Don't touch me: игра в "не трогай меня"
- Вы преподаете сценический тренинг актера по всему миру уже более двадцати лет, стали профессором в Гарварде. Как началась ваша зарубежная практика?
- Началось все в Германии около тридцати лет назад. Первые десять лет я работал в Гамбурге и Ганновере. В этих городах я преподавал в высшей школе музыки и театра. Затем было несколько лет преподавания в летней школе Станиславского в Бостоне, которую лет двадцать назад организовал Олег Табаков. Примерно через два года после этого меня пригласили работать в один из лучших университетов США, но в отличие от Гарварда более демократичный, Карнеги-Меллон в Питтсбурге. А еще несколько лет спустя меня все же переманил Гарвард. Там мне предложили работать уже в программе магистратуры. Дело в том, что в свое время Гарвард, так сказать, купил американский репертуарный театр, а театр, в свою очередь, создал сам институт актерского тренинга.
- США или Европа зазывают к себе наших педагогов. У них разве нет своих специалистов?
- А вы, в общем-то, недалеки от истины. У них и правда нет профессионалов такого уровня, как у нас. Что в Европе, что в Америке подход к актерскому делу очень наивный. Там работают по "рецептам" всем известных систем. Эти системы, безусловно, хороши, но все они частные. А значит, подходят лишь для каких-то отдельных случаев. Я очень многое из этого испробовал на себе и, без лукавства, хорошо отношусь к таким направлениям. Например, существует техника осознания себя через движение, разработанная Моше Фельденкрайзом на основе восточных боевых искусств и частично на йоге. Я встречал множество людей, которые все осознают, но сделать ничего не могут. Йога, как мне кажется, полезна лишь в первой части, когда все связано в полной концентрации на себе. Мне же в итоге нужно вывести актера на партнера, а это самое главное. Кроме того, мне необходимо вывести актера на экспрессию, а йога учит смирению и покою. Так что йога актерам не подходит.
И вот случилось так, что ключи к глубокому и разностороннему актерскому тренингу имеем только мы, в России. Нам этот подарок сделали корифеи нашего театра. Мейерхольд оставил нам биомеханику, Таиров - пластический тренинг и так далее. Все они, создавая свою методику, формируя театральное мышление, обеспечивали себя и физической базой.
- А вас звали за рубеж на постоянное место работы?
- Ой, куда меня только не звали! В Европе я работал, пожалуй, везде, кроме Швеции, Финляндии, Португалии, Греции и Румынии. В первый раз преподавать на постоянной основе мне предложили еще в восьмидесятом году в Германии. Ну и в Гарвард, конечно, тоже звали на постоянное место. Так что возможности у меня были разные. Но, понимаете, я врос в нашу культуру. У меня даже в мыслях не было покидать отечество.
- Готовясь к этому интервью, я искала в Интернете видео или какое-нибудь пособие с вашей программой, но так ничего и не нашла. Вы ведь единственный в своем роде специалист, почему же не стали делать себе имя в виртуальной среде, не занялись там налаживанием бизнеса?
- Сделать из того, чем занимаюсь, бизнес мне как-то в голову не приходило. Может быть, я просто привык к тому, что все вокруг воруют, поэтому даже не пытался как-то продвинуть себя в Интернете. Тем не менее в свое время я написал небольшой учебник, по мотивам которого англичане впоследствии выпустили диск. Все это устроила моя бывшая ученица Наталья Федорова. Сам бы я, наверное, не стал с этим связываться. Наташа записала на видео мои уроки со своими учениками в Университете Кента, а также довольно большое интервью со мной. Затем она отдала все это в Routledge, одно из лучших в мире издательств, специализирующихся на искусстве, в том числе и на театральном. Там-то и сделали диск. Кстати, за это пособие они даже потом премию какую-то получили.
- Вы как-то обмолвились, что в результате технического прогресса человечество выиграло, а человек проиграл: он расплачивается потерей связи с телом. Чего не хватает нам, современным людям?
- Чувственных ощущений. И прежде всего тактильных. Мы живем в новом мире, переполненном информацией. Такого ее обилия раньше не было. За один только день в наше время вы можете встретить больше людей, чем ваша прабабушка за всю свою жизнь. Воспринять полноценно весь объем получаемой сегодня информации просто невозможно. И человек надевает на глаза шоры, из-за чего принимает внутрь только знаковую информацию, необходимую с точки зрения выживания. В итоге чувственная информация остается за бортом.
Мы перестали уделять внимание важным мелочам, допустим, ощущению от капельки дождя на ладошке. И это так неправильно, ведь наши базовые чувства - тактильные. Все наши положительные воспоминания первых лет жизни так или иначе связаны с прикосновениями.
