"Воскресное чтиво" на Day.Az: "Старшая сестра"

Мы призываем наших читателей продолжать посылать свои произведения на электронный адрес [email protected].

Дочь пошла по стопам отца и стала школьной учительницей. Ей очень нравилось работать с детьми, обучать их, следить за ними. Отец работал здесь же в средней бакинской школе. Он был довольно зрелым педагогом, с большим стажем работы и хорошим багажом знаний за спиной. Дочка гордилась таким отцом, все говорили, что она достойна своего отца, умничка и хорошая учительница.

На работе их пути редко пересекались. Он вел математику у старшеклассников, она работала в началке. Лишь изредка могли они столкнуться в коридоре при выходе или входе в учительскую, на педсоветах, но тогда отец сидел с кучкой старых педагогов мужчин, а она - с молодым поколением учителей-женщин. Вот, пожалуй, и все общение на работе.

А дома папа тоже всегда был занят. То он проверял контрольные или тестовые работы, то возился с учебниками, прикидывая план завтрашнего урока, то уходил на репетиторство.

Его жена была русская женщина, домохозяйка, кроткого нрава, она родила ему троих дочерей. Средняя дочь была подростком, симпатичной, больше славянской нежели восточной внешности, но с темными волосами. Младшенькая была еще совсем ребенком. Она едва закончила начальную школу, но все еще любила играть в куклы.

Они жили в новостройке на седьмом этаже, чуть дальше от центра города, так как этот кредит за жилье показался им наиболее приемлемым. Платить оставалось недолго, тем более, что старшая дочь помогала отцу, сам же дом был хороший, просторный, здесь всегда было чисто убрано, в доме постоянно готовился обед и все знали свои обязанности. И все было бы хорошо, если бы только старшая дочь не заметила, как грустит мама.

- У тебя где-то болит? - спросила ее старшая дочь за завтраком.

- Нет.

Дочка, жуя бутерброд, взглянула маме в глаза.

- Мне пора, - объявил отец и встал из-за стола. - Встретимся в школе, - сказал он дочерям и обратился к жене. - Ну, я пошел.

Отец ушел, он привык всегда приходить первым на работу. Девочки подсуетились. Следом ушла старшая, она все-таки тоже учительница, и старалась никогда об этом не забывать. Средняя с младшей сестрой с довольно беспечным видом вышли в самом конце.

Школа, как всегда, была полна шума и жизни. Дети спешили по коридорам, учителя торопились в классы, гул голосов стоял повсюду. Наконец раздался громкий звонок, который и положил конец этой суете.

- Доброе утро, ребята! - сказала старшая дочь. - Садитесь!

И так каждый божий день начинались ее рабочие будни.

Вечером очередного суетливого дня мама ушла в спальню раньше обычного, сказав всем, что у нее болит голова.

Отец сидел за столом, как всегда, загруженный кучей срочной работы, он даже не поднимал глаз, а все что-то писал, проверял, черкал...

- У папы больше работы, чем у тебя, - заметила средняя дочь.

- Ну, у него больше классов, больше учеников. Он все-таки математик. Готовит абитуриентов.

Сестра слушала ее как бы без особого интереса, демонстративно жуя жвачку и разглядывая журнал мод.

- А кем ты хочешь стать, когда вырастешь? Ты уже решила?

- Неа.

- Может пойдешь в педагогический и продолжишь нашу семейную традицию?

Старшая сестра хотела разговорить среднюю, зная о том, в каком сложном возрасте та нынче пребывает. Но никто не собирался с ней вести разъяснительные беседы, и, кратко отрубив, она ответила:

- Только ни это!

И ушла к себе в комнату.

Старшая знала, как тяжело общаться с подростками, осознавала, что с сестрой надо много беседовать, проводить с ней больше времени, но ни у кого этого времени не хватало; они с папой работали, на маме был весь дом - ей и того много. И кто же оставался? Малышка? Но каждый раз старшая сестра давала себе слово вернуться к этому и все сделать как надо, несмотря ни на что.

Мама с каждым днем становилась все понурее и понурее... Дочь боялась, как бы та чем не заболела! "Как-то нам все некогда!" - корила она себя и дала себе слово к концу четверти, когда начнутся каникулы, серьезно заняться маминым здоровьем.

- Скоро конец четверти! - объявила однажды завуч школы на педсовете. - Вы готовы к родительскому собранию?

Теперь папа работал еще больше, старшая дочь тоже подсуетилась, но только мама становилась мрачнее день ото дня.

Она ни на что не жаловалась и все время говорила, что неважно себя чувствует.

Дома больше не было запаха пирогов, мама меньше времени поводила на кухне, казалось, что дом перестает быть таким, каким его все привыкли видеть.

- Еще чуть-чуть, - думала старшая дочь, - и я займусь мамой вплотную.

Однажды вечером она хотела поговорить об этом с отцом, но тот уверил дочку, что все у мамы хорошо, просто она устает, весь дом на ней и ей никто не помогает. Его уверенность воодушевила дочь, ведь она всегда верила отцу.

