта. Даже США по 155-мм снарядам в 2025-м отставали от собственных целевых графиков - и это при их масштабе; Европа, разрозненная по нациям и стандартам, тем более упирается в "бутылочные горлышки". Отсюда - политическое давление на ускорение серий, преференции "внутри ЕС", зеленые коридоры для военных контрактов и квазисуверенная оборонная политика, которую еще вчера считали слишком дорогой.

Где сильные стороны? Там, где Европа традиционно сильна: авиация, ПВО средней дальности, ракеты класса "поверхность-поверхность", радиолокация, РЭБ, кибербезопасность и - что неожиданно - инфраструктурная оборона. Она скучна, но именно она превращает "атаку на подстанцию" в "сигнал тревоги и пыль на бетоне"; именно она позволяет портам принимать корабли под "зонтиком" ПВО, а аэродромам - не зависеть от одной уязвимой магистрали. Это не бронзовые фигуры, это инженерия мира, который не хочет проверять себя на прочность в большой войне.

И последнее, но существенное. Когда политики и генералы в Европе говорят "несколько лет", они имеют в виду время, нужное не только потенциальному противнику, но и самим европейцам. Чтобы планы НАТО перестали быть методичкой и превратились в устойчивую сетку сил и средств; чтобы "стена от дронов" стала не газетной метафорой, а полосой софта, сенсоров и перехватчиков; чтобы бригада в Литве зазвучала не в речах, а в железе; чтобы под Балтикой ходили не только танкеры и паромы, но и роящиеся массивы гидроакустики и беспилотной охраны; чтобы в госпиталях и на железной дороге персонал, увы, знал, как встречать и вести "тяжелую медицину" - и делал это автоматически. По сути, Европа строит не план войны, а план мира через сдерживание - дорогой, неблестящий и бесконечно важный.

Европа вооружается всерьез

Тема "военной готовности" в Европе перестала быть гипотетической. За последние два года континент прошел путь от шока и беспомощности до создания структурной базы обороны, подобной той, что существовала в 1980-е годы. Разница лишь в том, что сегодня Европа больше не полагается на Вашингтон, а стремится создать собственную стратегическую автономию - пусть и в рамках НАТО.

В начале 2025 года на заседании Совета ЕС по обороне Жозеп Боррель заявил: "Если мы не сможем защитить себя сами, никто не сделает это за нас. Америка может помочь, но не обязана. Мы должны стать самостоятельным континентом безопасности".

Эта фраза стала символом нового европейского мышления. За ней - реальные цифры. В 2025 году военные бюджеты стран ЕС достигли исторического максимума - 381 млрд евро, из которых более 130 млрд направлены непосредственно в оборонную промышленность. Это означает, что Европа впервые с момента распада Варшавского блока не только покупает оружие, но и строит его производство.

Польша: новая "военная экономика" континента

Польша сегодня - центральный плацдарм НАТО на восточном фланге и, фактически, локомотив милитаризации Европы. Варшава стала первым государством ЕС, которое в 2024 году превысило 3,8% ВВП на оборону - больше, чем любая страна, кроме США.

В армии Польши служит около 215 тысяч военнослужащих, а с резервистами и территориальной обороной - почти 450 тысяч. План к 2028 году - довести эту цифру до 600 тысяч.

С 2022 года Польша закупила:

  • 180 танков K2 Black Panther и 212 самоходных гаубиц K9 у Южной Кореи;
  • 32 истребителя F-35 у США;
  • 500 систем HIMARS и Chunmoo;
  • а также заключила контракты с Германией и Швецией на производство зенитных комплексов Narew.

В 2025 году в Пулавах и Радоме началось строительство двух крупнейших в Восточной Европе заводов боеприпасов - совместно с корейской Hanwha и немецкой Rheinmetall. Предполагается, что они будут производить до 300 тысяч артиллерийских снарядов в год.

Главное же - Польша уже официально закрепила в своей стратегии термин "военная экономика", который предусматривает приоритет оборонных расходов и мобилизацию промышленности в случае угрозы. Премьер Дональд Туск прямо заявил: "Мы живем в эпоху предвоенной экономики. Надо не ждать удара, а готовить ответ".

Германия: возвращение Бундесвера

Германия, долгое время символ пацифизма, переживает исторический разворот. Программа "Zeitenwende" (Поворот эпохи), запущенная Олафом Шольцем еще в 2022 году, наконец вышла на стадию реализации.