Конечно, вполне логично, что с возрастом мы надеваем на себя панцирь, который нас защищает. Это правильно, но спустя некоторое время этот панцирь становится неснимаемым и пойти навстречу какому-нибудь ощущению, раскрепостившись внутренне, мы уже просто не в состоянии.
Еще одним блокиратором, как ни странно, является воспитание. Нам говорят: не ходи, не смотри, не трогай кошку и так далее. Поэтому-то, когда первокурсников или даже вполне себе оформившихся артистов просят быть на сцене свободными, они не знают, как себя "отпустить" и снять блоки.
- Видимо, американцев воспитывают как-то иначе, ведь свободных, раскованных артистов у них великое множество.
- Да я вас умоляю, какие же они раскованные?! Я работаю в США уже больше двадцати лет. Американцы свободны в своем поведении, а отнюдь не в средствах экспрессии. Это разные вещи. Чувственная информация у среднего американца заблокирована наглухо. Доктор философии и американский антрополог Эшли Монтегю в свое время написал целую книгу "Прикосновение", на которую ссылается уже несколько поколений ученых. В книге есть такая фраза: "Одна только отмена запрета на объятия и прикосновения дала бы американцам больше, чем все советы диетологов и врачей, вместе взятых".
Я считаю, что Америка чрезмерно заигралась в свою игру под названием Don't touch me, то есть "не трогай меня", и давно пожинает ее нехорошие плоды. По поведению, повторюсь, да, они свободны, но от природы, от самого естества они отдалились, ушли намного дальше, нежели мы, россияне. К счастью, мы, быть может, оттого что беднее, как-то с природой остаемся на связи и связь эту полностью еще не утеряли.
- Вы придумали такой интересный термин, как "десоматизация". Он служит для обозначения одной из насущных проблем современного человека - потери телесности. Можете ли вы сравнить проблемы десоматизации у нас, в России, и, скажем, в тех же Штатах?
- Естественно. Десоматизация развивается вместе с техническим прогрессом, и поэтому, конечно же, в этом вопросе Америка на сегодня является своего рода лидером. Более или менее еще держатся страны Востока, поскольку там существует многовековая культура занятия телом. Однако проблема эта активно распространяется.
Мы в России тоже серьезно десоматизированы. Как-то много лет назад, после поездки в Штаты, я, ошеломленный, рассказывал своим студентам о том, какие американцы неумехи. А сейчас мои студенты в России уже стали точно такими же. Что я имею в виду? Сегодняшние мои занятия начинаются с того, что семнадцатилетние дети отпрашиваются с урока: кто-то из-за давления, кто-то из-за болей в спине.
Понимаете, подрастает ужасно болезненное поколение с миллионом проблем тела. Урбанизированная цивилизация убивает телесность, ухудшает здоровье. Уроки физической культуры стали не нужны, беготня во дворе тоже отошла на второй план - сегодня все дети сидят у компьютера... Ведь, поймите, то, что я пытаюсь делать на занятиях со своими студентами, можно назвать оживлением того, что в нас заложено. На этих тренингах мы начинаем припоминать, какими качествами обладаем от природы: гибкостью, силой, суставно-мышечным чувством. Человек не должен забывать, в каких отношениях находится с пространством. А иначе он становится неполноценным.
- Не так давно вышла ваша книга "Дано мне тело... что мне делать с ним?" Расскажите о ней, пожалуйста.
- Эта книга - рассуждение о проблемах, связанных с телом. Самое главное, в ней затронуты взаимоотношения тела и души. Я размышляю о том, что мы, люди, нарушили свою изначальную целостность, и о том, как же с этим быть не только в жизни, но и в искусстве. Сейчас я пишу продолжение книги. Темой второй части станет непосредственно актерский тренинг. Если бог даст силы, то я напишу затем еще и третью книгу.
- Будут ли эти работы переведены на английский язык?
- Издательство уже как-то начинало со мной этот разговор. Но пока тема подвисла. Конечно же, я хотел бы, чтобы это случилось.
- Скольких своих воспитанников вы можете назвать своими учениками? И как вы считаете: кому-нибудь из них удалось вас превзойти?
- Я воспитал примерно с десяток очень неплохих мастеров. Каждый год в Театральном институте имени Щукина при театре Вахтангова мы ставим со студентами пластические спектакли. И вот уже много лет я почти не помогаю в этом своему самому, наверное, главному ученику - режиссеру по пластике профессору Андрею Алексеевичу Щукину. На каком-то этапе своего становления он пустился в свободное плавание. И да, пожалуй, действительно можно сказать, что в этой сфере он в чем-то даже меня превзошел.
Заметили ошибку в тексте? Выберите текст и сообщите нам, нажав Ctrl + Enter на клавиатуре
