Как Гейдар Алиев предотвратил строительство АЭС близ Баку

В 2023 году, который распоряжением Президента Азербайджана объявлен "годом Гейдара Алиева", мы начинаем публикацию уникальных бесед Народного писателя Азербайджана Эльмиры Ахундовой с родными и близкими, соратниками, сослуживцами общенационального лидера.

На протяжении 15 лет, пока шла работа над многотомником "Гейдар Алиев. Личность и эпоха", Эльмира ханум общалась с огромным кругом людей. Сегодня в ее архиве - около 150 интервью и бесед, которые представляют исключительную ценность для нашей истории. Особенно если учесть тот печальный факт, что большинства этих людей уже нет в живых. И их бесценные воспоминания о Гейдаре Алиеве сохранились только на бумаге.

Публикация материалов, любезно предоставленных нам народным писателем, будет продолжаться весь 2023 год.

При поддержке Гейдара Алиева азербайджанским чекистам удалось остановить строительство АЭС близ Баку. Вот как эти события вспоминают азербайджанские чекисты Парвиз Хатамзаде и Заур Эфендиев, которым довелось работать в органах КГБ под руководством общенационального лидера в беседе с Эльмирой Ахундовой.

ПАРВИЗ ХАТАМЗАДЕ, сотрудник спецслужб:

Эльмира Ахундова - Парвиз муаллим, я знаю, что в конце 60-х годов вы по поручению Гейдара Алиева расследовали ряд громких дел о коррупции. Что-то помните об этом?

Парвиз Хатамзаде - Гейдар Алиев еще в КГБ начал бороться с коррупцией, выступал с трибуны Пленума ЦК. В 1968-м - начале 1969 года состоялся Пленум ЦК. Алиев стал говорить о взяточничестве должностных лиц. Рашид Меджидов был заведующим административным отделом ЦК КП Азербайджана. Он прервал Гейдара Алиева и спросил: "Вы сможете привести конкретные примеры?" - "Да, смогу", - ответил Алиев. И тот замолчал.

Первым делом (конец 1969-начало 1970 года) о коррупции в бытность Гейдара Алиева первым секретарем ЦК было дело Фиридуна Гейдарова, он являлся членом Коллегии, начальником Управления социального обеспечения. Он был крупный цеховик, у него нашли 32 кг чистого золота, много драгоценностей. Он брал взятки при распределении машин инвалидам, открыл 25 цехов по производству ширпотреба. Представьте себе: в его цехах было такое дорогостоящее импортное оборудование, которого и в Минлегпроме не было. По поручению Гейдара Алиева мы вели это дело. Гейдарову дали 15 лет, об этом деле написали в газете "Правда". Предприятия считались государственными, но фактически работали на него.

И еще одно из первых громких дел: Азторгинспекция в полном составе отправилась на скамью подсудимых. Они проверяли качество торговли, соблюдение правил советской торговли. Дело о торгинспекции прогремело на весь СССР. Нашли сотни завмагов, торговых работников, которые откупались от них взятками.

И еще маштагинские цеха, которые контролировали ответственные работники прокуратуры - Искендер Бабаев и Иззет Кулиев, сын бывшего секретаря ЦК Теймура Кулиева. Они были пайщиками цеха Министерства местной промышленности. При обыске в бухгалтерии был найден список. Это называется "черная" бухгалтерия - ОБХСС столько-то, прокуратуре столько-то. Кому сколько в месяц платили. Обоих расстреляли.

Э.А. - Ну и как? После этого воровать меньше стали?

П.Х. - У нечистых на руку чиновников появился страх. Они поняли, что отныне неприкасаемых не будет - будь ты первый секретарь райкома или сын некогда всесильного секретаря ЦК. Это было очень важно для очищения моральной атмосферы в обществе.

Потом произошла смена кадров, многих первых секретарей райкомов Гейдар Алиев поменял. Я, например, знаю, что он живет не по средствам, а доказать не могу. Тогда он другой метод придумал. Приходили к ним домой и спрашивали: вот у тебя столько в доме дорогостоящих вещей, откуда все это, у тебя же зарплата маленькая. Сажать за это не сажали, но с должности снимали и из партии исключали.