В 2025 году федеральное правительство выделило 100 млрд евро в отдельный оборонный фонд, а общий военный бюджет превысил 2,2% ВВП. Это больше, чем во времена холодной войны.

Главная цель - превратить Бундесвер в полноценную армию XXI века.

  • К 2027 году Германия должна получить 35 истребителей F-35,
  • 200 новых бронемашин Puma,
  • и более 1000 дронов-разведчиков нового поколения.

Важное направление - военная медицина и логистика.
Германия разрабатывает национальную систему медэвакуации для крупных потерь, рассчитанную на тысячу раненых в сутки. Планируется задействовать не только военные, но и гражданские госпитали, а также создать сеть санитарных поездов и мобильных госпиталей.

Особое внимание уделяется защите энергетической инфраструктуры: Бундесвер создает подразделения кибербезопасности для охраны сетей газопроводов и подводных кабелей, ставших уязвимыми в ходе гибридных атак последних лет.

Великобритания: ставка на "высокую мобильность"

После выхода из ЕС Лондон стремится доказать, что по-прежнему остается центром европейской безопасности. В январе 2025 года парламент утвердил новую Стратегию оборонного развития (SDR-2025), по которой оборонные расходы должны достигнуть 3% ВВП к 2030 году.

Британская армия активно сокращает количество, но повышает качество. Из 148 тысяч военнослужащих половина служит в мобильных подразделениях, способных в течение 72 часов перебрасываться на территорию союзников.

Главное преимущество Лондона - флот. Королевские ВМС остаются единственными в Европе, способными вести глобальные операции. На вооружении находятся два авианосца - Queen Elizabeth и Prince of Wales, а также пять новейших атомных подлодок класса Astute.

В 2025 году Британия подписала с Польшей соглашение о размещении совместного штаба быстрого реагирования в Кракове. В нем будут служить около 2 тысяч британских офицеров и специалистов связи.

Франция: армия как инструмент суверенитета

Франция по-прежнему сохраняет собственную стратегию - она не просто член НАТО, но и самостоятельная военная держава с ядерным оружием и полным циклом ВПК.

Закон о военном программировании LPM-2030, принятый в 2023 году, предполагает выделение 413 млрд евро на оборону за семь лет. Только в 2025 году Париж инвестирует 69 млрд евро, что составляет 2,4% ВВП.

Главные приоритеты - развитие дроновых сил, модернизация танков Leclerc, производство новых фрегатов FDI Belh@rra и многоцелевых истребителей Rafale F5.

Кроме того, Франция усилила подготовку резервистов: с 2024 года действует программа Service National Universel, предусматривающая начальную военную подготовку для всех юношей 16-18 лет. План - довести резерв до 350 тысяч человек к 2032 году.

Северная Европа: мобилизационный эталон

Финляндия и Швеция - новые члены НАТО, но их оборонные модели уже признаны эталонными.

Финляндия с населением 5,6 млн человек имеет 870 тысяч резервистов и готова за неделю мобилизовать 280 тысяч бойцов. Это самая эффективная мобилизационная система в мире.

В 2025 году Финляндия полностью закрыла сухопутную границу с Россией, сосредоточив на ней 40 тысяч военнослужащих и установив электронные системы наблюдения длиной почти 1300 км.

Швеция, вернувшая в 2024 году обязательную воинскую службу, к 2025 году сформировала резерв в 100 тысяч человек. В Мальме и Карлскруне строятся новые корабли для Балтийского флота НАТО, а на базе старых шахт в центральной Швеции начато строительство убежищ на 100 тысяч человек - крупнейшего в Европе гражданского защитного комплекса после Швейцарии.

Прибалтика: щит перед бурей

Эстония, Латвия и Литва сегодня - "траншея НАТО". Их оборонные доктрины построены на принципе тотальной обороны.

Литва объявила о создании нового корпуса территориальной защиты численностью 40 тысяч бойцов, а также закупает немецкие танки Leopard 2 и системы ПВО IRIS-T.

Эстония и Латвия совместно строят линию укреплений протяженностью 600 км, получившую название "Балтийская стена". Она включает бетонные бункеры, противотанковые ежи, системы видеонаблюдения и подземные склады.

Страны региона возвращаются к производству собственных боеприпасов: в 2025 году заработал первый латвийско-литовский завод порохов в Елгаве, рассчитанный на выпуск 15 тысяч тонн продукции в год.

Скандинaвский кластер: новая химия войны

Скандинавские страны стали центром производства порохов и взрывчатых веществ, без которых невозможна современная артиллерия.

Норвегия расширяет мощности концерна Nammo, который к 2026 году должен выпускать миллион артиллерийских снарядов в год. Швеция через компанию Swebal строит завод по производству высокоэнергетических взрывчатых веществ - около 4 тысяч тонн в год. Дания запускает новый химический кластер в Оденсе, финансируемый совместно с Европейским оборонным фондом.

Вся Северная Европа превращается в логистическую платформу НАТО: от финских портов Котка и Турку до норвежского Нарвика создаются маршруты снабжения, рассчитанные на переброску войск и техники.

Новый баланс сил: холодная война без иллюзий

Впервые за тридцать лет после распада СССР в Европе сложилась структура противостояния, которую многие эксперты называют "симметричной напряженностью". Иными словами - ситуация, при которой Россия и НАТО не планируют прямой войны, но обе стороны готовятся к ней как к вероятному сценарию.

НАТО вновь возвращается к классическим параметрам периода 1980-х: постоянные учения на восточном фланге, дежурные авиакрыла, системы ПВО, укрепленные базы, мобилизационные запасы топлива и продовольствия.

С 2023 по 2025 годы количество военных учений НАТО выросло на 37%. Только за 2025 год прошло около 280 маневров разного масштаба, включая крупнейшие за последние десятилетия - Steadfast Defender, в которых участвовали 90 тысяч военных из 31 страны.

В странах Балтии, Польше и Румынии постоянно находятся многонациональные боевые группы НАТО - примерно 10 тысяч человек, но главная их функция - сигнал политический, не военный: показать, что нападение на эти страны автоматически приведет к задействованию всего альянса.

Разведка и оценка угроз

Согласно отчету Европейской службы внешних действий (EEAS) от мая 2025 года, Россия "постепенно трансформирует экономику в режим длительного конфликта". Производство боеприпасов в России выросло до 4,5 млн снарядов в год, выпуск дронов увеличился почти в 10 раз по сравнению с 2021 годом.

Но при этом западные эксперты отмечают, что этот рост сопровождается системной деградацией гражданского сектора: к середине 2025 года доля военных расходов в ВВП России составила 9,8%, а общий объем мобилизованных ресурсов превысил 7 трлн рублей.

В докладе британского Royal United Services Institute (RUSI) подчеркивается: "Россия демонстрирует устойчивость, но не бесконечную. Экономика страны превращается в монофункциональную военную систему, не способную к долгосрочному равновесию".

Тем не менее в НАТО исходят из принципа "готовься к худшему". И эта установка с начала 2025 года стала официальной.

Генсек альянса Марк Рютте в своем выступлении на саммите в Дании заявил:
"Мы должны исходить не из того, что Россия нападет, а из того, что она может это сделать. А значит, мы обязаны быть готовы".

Экономика войны: цифры без эмоций

Оборонная экономика Европы пока отстает от темпов России, но структура меняется стремительно.
Если в 2022 году Европа производила всего 300 тысяч артиллерийских снарядов в год, то к середине 2025-го - 1,6 миллиона, а к 2026 году планируется выйти на 2,5 миллиона.

Бюджеты оборонных компаний растут взрывными темпами:

  • Rheinmetall увеличила прибыль в 2025 году на 62%,
  • BAE Systems - на 47%,
  • Thales Group - на 38%,
  • MBDA получила рекордные заказы на 14 млрд евро.

Создан Европейский оборонно-промышленный совет, который координирует заказы и распределяет контракты между странами ЕС.

Важный момент: началась интеграция оборонного сектора с энергетикой и транспортом. Германия, Нидерланды и Чехия создают сеть "военных коридоров" - скоростных маршрутов для переброски техники, топлива и персонала.

Один из таких коридоров - "Baltic Express" - соединяет порты Ростока, Гданьска и Клайпеды. Он уже используется для транспортировки военных грузов НАТО и может перевезти до 2000 бронемашин в неделю.

Возвращение мобилизационной логики

Параллельно в Европе заново выстраивается система военного учета, резервов и мобилизации.
В 2025 году 14 стран НАТО вернули обязательный призыв в той или иной форме. К ним присоединились даже те, кто ранее считался убежденным противником милитаризма - например, Нидерланды и Чехия.

В школах ряда стран (Финляндия, Польша, Литва, Франция) введены курсы "гражданской обороны" и первой медицинской помощи. В университетах Германии и Италии действуют программы военной подготовки специалистов технических профессий.