Наступил день родительского собрания. К этому дню готовились все учителя, было проделано много работы и, как обычно, этот день был особенно нагруженным.

Проведя свое родительское собрание, старшая дочь заглянула в учительскую.

- А ты кто такой? - весело спросила она у мальчугана, смотревшего в окно. Мальчик был совсем один, он был еще мал и наверняка не учился в школе.

- Я жду маму, - ответил ей малыш.

- А где же твоя мама?

- Она работает.

Мальчик плохо выговаривал слова. Он очень приглянулся молодой учительнице, и та стала разговаривать с ним все больше и больше, расспрашивать о разном, в конце даже угостила его конфеткой. Из разговора выяснилось, что он сын их турецкой учительницы, у них была одна турчанка, вот уже несколько лет она преподавала в школе, но наша героиня не шибко общалась с ней. Во-первых, началка так или иначе изолирована от старших классов, во-вторых, в началке, как правило не бывает "окон", они почти никогда не собираются в учительской во время учебного года и постоянно закреплены как за одним классом, так и за одним кабинетом. Но, тем не менее, она узнала, о какой учительнице идет речь, а, самое главное, ей очень понравился малыш, они оба потянулись друг к другу.

В учительскую вошла учительница физики. Она поздоровалась с обоими, разговорилась и заметила:

- Неправда ли, что его носик точно, как у Чигдем муаллим?

Девушка присмотрелась повнимательнее.

- Не знаю точно, - ответила она, - я не помню ее носа. Но мальчик замечательный, он мне даже кого-то напоминает.

Вернувшись домой, молодая учительница застала маму в слезах. Мама стояла в коридоре и горько плакала. Дочка не успела ни о чем расспросить, как из спальни вышел злой отец и ушел, захлопнув дверь довольно громко.

- Что случилось, мама? Вы поругались?

Мама заплакала пуще прежнего. Она ревела так громко, казалось, плачет вся ее израненная душа. Младшая сестра, испугавшись, забилась в угол комнаты, крепко обняв куклу обеими ручонками.

Средняя ехидно выглянула из-за двери.

- Да что тут происходит, мне объяснит кто-нибудь?

Мама, сквозь слезы и рыдания, едва выговаривая слова, ответила старшей дочери, что папа не хочет с ней больше жить и уходит к другой.

У дочки словно земля из-под ног ушла.

- Что? Что ты говоришь, мама? Этого не может быть!

Мама утвердительно покачала головой, все еще не придя в себя.

- Зачем ему три девки, - сказала средняя, опершись о стояк двери. - У него есть сын!

При этих словах мама еще громче разрыдалась.

Старшая сестра стояла посреди коридора, как вкопанная. Ее вдруг резко пронзила мысль, что тот самый мальчик, который так расположил ее к себе, был полностью, как две капли воды, похож на ее любимого отца! Она вспоминала его очень внимательно, глаза, брови, губы, нос... "Правда, его носик похож на нос Чигдем муаллим?" Неужели на работе все знали? Почему физичка так сказала? Почему именно носик? Неужели все видели, что во всем остальном он вылитый отец? Все эти мысли вихрем промчались у нее в голове, но страшнее всех ей показалась именно та, что этот мальчик очень понравился ей самой.

- Пусть он приведет сына ко мне! - рыдала мама, - лишь бы сам не уходил! Конечно, я не смогла подарить ему то, о чем он так мечтал!

Младшенькая сестренка вышла из комнаты с мокрыми глазами и проговорила сквозь слезки:

- Мы ему больше не нужны?

- Конечно! - едко заметила средняя сестра.

Старшая кинулась к малышке, не зная, кого успокаивать первой.

- Ну, что ты! Что ты, маленькая! Конечно, нужны! Мы ему всегда нужны!

Она взяла младшую сестру и отвела в детскую комнату.

- На, посмотри свои любимые мультики. - Она включила ей компьютер и, немного успокоив, кинулась к матери.

- Мама, не плачь, слышишь! Мам! - старшая дочь крепко обняла маму и прижала ее к груди.

Она вдруг почувствовала все, что ощущала ее мама. А мама никак не могла прийти в себя и все рыдала и рыдала. Средняя сестра между тем зашла в свою комнату, и лишь старшая дочь еще долго стояла в обнимку с несчастной мамой прямо посреди широкого, но казалось, холодного и никому не нужного коридора.

Прошло несколько часов. Папа не возвращался. Звонить ему никто не решался; взрослые понимали, что он сейчас может находиться у нее, там, где ему хорошо и там, где им нет места...

Приближалась ночь. Становилось все только хуже. Маму никто не мог утешить. Старшая сестра почувствовала, как им, их семье, в их доме не хватает его, отца! Как одинок стал дом, как горе проникло в каждую его щель, как страшно приближение такой ночи!

Младшую уложили спать. Средняя, после долгих уговоров, легла рядом с малышкой. Мама и старшая дочка сидели на закрытом балконе.

- Я приму его! Приму! - не успокаивалась безутешная женщина. - Пусть приведет мне своего ребенка!

