Восхитительный полет японской «Бабочки» на сцене Театра оперы и балета

Автор: Улькяр Алиева,

Доктор искусствоведения, профессор АНК

Давно в афишах Театра оперы и балета не значилась опера Дж.Пуччини "Чио-чио сан" ("Мадам Баттерфляй"). И основная причина - это наличие главной исполнительницы - своего рода "стержня" этой оперной драмы, которая должна обладать не только великолепным голосом и актерским мастерством, но и иметь соответствующую внешность (все же театр, даже музыкальный - искусство визуальное). И к чести Театра оперы и балета, такую исполнительницу приглядели и открыли бакинской публике.

Примадонна Татарского театра оперы и балета Гульнора Гатина, как и ее героиня нежна, хрупка, молода, а азиатская красота лишь подчеркивает соответствие, сходство исполнительницы с героиней по сюжету драмы Давида Беласко "Гейша" - подлинная ямато-надэсико ("цветок японской женственности"). И если верить одному из постулатов дзен-буддизма о единстве, присущем каждому явлению, то взмахи крыльев казанской Бабочки (именно так переводится с японского языка имя главной героини Чио-Чио) с теплого, но порывистого майского "божественного ветра" преобразовался в шквал аплодисментов бакинской публики.

И партнером оперной красавицы выступил Азер Заде с великолепным голосом и горящим взглядом. Понимаешь героиню: ради такого Пинкертона можно забыть и род, и веру.

И для Махира Тагизаде партия Шарплеса оказалась дебютной, что гарантировало не меньший интерес у бакинских меломанов к молодому отечественному баритону. Сможет ли М.Тагизаде перенять "эстафету" у Авяза Абдулла и Дмитрия Гришина и стать их достойным продолжателем предстояло узнать в один из минувших выходных дней.

А теперь поподробнее...

Есть тонкие лирические грустные "истории из жизни" - порой пронзительно-нежные, как предыдущая, представленная на сцене отечественного театра в опере Дж.Пуччини "Богема", а порой и очень жестокие, как в опере "Мадам Батерфляй". Все они, конечно же, о любви в самых разных ее проявлениях. О том, как пронзительно коротка жизнь и как "сгорают" героини, лишившись своей основной опоры - ответного чувства.

По сути, самое любимое "японское" творение композитора - это типичная история любви и предательства. И все же, сколь мелкими кажутся многие собственные поступки и переживания в сравнении с чувственным миром этой любящей женщины. В образе Чио-Чио-сан Пуччини вывел трагическую фигуру необычайного масштаба, проходящую за время оперы жизненный путь от почти детской наивности до взрослого понимания реальности, прозы этой жизни; от обиды и протеста - до молчаливого и благородного принятия своей судьбы. Ее самоубийство становится не актом отчаяния слабой женщины, а утверждение личности, моральных принципов, своего кодекса чести ("Тот, кто не может жить с честью, должен умереть с честью", беря в руки вакидзаси отца-самурая, и, в последний раз расправляя свои крылья, нанося себе харакири).  В "широком" смысле сюжет повествует о столкновении двух миров, цивилизаций - утонченного Востока и циничного Запада.

Вся опера "держится" на исполнительнице главной партии - одной из самых сложных пуччиневского наследия, насыщенной эмоциями и тончайшими психологическими нюансами в плане вокальной составляющей. Она требует безупречного владения всем арсеналом средств вокально-драматической выразительности и в этом смысле Гульнора Гатина просто очаровала. Голос комфортный для слушательского восприятия, обволакивающий, без металлических скримов (криков) и излишнего форсирования звука. Это было очень грамотное и осмысленное пение, передающее все градации чувств героини - от тончайшего пианиссимо до протестующих "всполохов". Можно было услышать не только красивый завораживающий тембр голоса, который волшебно зачаровывал при исполнении развернутых любовных дуэтов "Viene la sera" (Что за вечер!), "Bimba dagli occhi pieni d amore" (Я все любуюсь глазами твоими), пленяющих эластичностью вокальной линии, но и насыщенные обертона в знаменитой арии "Un bel di vedremo"  (В ясный день желанный) с убедительным экстатическим восклицанием "Верь мне, моя Сузуки, все будет так!". А как роскошно была исполнена предсмертная ария - словно героиня Г.Гатиной "сбрасывает" с себя не просто кимоно, а "кокон" фанатичной, всепоглощающей любви, в которой она пребывала.

И в плане актерского воплощения Г.Гатина сумела создать аутентичный образ гейши. Плавные семенящие шажочки, словно исполнительница обута в традиционную обувь поккури. Особо запомнилось первое эффектное появление Чио-чио сан-Г.Гатиной на сцене, перекликаясь с поэтическими строками "выступает, будто пава", заставив любоваться ею не только партнеров по сцене, но и весь зрительный зал (абсолютная тишина в зале, которая казалась осязаемой). Женский глаз сразу подмечал, что даже садясь на колени в кимоно, Г.Гатина по всем правилам японского искусства подбирала подол и складывала в характерном для гейши манере руки. И уже в фойе театра, во время первого перерыва, женская половина зала активно обсуждала вопрос: а нет ли у татарской красавицы японских корней?

Азер Заде в партии Пинкертона в плане вокального мастерства не посрамил звание оперного офицера ВМС США. Полетный спинтовый тенор, уверенное владение им на всем диапазоне, экспрессивная манера пения, помноженная на сценическое обаяние, А.Заде-Пинкертон был весьма убедителен в циничных рассуждениях с Шарплесом и Горо, завлекал своим обаянием в ловушку доверчивого "мотылька". А как роскошно был исполнен любовный дуэт "Vogliatemi bene" (Полюби меня)! Чтобы так чувственно исполнить любовный дуэт, должен быть эмоциональный отклик партнеров, своего рода сценическая "химия". Зритель буквально растворялся в упоительной нежности данного дуэта, затянутым легким "флером" (покровом) таинства любви. И видя, как в последнем акте неловко, смущенно мается на сцене А.Заде, думается, что самому отечественному тенору было неловко за дальнейшие поступки своего героя, который сам признается, что он слабак и трус. Однако, это не помешало ему забрать у обманутой им гейши ее последний "якорь" в этой жизни - их сына.

Махир Тагизаде в партии Шарплеса оставил приятное впечатление учитывая его дебютное выступление в столь "узловой" в плане драматургии партии. Голос округлый, довольно плотный был весьма убедителен в своем сопереживании героине. И габаритная внешняя фактура вкупе с тростью лишь добавляли солидность образу американского консула, а приятная энергетика исполнителя добавляли гармонию в раскрытии единственного не лишенного совести мужского персонажа оперы.

Сабина Вахабзаде вновь порадовала в небольшой, но от этого немаловажной партии верной Сузуки, оттеняющий образ главной героини. Отметим Алиахмеда Ибрагимова в партии юркого Горо, Турала Агасиева в партии отвергнутого жениха Ямадори, Талята Гусейнова в партии проклинающего героиню Бонза, очаровательную Нину Макарову в партии Кэт, взволнованного своим дебютом Рзу Хосровзаде в партии Комиссара и совсем юную Бану Нефтели в образе сына главной героини (думается, многие родители хотели бы иметь такого образцово-спокойного ребенка).

В опере "Мадам Баттерфляй" развитие драматургической коллизии, интрига сквозного действия постоянно идет по нарастающей, а фирменный пуччинивский лаконизм, пожалуй, именно в этой опере достигает своего апогея. На единицу сценического времени в опере очень много драматически заостренных и музыкально прописанных кульминаций, но связаны они не с внешней иллюстративной стороной сюжета, а с психологически достоверной "прорисовкой" разворачивающегося действия. И в этом смысле нельзя не отметить оркестр театра под руководством Ялчина Адигезалова. По объективным причинам (участие на фестивале "Харыбюльбюль") маэстро, как и исполнителям, был предоставлен лишь один день для репетиции. И в этом смысле нельзя не отметить проделанную под руководством Я.Адигезалова работу оркестра. Был и выразительный рельефный мелос, и знаменитые пуччинивские "звучащие паузы", и градация динамических переходов. Недаром публика встретила маэстро аплодисментами в начале последнего акта.

Впрочем, на эмоции бакинская публика в этот вечер не поскупилась, долго не отпуская всех исполнителей со сцены (при появлении на финальном поклоне Г.Гатиной часть зрителей аплодировала стоя, а это для довольно строгой и консервативной бакинской публики признак высокого признания). Сам композитор называл "Мадам Баттерфляй" своей любимой оперой и не упускал ни одной возможности, чтобы послушать ее. Впрочем, и бакинские меломаны стараются не пропускать ни одну постановку "японской" оперы последнего оперного классика Италии. Великолепная, местами божественная музыка Пуччини обволакивает, оставляя свой волшебный "шлейф" очарования и после спектакля, словно завлекая на последующую постановку. Ведь все, что идет от сердца, способен понять любой зритель.