Ванька-встанька советского кино. Кем был Михаил Ромм? – ФОТО

Словно в древнем мифе, буквально все, чего касалась рука Ромма, провозглашалось "золотом", чтобы поздно или рано прийти к поговорке "Не все то золото, что блестит". Быть может, эта двуединость преследовала кинорежиссера всю жизнь? Но при этом она же постоянно стимулировала его творчество. Четыре десятилетия спустя после кончины Ромм видится нам в образе изящного ваньки-встаньки своей эпохи.

Человек, объединявший под своей властной рукой в рабочей группе высочайшую культуру и пещерное невежество, искрометное мастерство и ремесленное делячество, легкомыслие курсистки и мудрость затворника, казарменную непримиримость и елейную услужливость, деланное косноязычие и естественное красноречие, - мог ли он вообще принадлежать чему-либо?

И как нам теперь быть с его наследием? Ведь оно не вписывается в контекст ни "культа личности", ни "оттепели", ни "застоя", в которых он то ли шаманил, то ли творил. Не смотрится Ромм и под той балаганной вывеской, на которой в начале 1990-х второпях намалевали: "Суверенитет - Демократия - Возрождение".

Не все то, что делалось Михаилом Роммом, было современно. Но вот своевременно - всегда и более чем

Не все то, что делалось Михаилом Роммом, было современно. Но вот своевременно - всегда и более чем. Именно с "Пышки" (1934) начались новые дни для отечественных экранизаций литературной классики.

Сюжетно позаимствованные у Голливуда "Тринадцать" (1936) настолько выбились из всех рамок своей индивидуальностью, что за 76 лет с момента выхода ленты в отечественный прокат ее не с чем сравнить в жанре псевдовестерна. Ну не с киногероикой же 1970-х, в самом деле!

Потом были шесть знаменитых роммовских диптихов. Картины "Ленин в Октябре" (1937) и "Ленин в 1918 году" (1939) исследовали Личность в Истории. И ничего более. Скупо, спешно, строго. Иногда - странно. Порою - смешно. Но разве это постановки о диктаторе, об открытии клапанов для выхода "революционного пара"?

"Мечта" (1941) и "Человек № 217" (1944) изучали проблему волчьего сосуществования наций успешнее, чем целые институты появившейся вскоре ООН. "Русский вопрос" (1947) и "Секретная миссия" (1950) заявили о невозможности какого-либо сближения и компромисса двух сверхдержав, разделенных океаном холодной войны.

Две "морские" работы режиссера - "Адмирал Ушаков" (1953) и "Корабли штурмуют бастионы" (1953) - первенствовали в откровенном перелистывании мрачных и грязных страниц российской истории, где не было места пафосу и героике довоенного научного подхода.
 

"Убийство на улице Данте" (1956) и "Девять дней одного года" (1962) явили собой пример опоздания на "поезд, уходящий в завтра". В первом случае сценарий задержался на 10 лет, во втором на то же десятилетие опередил свое время

"Убийство на улице Данте" (1956) и "Девять дней одного года" (1962) явили собой пример опоздания на "поезд, уходящий в завтра". В первом случае сценарий задержался на 10 лет, во втором на то же десятилетие опередил свое время.

И наконец, "Обыкновенный фашизм" (1966) и "Мир сегодня (И все-таки я верю...)" (1975), показавшие, что кино, в данном случае документальное, может в большой степени рождаться вне зависимости от режиссера.

Первый опыт доказал это энергичным ретушированием критиками вклада в общее дело соавторов Ромма - Майи Туровской и Юрия Ханютина. Второй - номинальным отсутствием Михаила Ильича по факту смерти и формальным участием по принципу "но знамя его не упало". То есть выручили опять же младые сотоварищи, воплотившие роммовский замысел в экранное полотно.

* * *

Ученики Михаила Ромма. Тенгиз Абуладзе, Динара Асанова, Владимир Басов, Георгий Данелия, Александр Митта, Никита Михалков, Глеб Панфилов, Сергей Соловьев, Игорь Таланкин, Андрей Тарковский, Григорий Чухрай, Резо Чхеидзе, Василий Шукшин... Лучшее из того, что им было преподано, они-то усвоили: как, что, где и когда делать не надо. На том и сломали свои лихие умные головы, крепкие мужицкие шеи, стальные российские хребты.