Дочь хотела рассказать матери об этом ребенке, но не решалась...

- Я приму! Приму этого мальчика!

Слезы так и катились из ее глаз.

"Что будет с нами дальше?" - думала не по годам повзрослевшая дочь...

На следующее утро отца на работе не было. Девушка сама не знала, как провела уроки, и хотела зайти к турецкой учительнице, но все не решалась. В конце концов она решила дождаться ее при выходе из школы. Девушка спряталась за деревья и стала ждать. Вскоре в дверях показалась Чигдем муаллим. Та спустилась с лестницы, и, как только старшая дочь собралась с духом, она увидела... отца. Он направлялся навстречу к Чигдем... С ним был... их сын.

Девушка не могла ни на что решиться, словно ее ноги пригвоздили к земле. Она лишь стояла и смотрела на них троих. Она уже давно не видела такого умиротворенного папиного лица, как он был рад, как он был красив! Как красив был его сын! Единственная и, казалось, несуразная мысль посетила ее голову: "Какие красивые у папы дети!" На самом деле, и три дочери, и этот маленький сын были непохожи один на другого, но все выделялись определенной красотой.

Домой она вернулась со смешанными чувствами. Она чувствовала, что ей предстоит успокаивать маму, что ей надо заняться сестрой-подростком и как-то все объяснить малышке... Она вдруг ощутила себя очень взрослым человеком, человеком, на плечи которого ложится неимоверный груз всех семейных забот.

Войдя в дом, она уже ожидала вопрос мамы об отце, она не знала, что ответить и лишь принялась успокаивать безутешную женщину, а та все лепетала, что все простит и примет ребенка, лишь бы все вернуть. Едва успокоив мать, девушка поиграла с малышкой. Та спросила, когда придет папа, а старшая сестра ответила, что он скоро обязательно придет, просто сейчас в школе много дел, у него очень много учеников, а он - один.

Затем старшая сестра прошла на кухню. Там, на маленьком столике, стояла вымытая, но мокрая посуда, рядом с ней - сестра-подросток. У нее были окрашенные омбре волосы и большая заколка-подсолнух в волосах. "Неужели я не заметила этого раньше?" - спросила саму себя старшая сестра.

- Кто тебе покрасил волосы? - спросила она, в конце концов, совсем не упрекая, а спокойно и как бы по-свойски, зная заведомо, что с подростками по-другому никак.

- Сама.

"Врешь, - подумала старшая. - Так ровно - ни за что!" Но ничего не сказала.

- Тебе подходит! - она знала, что ни эти слова должна была сказать, но ничего другого не приходило ей сейчас на ум. Она обняла сестру, и они обе повернулись к открытому окну. По левую сторону от них росли высокие зеленые деревья. Их было много, недавно закончившийся дождь омыл их листву, и обычный зеленый цвет казался теперь особенным и глянцевым. Ниже деревьев длинной змеей тянулось шоссе. По нему куда-то спешили легковые и грузовые машины. Они пролетали с такой скоростью, как будто что-то очень важное ждет их там, в конце пути. Слева тоже стояли многоэтажки, а выше - опять омытые деревья. Зелени было очень много! Воздух был так свеж! Он наполнял истерзанную душу чистотой и внушал веру в завтрашний день.

- Папа вернется? - спросила сестра старшую.

- А как же! - ответила та. - Ведь мы же его дочери!

Девочки еще долго смотрели в окно. Одна молодая особа выгуливала мопса, тот весело махал хвостом. Ее позвала соседка с третьего этажа и между ними завязалась дружеская и оживленная беседа. Казалось, ничего не произошло, ничего не изменилось в этом огромном людском мире, а душа сестер продолжала стонать. Они не знали наступит ли у них завтра, и какое завтра теперь их ждет...

Мысли старшей сестры взрывали ее голову, она не знала, как будет жить, успокаивать маму, ходить на работу, видеть там отца, сознание рисовало ей мальчугана из учительской, их беседу, его мать... Она не представляла иной жизни, чем та, которую прожила не один десяток лет. Она понимала, что случилось что-то ужасное, наверно необратимое, а самое страшное - что с этим придется жить. Ее сознание изменилось за считанные дни, ответственность возросла в разы... Теперь она не имеет права ходить с печалью на лице, лишена права на грусть, и больше не принадлежит только работе или самой себе.

Не желая того она принимала груз со зрелых папиных плеч на свои, девичьи. Она хотела увидеть отца, хотела поговорить с ним, ведь она - его часть. Одно она понимала четко - что и там, у чужой ей женщины есть часть ее любимого отца. Девушка не знала, что ей сейчас делать, что предпринимать, но одно она поняла сразу - что жизнь продолжается. Что она нужна здесь - своей семье, своим сестрам и маме, такой несчастной, одинокой и брошенной...

Сестры отошли от окна и принялись вытирать тарелки, складывая их на место. Средняя сестра делала вид, что ее мало что тревожит, что любовь-морковь - это вообще полная чушь, а старшая делала вид, что папа обязательно вернется. Ведь это и его дом тоже...