Э.А. - Методы какие-то, мягко скажем, неправовые...А как относилась к борьбе с коррупцией Москва?

П.Х. - Мнения были разные. Помню, во второй половине 1970-х годов по служебным делам в Баку приехал первый заместитель председателя КГБ СССР Семен Цвигун, прежде работавший в Азербайджане. В клубе Дзержинского собралось совещание органов КГБ. Гейдар Алиев выступил очень резко, говорил о коррупции, взяточничестве, назвал даже некоторых сотрудников КГБ Азербайджана. И добавил, что этому порой способствуют работники центра - проверяющие из МВД, союзной прокуратуры и пр. Они приезжают из Москвы, их нужно угощать, отправлять домой с подарками. А на все это нужны деньги. Это и подвигает людей брать взятки. Цвигун стал красный как рак, надулся. Слова Алиева ему явно не понравились, но возразить было нечего.

Э.А. - А что вы можете рассказать про идею построить в Азербайджане атомную электростанцию?

П.Х. - В начале 1980-х годов в Москве возникла идея построить в Закавказье вторую АЭС после Армении. Третью должны были построить в Грузии. Грузины схитрили, сказали: давайте строить на границе. Потом решили всю мощь направить в Азербайджан. Строительство уже началось, была даже построена пионерская база в районе Алят, освоено 8 млн. рублей. А потом мы написали первому секретарю ЦК, а также в 6-е управление КГБ СССР записку о том, что в этом районе нельзя строить АЭС, потому что неправильно просчитан уровень грунтовых вод. Проектное обоснование давал какой-то армянин из Ростовского института. Случись землетрясение, АЭС не выдержала бы и 7 баллов. У нас нашлись крупные специалисты-геологи, которые проанализировали ситуацию и дали свое обоснование о том, что на этом месте АЭС строить нельзя. Там уже вода стала подниматься, появилась растительность. Сейсмонеустойчивый район. Потом к делу подключился Гейдар Алиев, он уже работал в Москве, и тоже поддержал мнение КГБ Азербайджана. А ведь все уже было, как говорится, "на мази": мы ездили на стажировку в Москву, там должно было быть наше подразделение по охране АЭС. Прошло всесоюзное совещание по линии КГБ СССР, было уже готово штатное расписание. Однако после поднятого нами шума и поддержки Гейдара Алиевича стройку заморозили, а потом и вовсе свернули.

Еще один интересный факт: я был начальником отделения 6-го отдела, мы занимались международным экономическим обменом, импортным оборудованием. Нас вдруг стали бомбардировать из Москвы, из 6-го отдела КГБ СССР: разберитесь, закуплено дорогостоящее оборудование на 2,5 млн. рублей и не используется в Сумгаите, в объединении Химпром. Дело в том, что Гейдар Алиевич, пока был Первым секретарем ЦК, не позволял строить установку по производству "линдана" (особо ядовитое химическое вещество с пестицидным действием. Применяется для борьбы с насекомыми-вредителями, болезнями растений и пр. - Э.А.) для которого, собственно, и завезли оборудование. Она была очень вредная для окружающей среды. Когда Алиев уехал в Москву, ее все же начали строить и в 1985 году сдали в эксплуатацию. Во время приема мы получили оперативную информацию из компетентных источников, от крупных специалистов, что в таком виде установку нельзя принимать, так как много недоделок. Мы информировали ЦК. Впоследствии установку так и не использовали...

Э.А. - Что вам еще вспоминается о годах совместной работы с Гейдаром Алиевым?

П.Х. - Гейдар Алиев уделял особое внимание воспитанию национальных кадров. В 1960-е годы в КГБ численный состав азербайджанцев был невелик. На некоторые должности, например, в следственный отдел, оперативно-технический отдел, в отдел радиоразведки охотнее назначались русские и представители других некоренных национальностей. В районные отделения Баку начальниками назначались русские или армяне. С момента прихода к руководству Гейдара Алиева доля азербайджанцев в личном составе КГБ стала увеличиваться. Например, в 1967 году со мной еще двое азербайджанцев были посланы в Минск, на высшие курсы КГБ. До нас там обучались четверо и после нас были отправлены еще 5 человек национальных кадров...



ЗАУР ЭФЕНДИЕВ, полковник-лейтенант КГБ:

Эльмира Ахундова - Скажите, пожалуйста, Гейдар Алиев сам отбирал сотрудников для своего отдела? Рассказывают, что попасть к нему было нелегко.

Заур Эфендиев. - Гейдар Алиевич был очень прозорливым, дальновидным человеком, поскольку он мог предвидеть на несколько ходов вперед. Когда приходили новые кадры, он изучал их. Он изучал людей, для того чтобы потом отобрать чекистов для своего подразделения. Попасть в чистую контрразведку было очень сложным делом. Чистая контрразведка - это работа по выявлению шпионов, иностранцев, бывали и заграничные командировки. Словом, попасть к нему в отдел было престижно.

Когда меня пригласили работать в отдел к Гейдару Алиевичу, я почувствовал, что обо мне уже собраны какие-то сведения. До этого он подключал меня к различным иностранным делегациям, в составе которых были установленные разведчики, сотрудники посольств и т.д. Я сопровождал эти делегации под прикрытием корреспондента какой-то "каспаровской" газеты. После двух-трех дней работы писал отчет. Читая мои отчеты, он, наверное, понял, что из меня может выйти толк.

Э.А. - Говорят, именно вы написали в КГБ СССР заключение о недопустимости строительства установки по производству линдана в Сумгаите.

З.Э. - Когда я уже работал во втором отделе, у нас образовалось отделение, которое занималось теми же задачами, что и бывший промышленный отдел. Я был начальником отделения. Пришла телеграмма из КГБ СССР. В то время они проверяли состояние импортного оборудования на наших предприятиях.

Гейдар Алиевич поручил мне заняться этим вопросом. Я поехал в Сумгайыт, где должны были строить завод по получению ядохимикатов, производство которых, а также отходы производства представляли собой особую опасность для здоровья человека и окружающей среды. Импортное оборудование для этого завода поступило к нам из Волгограда, и оно уже несколько лет стояло неиспользованным.

Я начал разбираться. У нас было залежалое импортное оборудование, которое годами не использовалось, например, такая же картина была в ДОКе (деревообрабатывающем комбинате) в Приморском. Но комбинат быстро сдали в эксплуатацию, а в отношении завода по указанию Гейдара Алиевича я написал записку в КГБ СССР о недопустимости строительства этого завода, так как это производство вредно для населения как Сумгайыта, так и Баку.

Э.А. - Разве это входило в вашу компетенцию?

З.Э. - Конечно, поскольку я был в экономическом отделе, то все объекты жизнеобеспечения входили в компетенцию нашего отдела. Я показал Гейдару Алиевичу все документы, взятые на заводе, среди них были и заключения ряда профессоров о том, что это производство вредно для здоровья человека. То есть мы не на пустом месте писали эту телеграмму. К тому же КГБ СССР поручил не только проверить наличие оборудования, но и целесообразность строительства этих объектов. И тогда Гейдар Алиевич предпринял такой патриотический шаг. Москва с нами согласилась. Этот завод построен не был.

Спецоперация "Натуралист"

Э.А. - С 1961 по 1972 годы вы работали под непосредственным руководством Гейдара Алиевича. В каких операциях вы участвовали?

З.Э. - Я участвовал, в частности, в операции "Натуралист".

Э.А. - Рассказать сможете?

З.Э. - Наверное. Дело-то давнее. В 1964 году в поле зрения сотрудников нашего отдела попал человек, которому мы потом дали псевдоним "Натуралист". Мы получили на него ориентировку из КГБ СССР. Для подтверждения данных, которые были в ориентировке, мы стали плотно работать с ним и примерно на третий день задержали его.

Э.А. - А какие у вас были основания для задержания?

З.Э. - Основанием был то, что он где-то в парке, недалеко от "Интуриста", был с женщиной в позднее время, часа в два или три ночи. Ну и дали команду взять его. А далее пошла уже сама разработка этого человека. Милиция позвонила в компетентные органы. В три часа ночи я пришел в милицию, и действовал, как было нужно. Я взял у него заявление на имя Гейдара Алиевича. До этого Гейдар Алиевич проинструктировал меня, что должно быть написано в заявлении. И этот человек написал о том, что он (имя, фамилия), гражданин такой-то страны, прибыл сюда с такими-то целями, был задержан милицией. Заявление заканчивалось словами "Прошу принять меня для беседы".
На следующий день я обо всем доложил Гейдару Алиевичу, показал заявление. Он сказал:

- Хорошо. Я скажу, когда будет встреча.

Он выбрал время, мы по его указанию подготовили номер в гостинице и встретились с "Натуралистом". Во время беседы раскрыли карты, сказали, что хотели бы с ним сотрудничать. Для этого я его немного прижал, сказал:

- К нам обратились из милиции, а мы в свою очередь можем обратиться в МИД. Тогда ситуация осложнится.

Ему, конечно, не хотелось, чтобы дело дошло до МИДа, и в итоге он согласился.

Мы представились ему просто капитанами, не называя никаких фамилий. А он был журналистом.

Э.А. - Как Гейдар Алиевич располагал собеседника, как заинтересовал его?

З.Э. - "Натуралист" был немцем, из ФРГ. Он рассказывал, что был журналистом, что он никогда не поднимал оружия против русских, никакого отношения ни к каким спецслужбам не имел. Он говорил, что симпатизирует СССР, Азербайджану. Гейдар Алиевич был высоким профессионалом, он сразу так повел разговор, чтобы свести отношения к контактам. Он хорошо знал русский язык, и мы говорили с ним на русском.

Э.А. - Чтобы убедиться, насколько его согласие было искренним, от него были получены разведывательные данные?

З.Э. - Да, еще в Баку. Мы задавали вопросы об американских базах, еще о чем-то. Кое-что он сообщил нам. Мы перепроверили эти данные, после чего ему были даны соответствующие задания, но и они были проверочного характера. То есть он должен был сообщить то, что нам уже было известно. Я проводил его в Москву, оттуда на Шереметьево.

Э.А. - В 1965 и 1966 годах Алиев проводил с "Натуралистом" конспиративные встречи в Берлине. А как Гейдар Алиевич ездил в Берлин? Официально? Или под видом туриста?

З.Э. - Он выезжал по линии КГБ. Гейдар Алиевич поехал в Берлин официально, якобы по каким-то делам. Например, он мог поехать, чтобы проверить, как работает наш сотрудник Ходжат Велиев, который работал в посольстве в ГДР. Гейдар Алиевич выехал после того, как мы получили от "Натуралиста" письмо, где он указывал срок и место встречи. Если гражданин ФРГ ехал в ГДР, то его на границе не проверяли.

Если же в ГДР ехал житель Западного Берлина, то он проходил пограничный контроль. Я тоже ездил в Германию. Пока я из ГДР ехал в ФРГ, во Франкфурт-на-Майне, я проходил четыре пограничных контроля. А "Натуралист" свободно мог приехать в Восточный Берлин. Он был журналистом, и никакой конспирации ему не требовалось. Главное было в том, чтобы он не попал в поле зрения своих спецслужб, как агент, имеющий контакт с разведкой СССР.

Гейдар Алиевич дважды ездил в Германию. В первый раз, чтобы проверить полученные сведения, а во второй, чтобы передать его советской резидентуре. Это была удачная операция и ценный агент.

Э.А. - Что вы можете рассказать об этом периоде работы? Как Гейдар Алиев направлял чекистов? Какие давал установки?

З.Э. - Во-первых, я хочу подчеркнуть, что Гейдар Алиевич, прежде чем проводить какое-либо мероприятие, собирал работников, задействованных в этом мероприятии, спрашивал мнение каждого из присутствующих, потом высказывал свое, которое в какой-то степени мобилизовывало присутствующих на успешное проведение этого мероприятия. Так было каждый раз. А этих мероприятий было очень много. К нам приезжало много установленных разведчиков из посольства США, под видом гостей посольства. Мы пресекали их деятельность.

Э.А. - А каким образом пресекалась их деятельность?