Те из них, кто уже ушел к своему Учителю навсегда, оставили вымученную, местами вульгарную, но почти всегда выстраданную Правду. Опять-таки своего времени. Не самое плохое извлечение из уроков. Те, кто продолжает жить, творят, применяясь к окружающей действительности. Порой не считаясь ни с какой ценой. Словно вопреки заветам педагога.

Михаил Ильич Ромм как будто бы ничего нового в кино не открыл. Загадка Ромма и состоит в том, что до сих пор невозможно ни разобраться, ни беспристрастно оценить, каким был этот режиссер. Те, кто работал бок о бок с Роммом десятилетиями или встречался с ним лишь единожды, иногда называли его своим "покойным богом".

У Ромма бывали большие победы. Случались и неслыханные поражения. Какова его собственная роль в том, что такое странное и неоднозначное послесловие к жизни, как бесконечно долгая память зрителей, воспринимается так, словно речь идет о староелизаветинской Англии, а не о бурных годах смутного времени в бывшей империи на стыке Европы и Азии?

А она, эта роль, весьма велика, если учесть тот факт, что красноречием режиссер не был обделен: от записей его голоса и текстов сложно оторваться. Михаил Ильич Ромм явно пылал страстной любовью к псевдоисповедальности. Одной лишь бытовой необходимостью или педагогическим рвением этого не объяснить.

История его жизни и творчества, рассказанная им самим, столь же достоверна, сколь и двусмысленна. Если не сказать, мифологична
 

Кроме того, есть все основания полагать, что Ромм оценил такую возможность и поставил ее на службу своих автобиографических интересов. История его жизни и творчества, рассказанная им самим, столь же достоверна, сколь и двусмысленна. Если не сказать, мифологична. Намеренное нарушение хронологии многих событий, нарочитая неразборчивость в фактах, декларативная заносчивость не по чину с сильными мира сего - вот второе дно, лежащее под обложкой.

Кому же режиссер адресовал такие послания? Видимо, узкому кругу посвященных в реальные обстоятельства дела. Или же людям думающим, анализирующим, понимающим. А таких никогда не бывает слишком много. Быть может, сегодня подобное "прочтение" Михаила Ромма - ключ к пониманию его глубоких и глобальных выводов о несокрушимости серой действительности окружающего нас бытия? О скоротечной хрупкости всего живого? О торжестве посредственности? Человек жил в эпоху всевозможных мифов и всеобщего мифотворчества - это аксиома всей его жизни. Волею времени, и отчасти своих желаний, художник также оказался вовлечен в эти опасные игры с властью.

И все-таки миф личности и кино Михаила Ромма - очень красивое произведение искусства, в полной мере выразившее своего автора и героя. Трудно взять и развенчать Миф. Еще труднее его поддерживать, шевеля кочергой в печи отечественной истории, где все давным-давно прогорело. Публичное объяснение Роммом избранного пути по меньшей мере странно: "Я выбрал кинематографию. Не знаю почему". "Я не знал, что именно буду делать в кинематографии". Не потому ли столь лицемерно звучит сказанное им за полтора месяца до смерти: "Под старость я стал сомневаться вот в каком вопросе: а есть ли профессия кинорежиссера?"

Отец Ромма до слез был огорчен тем, что сын бросил скульптуру. Учился Михаил Ильич сначала у Анны Голубкиной. Через паузу Гражданской войны - еще четыре года у Сергея Коненкова. Сам Петр Кончаловский признал в нем "способного и работоспособного" ученика, а одну из пробных скульптур назвал прекрасной.

Михаил Ромм (1951): "В 1925 году я окончил Вхутемас и, не взявши даже диплома, сразу решил бросить скульптуру". Он же (1961): "Три года работал скульптором, одновременно пробуя свои силы в литературе". И вот так вот, постоянно пытаясь найти истину между столькими противоречиями, можно бесконечно долго бродить по всей его богатой событиями и встречами биографии. Бодренько вспоминал он и о годах российского лихолетья в преломлении на свою судьбу: "Потом меня послали в деревню в качестве продовольственного агента. Я жил на мельнице, разъезжал по деревням и реквизировал излишки хлеба у кулаков".
 