Франция возродила институт национальной службы, а в Швеции и Норвегии - обязательные сборы резервистов каждые два года.

Это возвращение к логике холодной войны - но с учетом современных реалий: ключевая ставка делается не на численность армии, а на скорость мобилизации, способность перевести общество в "режим обороны" в течение 72 часов.

Технологическая война: искусственный интеллект и дроны

Если Россия сделала ставку на массовое использование дешевых дронов, то Европа готовится воевать качеством технологий.

В 2025 году Еврокомиссия одобрила создание программы AI4Defense, объединяющей 27 университетов и 40 компаний в рамках единого центра по разработке военных алгоритмов искусственного интеллекта.

Задача - создать систему, способную анализировать поле боя в реальном времени, управлять артиллерией и системами ПВО, автоматически распределять цели.

Германия и Франция уже тестируют автономные дроны-разведчики, управляемые нейросетями, а Британия объявила о создании первой в мире авиаэскадрильи беспилотных перехватчиков Ghost Hawk, предназначенных для борьбы с вражескими FPV-дронами.

Вся стратегия НАТО теперь строится на формуле: "умная оборона вместо массовой".

Психологическая и медийная готовность

Одним из ключевых направлений европейской стратегии стала информационная оборона.
После серии диверсий, кибератак и фейковых новостей 2023-2024 годов в ЕС создана структура Hybrid Threats Response Cell, объединяющая разведданные, СМИ и аналитические центры.

Задача - выявлять и блокировать попытки информационного воздействия.
В 2025 году эта система предотвратила более 70 крупных кибератак на энергетическую и транспортную инфраструктуру.

Параллельно усиливается контроль за медиапространством: Германия, Литва и Чехия приняли законы, приравнивающие сознательное распространение пророссийских нарративов к "угрозе национальной безопасности".

Тем самым в Европе фактически сложилась идеологическая мобилизация, которая в совокупности с военной и экономической делает континент готовым к длительному противостоянию.

Россия и Запад: стратегия взаимного сдерживания

Современная конфигурация выглядит так:
Россия имеет преимущество в темпах производства боеприпасов и мобилизации,
НАТО - в технологиях, промышленности и логистике.

Суммарно военные расходы стран НАТО в 2025 году превышают 1,36 трлн долларов, из которых почти треть приходится на США, но Европа впервые обеспечивает более половины оборонного бюджета альянса.

По данным аналитического центра SIPRI, на каждый рубль, потраченный Россией на оборону, НАТО тратит семь евро. Это соотношение пока не компенсируется ни российской мобилизацией, ни объемом боевых запасов.

Именно поэтому большинство военных аналитиков считают вероятность прямого вторжения России в Европу низкой в ближайшие три-четыре года. Москва объективно не способна вести две полномасштабные войны одновременно.

Но проблема в другом - противостояние становится долговременным, и каждая сторона готовится к "бесконечной зиме", а не к короткому конфликту.

Новая холодная война: без линии фронта, но с миллиардами

Экономисты Европейского центрального банка оценивают, что уже в 2026 году расходы на оборону и безопасность станут вторым по объему сектором экономики ЕС после энергетики.

Европа перестраивает логистику, бюджет, промышленность, образование - все под задачу выживания в эпоху неопределенности.
И хотя формально война не началась, континент живет по законам мобилизации:

  • создаются запасы продовольствия,
  • реформируются транспортные маршруты,
  • формируются стратегические фонды топлива и редкоземельных металлов.

В Швеции с 2025 года действует государственная программа "Если завтра война", в которой гражданам объясняют, как действовать при отключении связи, обстрелах, дефиците электроэнергии.

То же самое происходит в Финляндии, Латвии, Эстонии и Польше.

Европа учится жить с мыслью, что мир может не быть вечным.

Прогнозы на 2026-2028 годы

По данным разведслужб НАТО, вероятность широкомасштабного конфликта с Россией в ближайшие три года не превышает 15%. Но этот процент растет.

Причина - непредсказуемость внутренней динамики в России, исход войны в Украине и общий уровень милитаризации мира.

Главное, что изменилось - восприятие угрозы.
Еще пять лет назад разговоры о возможной войне в Европе звучали как алармизм.
Сегодня - это рабочая гипотеза.

И если 2014 год стал точкой невозврата, а 2022 - точкой взрыва, то 2025-й стал точкой мобилизации.

Европа не хочет войны. Но она готовится к ней с той же тщательностью, с какой раньше готовилась к миру.