З.Э. - Мы мешали им работать. Мешали как обычные граждане. Они и не знали, что мы сотрудники контрразведки. До выдворения из страны у нас никогда не доходило. Мы отправляли агента в Москву, а там уже они сами решали, выдворять или нет.

Для того чтобы помешать агенту работать, мы то организовывали интервью, или еще что-то, что мешало ему проводить разведывательную работу. Мы же знали, что у него есть такая-то аппаратура, что он ходит по такому-то маршруту, собирает такие-то сведения, и мы пресекали эти действия. В каждом конкретном случае это было по-разному. Поэтому сказать трудно. Все это, естественно, согласовывалось с Гейдаром Алиевичем, особенно, когда это было связано с дипломатами.

Э.А. - У вас все иностранцы были под контролем?

З.Э. - Нет, на контроль мы брали только в случае, если была ориентировка из Центра или по маршруту передвижения этого человека он здесь уже попал в поле зрения. А таких много было. Эта работа велась очень активно, Гейдар Алиевич уделял большое внимание работе с иностранцами.

Э.А. - В то время было проведено много успешных мероприятий, которые получили высокую оценку Москвы. А в чем выражалась эта оценка?

З.Э. - Она выражалась либо телеграммой из Центра, либо поощрением Гейдара Алиевича. От имени Президиума Верховного Совета СССР я получил медаль "За боевые заслуги" за "Натуралиста". Эту медаль вручают только в военное время. Я непосредственно работал по этому делу, был начальником отделения. Мои работники участвовали в его захвате, я принимал участие в беседе с ним.

Э.А. - Чем запомнились те два года, когда он был главой КГБ? Отличался ли чем-то стиль его руководства? Чему, каким направлениям он уделял особое внимание?

З.Э. - Прежде всего, он стал заботиться о кадрах. В кадровом составе он, можно сказать, совершил революцию. Он обновил кадровый состав, послал очень многих учиться в школы КГБ, чтобы для нас готовились кадры. Значительно изменился национальный состав, в КГБ пришли много азербайджанцев.

Гейдар Алиевич, я помню, проводил занятия с молодыми чекистами, я иногда тоже преподавал на этих занятиях. У нас был общий зал, где регулярно проходили занятия с молодыми работниками. Кто-то из более опытных сотрудников делился с молодыми знаниями по своей линии. Гейдар Алиевич участвовал в этих занятиях уже, будучи и зампредом, и председателем. Он старался прививать молодежи навыки практической работы.

Э.А. - Может, вы сами хотите что-то сказать, поделиться какими-то личными воспоминаниями?

З.Э. - Мне повезло: я присутствовал, когда отмечали день его рождения. Это был 1961 или 1962 год. Он был начальником отдела, а я работал и.о. одного из отделений.

День рождения Алиева мы отмечали в старом "Интуристе". Там у нас был "свой" 231-й номер, спальня и столовая, в столовой стоял рояль. Собрались только сотрудники отдела, узкий круг. Он вообще не любил такие мероприятия, поэтому собрались мы по инициативе наших работников. Мы сами накрыли стол и пригласили и его. А так как он не любил справлять дни своего рождения, то пришлось провести какую-то комбинацию, чтобы он пришел. Там я впервые увидел, как Гейдар Алиевич талантлив. Он играл на рояле и сам же пел азербайджанские песни.

Э.А. - На каком языке вы с ним общались?

З.Э. - На русском. Гейдар Алиевич был настолько грамотным человеком, что, когда я приходил с каким-то документом, он читал его, и если я где-то пропустил запятую, он ее обязательно поставит. Впоследствии его резкий переход с русского языка на азербайджанский вызвал огромное удивление у многих. Он был очень талантлив. Мы часто говорили, что он умеет все рассчитать, как шахматист. Он умел все предвидеть.

Вот, скажем, на совещаниях, когда Гейдар Алиевич собирал нас в связи с каким-то мероприятием, он выслушивал всех, а потом говорил: "А если вот так будет? А если будет так?". То есть он собирал все мнения "за" и "против", а потом выдавал оптимальный вариант. Это значит, что он умел предвидеть все, что может произойти, прежде чем сделать ход, он просчитывал его результат. Он был высокопрофессиональным чекистом. Это было ему дано от природы.

И он все время работал над собой.