Через 85 лет "выяснилось", что продагент Михаил Ромм входил в "продовольственную экспедицию" по Тульской и Орловской губерниям. По-русски выражаясь - в продотряд. Ну а чем и как занимались веселые мальчики в кожанках с наганами на боку, сегодня объяснять уже никому не надо

Через 85 лет "выяснилось", что продагент Михаил Ромм входил в "продовольственную экспедицию" по Тульской и Орловской губерниям. По-русски выражаясь - в продотряд. Ну а чем и как занимались веселые мальчики в кожанках с наганами на боку, сегодня объяснять уже никому не надо.

"Летом 1918 года я попал в матросский отряд, приданный одной экспедиции". Революция все спишет? А она потом и списала. В продэкспедицию "некоего Шлихтера, чуть ли не диктатора Ефремовского уезда", Миша Ромм, по собственному признанию, поступил осознанно и добровольно. А вот в Красную армию весной 1920-го попал уже "по мобилизации". "Некий Шлихтер" Александр Григорьевич был не только участником кружков социал-демократов, но еще и чрезвычайным наркомом продовольствия РСФСР с декабря 1917-го. О чем юный чекист не знать не мог, раз уж служил под его началом и подавал прошения за своей подписью по указанному чину. А вот забыть это "развеселое время" разгула военного коммунизма, в котором лично поучаствовал, видимо, пытался всю свою жизнь.

* * *

Вчерашний талантливый скульптор очертя голову бросился в молодое советское кино. Где оказался как рыба в воде - среди исключительно себе подобных. Ибо все эти кадры, которые скоро начнут решать все, имели за плечами бесхитростно схожий путь: мутноватое и грязноватое гражданское прошлое у одних, фронт, колоссальный жизненный опыт и совершенно атрофированное чувство страха смерти и ценности жизни у других.

Когда в 1928 году Ромма снова призвали в РККА на переподготовку комсостава, начальник подразделения дал ему весьма интересную по своей лаконичности характеристику: "Ромм Михаил, сын врача, знает французский язык, по-видимому, анархист-индивидуалист". Так, может быть, гиперреалистичность и псевдосоциальность некоторых картин режиссера - всего лишь неудавшиеся опыты анархического индивидуалиста?

Судьбоносное творение Ромма пришло к нему волею случая. Талантливому и нахрапистому режиссеру хотелось поставить "Пиковую даму" по Александру Пушкину. Задумано было очень умно. Развернуться не дали. Уволили с "Мосфильма". По быстром прощении взялся за сценарий "Командир" (1937) на современную тему. А тут - "заговор Тухачевского и его банды". Опять прокол! Но, как известно, нет худа без добра. Особливо для тех, у кого безукоризненный нюх на политическую конъюнктуру. А уж Ромма это чутье не подводило никогда. Впрочем, какое время, такие и творцы. Не верит ни в бога, ни в черта. Сунешься на зубок - пополам перекусит. Ценный кадр.
 

Но, как известно, нет худа без добра. Особливо для тех, у кого безукоризненный нюх на политическую конъюнктуру. А уж Ромма это чутье не подводило никогда

"В 1921 году кончилась польская кампания, и я вернулся на свой скульптурный факультет". В Красной армии служил, по собственным свидетельствам, не то связистом, не то инспектором какой-то комиссии. Немного напоминает диалог с маргинальным героем фильма "Брат" построммовской эпохи: "Ты кем в армии-то служил?" - "Да... знаешь, там... писарем при штабе".

Фронт чему не научит! Когда на съемках "Ленина в Октябре" возникла заминка в сцене с пулеметом, Ромм неторопливо и грамотно показал молодым солдатикам, командированным на съемку, как надо работать на "максиме" первым номером. Ходил же перед войной такой анекдот был: "Приходит Берия к Иосифу Виссарионовичу: "Товарищ Сталин! Навел порядок в стране. Меня не боятся только два человека - вы и кинорежиссер Ромм". Сталин: "Один, Лаврентий. Я тебя тоже боюсь".

Кинофильм "Ленин в Октябре" к 20-летию Октябрьской революции Михаил Ромм взялся ставить в рекордно короткие сроки вопреки всякому здравому смыслу. И поставил. За три месяца! И привел на экраны мира нового героя - товарища Сталина.

После Ромма в кино этот образ варьировали десятки раз. Но если "кинолениниану" открыли задолго до него совсем другие люди, то уж в этом вопросе Михаил Ильич был истинным первопроходцем. А что потом кивали на автора сценария Алексея Каплера - это он, мол, все напридумывал - так были находки и "поумнее".

Один биограф Ромма высказался еще при его жизни в том роде, что режиссеру-де мешала правильно и реалистично вылепить на экране образ "вождя народов" уже сгущавшаяся атмосфера "культа личности". Сегодня эти слова вызывают лишь усмешку.

* * *

В 1947 году на концерте по случаю 30-летия Великого Октября в ГАБТе показывали и фильм "Ленин в Октябре". Михаил Ромм получил спецпропуск на мероприятие у личной охраны Сталина. По прибытии на место торжеств он был принят полковником МГБ... за своего. За чекиста, одетого в гражданское. Как говорится, рыбак рыбака...

Интересно, что, например, с кинорежиссером Петровым, постановщиком "Петра I" (1937), "Кутузова" (1944) и "Сталинградской битвы" (1949), таких юмористических казусов не случалось. Даром, что Владимир Михайлович в Гражданскую служил у белых в контрразведке.

В том же приснопамятном 1947-м жизнь Ромма волею обстоятельств неожиданно повисла на волоске.

По личному распоряжению Сталина режиссеру пытались навязать постановку сценария "Академик Иван Павлов". Он отказался в привычной для него грубовато-жесткой форме. Да еще не единожды. На том вроде об этом и забыли.

А тем временем из архива всевидящего ока было извлечено на свет божий письмо Михаила Ильича к "белоэмигранту Михаилу Чехову". Кстати, написанное им по просьбе Всесоюзного общества культурных связей с заграницей в 1945 году.

Автора обвинили в "низкопоклонстве перед Западом" и еще ряде смертных грехов. Дело приняло крутой оборот. "Друзья" активно советовали Ромму признать свою вину. Если бы он сделал это, "преступный умысел" перешел бы под юрисдикцию расстрельной 58-й статьи.
 

Вокруг будущей жертвы быстро образовался людской вакуум. Надо было обладать железной волей, чтобы вылезти сухим и чистым из грязной человеческой жижи

Вокруг будущей жертвы быстро образовался людской вакуум. Надо было обладать железной волей, чтобы вылезти сухим и чистым из грязной человеческой жижи.

Режиссер отделался "судом чести", которому был предан при активном участии парткома "Мосфильма". То, что Ромм избежал ареста и казни, иначе чем чудом объяснить нельзя.

* * *

Финал драмы: сам породил - сам и убил. После ХХ съезда партии (1956) с его знаменитым постановлением Ромм - первый из череды отметившихся на поприще кинокультивирования - первым же изъял вождя из двух своих работ. Что было непросто даже при его колоссальном режиссерском и монтажном опыте! Образ-то "корневой".

Признаться откровенно: что со Сталиным, что без него фильмы Ромма по сей день смотрятся одинаково интересно совершенно по другой причине. Из-за гениального перевоплощения артиста Бориса Щукина в вождя мирового пролетариата.

При Сталине Ромм снял 11 своих картин. В какое время он жил и работал, лучше всего свидетельствует сборник, посвященный 30-летию советской кинематографии. В увесистом томе, изданном в 1950 году, кинорежиссер более или менее внятно присутствует в статье своего неизменного оператора Бориса Волчека. Еще трижды он походя упомянут в текстах других авторов. Коллеги, среди которых было 46 лауреатов Сталинской премии, его просто проигнорировали.
 

Коллеги, среди которых было 46 лауреатов Сталинской премии, его просто проигнорировали

Елена Кузьмина, жена и главная актриса Михаила Ильича, без которого она всю жизнь играла бы "прекрасных девушек нашей эпохи", не посмела даже назвать имя и фамилию режиссера, чьи фильмы подробно анализирует на нескольких страницах. Какой-либо текст самого Ромма в этой книге тоже отсутствует.

Новый век, в котором Михаилу Ромму уже не суждено было жить и творить, не оставляет его своим вниманием. И пусть лежит до поры до времени полная авторская версия ленинской кинодилогии. Зато "Девять дней одного года" не сходят с наших телеэкранов. Доживи режиссер до 1985 года, мы, возможно, стали бы свидетелями всесоюзной премьеры фильма "Обыкновенная перестройка".

Нажмите на фотографии для увеличения: