"Воскресное чтиво" на Day.Az: "Горсть родной земли"
В рамках рубрики "Воскресное чтиво" Day.Az представляет рассказ "Горсть родной земли" нашей постоянной читательницы Севды Алекперовой.

 

Мы призываем наших читателей продолжать посылать на электронный адрес [email protected] различные публикации, касающиеся искусства, истории, культуры, этнографии, традиций Азербайджана, и многих других областей жизни нашей страны, а также свои рассказы, ранее не печатавшиеся в прессе.

1982 год

- Вниманию гидов-переводчиков! Просим всех собраться в кабинете начальника отдела.

"Ну вот, опять очередные ценные указания. И главное именно сейчас, когда и так времени в обрез".

Раздражаясь по этому поводу, и из-за того, что надо успеть многое за коротенькие полчаса до начала экскурсионного дня, я поспешила запрятать свое раздражение подальше и вслушиваться повнимательней в речь начальника отдела.

Ну, конечно же, с самого начала можно было догадаться, о чем будет идти речь: гиды-переводчики должны обратить особое внимание на то, подчеркивать значимость того, более подробно рассказывать о достигнутых успехах социалистической экономики, и т.д. и т.п. Сегодня ЦУ касались недостаточного освещения гидами-переводчиками того, что многие прекрасные здания Баку были построены польскими архитекторами. Поступила жалоба от руководителя группы польских туристов, а он является каким-то партийным боссом, а потому - просьба ко всем, при работе с польскими группами учитывать данный факт.

Все переводчики дружно закивали, выражая "единодушное понимание и полное одобрение": каждый думал про себя - да все же понятно, отпускайте поскорее, надо еще к диспетчеру пробиться и узнать номер автобуса. А самое главное - заказать для туристов меню на обед, выписать чеки на входные билеты в музеи, раздать брошюры и карты города. А уж потом - отъезд на трехчасовую обзорную экскурсию по городу.

В отделе гидов-переводчиков работает 25 человек, но в летние месяцы штат увеличивается за счет временных (на туристический сезон) работников. В зимние месяцы работы мало, а значит, в это время нам дают отпуска, и множественные, накопленные в загруженный летний сезон, отгулы. А еще нам читают лекции о социалистических достижениях, об итогах очередных съездов компартии, проводят аттестации и экзамены на профессионализм и знание языков. Так что мы радуемся наступлению турсезона: работа интересная, люди встречаются незаурядные, мы их информируем об Азербайджане, они нас информируют о том, что находится за "железным занавесом".

Самым радостным для многих из нас является возможность получить в подарок от иностранных туристов книги-бестселлеры, о которых мы наслышаны, но не имели возможности их прочесть. Кроме того, что можно читать на языке оригинала современную литературу, это еще и познавание "их нравов". Но нужно быть очень осторожными: особисты запросто могут не только изъять эти книги, но и наказать. А это значит, что в лучшем случае не будешь работать с капстранами, а в худшем - потеряешь работу.

Повезло. Все успела. И даже автобус сегодня припаркован прямо под козырьком гостиницы, не надо метаться и выискивать "свой" среди множества других "Икарусов".

Итак, знакомимся с новоприбывшей группой американских туристов. Из своего опыта знаю, что первые несколько минут меня никто не будет слушать - все разглядывают друг друга и меня, тут же обмениваются комментариями об увиденном, нисколько не смущаясь того, что я их слышу. Да и меня не смутишь этим. Я выдерживаю многозначительную паузу, затем благодарю за внимание. Это действует безотказно. В автобусе замолкают даже самые болтливые. Теперь можно приступать к информационной части моей работы. Поехали!

Я люблю свой город, могу и люблю рассказывать о нем. Каждый раз я как бы смотрю на знакомые с детства улицы и дома новым взглядом: глазами своих туристов. До чего же красивый у нас город!

Светофор на проспекте Нефтяников показывает красный: дорогу переходит детсадовская малышня. На прогулку! На бульвар! Прошу водителя замедлять движение на этой улице - щелкают фотоаппараты, все туристы прильнули к окнам.

Первая остановка у Девичьей Башни. В каждой группе сразу же отмечаешь тех, кому действительно интересно узнать об увиденном. Но таких мало. В основном все стараются сфотографироваться на фоне чего-либо (памятника, красивого здания, уличной сценки), а потом как бы между прочим спросить: "А что это за здание (памятник, статуя)?".

Сегодняшняя группа, как и обычно, немолодые уже люди, по возрасту пенсионеры, но очень бодренькие и жизнерадостные. Все улыбаются, всем приятно чувствовать себя в это утро частью большого скопления нарядной и беззаботной туристической толпы. 

Вот немолодая дама с гладко зачесанными и собранными на затылке седыми волосами. Вопросы она не задает, но внимательно слушает и меня, и задаваемые другими вопросы. Поймав мой взгляд, улыбается и представляется: Фрида Подэни.

Самое трудное для меня - это нагрузка на мои голосовые связки. У меня громкая, поневоле, речь. Ведь меня должны услышать все 30 человек, притом они часто переговариваются между собой, да и улица тоже шумная, вот и получается, что к концу дня у меня саднит в горле. И так изо дня в день.

Середина экскурсии - это прекрасная панорама города со смотровой площадки парка им. Кирова. Здесь можно быть уверенным, что рассказ о городе и его истории все слушают внимательно: город в легкой дымке, как бы сам о себе рассказывает, и не слушать его и о нем просто невозможно.

Обеденный перерыв. Наконец-то можно помолчать и отдохнуть немного. Но кажется, сегодня это не получится: к столику подходит миссис Подэни (просит называть ее по имени - Фридой) и просит позволения присесть.

Беседа крутится вокруг национальной кухни, рецептов приготовления. Но видно, что дама очень нервничает, отвечает невпопад, да и глаза ее выражают какую-то боль, ожидание чего-то непонятного. Странная женщина!

Обед завершается, пьем чай, скоро снова в автобус и в путь. Вдруг женщина, словно решившись, внимательно глядя мне в глаза, тихо просит: "Не могли бы вы пойти со мной в Нагорный Парк после работы?".

Вот те на! Как же ей объяснить, что после работы я не имею права общаться с иностранцами, если только мне не дали на это разрешения.

Видя мой растерянный вид, она торопливо добавляет: "Я вам заплачу". Час от часу не легче! Мне как-то говорили, что на столах в солонках есть микрофоны. А если нас слышат? Вот мне взбучка будет от шефа!

"Мы скорее всего закончим поздно, да и мне домой надо".

Женщина молчит, опустив глаза. Почему-то мне кажется, что она все прекрасно понимает, но не принимает или не хочет принимать мой отказ.

"Поймите, это для меня единственный шанс. Другого в моей жизни не будет".

"Фрида, я не хочу быть невежливой, но.." И тут она меня перебила фразой, которую я долго не могла потом забыть: "Меним адым Феридедир, мен Бакыда анадам олмушам". 

 

1937 год. Лето

Маленькая Фарида сидит на каменных ступеньках, которые кривой тропинкой спускаются от самого их поселка Чемберекенд до красивой заасфальтированной улицы, на другой стороне которой находится огромное и такое внушительное здание, которое все называют кратко - ЦК. В этом здании работает ее папа, и она ждет его с работы, обычно сидя вечерами у соседского низенького каменного забора. Соседская Роза обещала принести ей связанное из разноцветной проволоки колечко, у самой Розы такое есть, и Фариде тоже хочется такое колечко. Она покажет его маме, а потом будет хвалиться им в школе. Хотя в школе такое не пустят носить. Но все равно она будет ждать Розу, пока папа не придет с работы.

Уже вечереет. Летний зной нехотя отступает, и легкий ветер с моря приносит облегчение. Папы все нет. А может он уже дома? Приехал на машине по верхней дороге? Надо бежать домой.

Подходя к дому, она услышала мамин плач. Дома были и тетя с мужем, и бабушка, а мама была какая-то чужая. Она даже не смотрела на Фариду, а только плакала, и глаза ее смотрели куда-то в глубь своего горя. "Фарида, ты уже большая, должна понимать. Папу арестовали, позаботься о маме, видишь она не в себе". 

1937 год. Осень

Фарида с мамой стоят в очереди на передачу посылки. Раннее утро. Еще темно. Другие такие же женщины, дети, старики и несколько мужчин стоят в молчаливой очереди. Никто не разговаривает. Все чего-то боятся. Вдруг посылку не примут и тогда это может означать самое страшное. Фарида не ходит в школу, ее там обзывают "врагом народа". За эти месяцы она прожила годы, и стала совсем взрослой. А мама совсем постарела. Она сгорбилась, состарилась и стала равнодушной ко всему окружающему.

Их стали сторониться соседи. Одна тетя только и приходит к ним домой, приносит поесть. Из дома почти все продали, даже старенький ковер продали на базаре, чтобы купить муки, но на работу маму никуда не берут.

Наконец подошла их очередь. Серолицый немолодой мужчина водит пальцем по списку. С трудом собранная посылка прижата к груди. Все замерли. "Нет этого имени в списке. Следующий!"

Мама окаменела. Она не разговаривала. Фарида за руку привела ее домой. А утром мама уже не встала.

Через несколько дней дядя помог похоронить ее на Чемберекендском кладбище, там же, где уже похоронили бабушку.

Фариду забрала к себе тетя. Спустя полгода они уехали в Иран, оттуда в Турцию, помыкались, познав горя и невзгод сполна. Потом они добрались до юга США, где прожили всю свою жизнь в маленьком городке.

1982 год

В Нагорном парке в эти часы пустынно. Мы с Фаридой ханум медленно прохаживаемся по дорожкам, растущие повсюду акации цветут, и вечерний воздух наполнен нашим бакинским ароматом: легкий запах нефти, поднимающийся с нефтескважин внизу, под горой, смешан с цветущими деревьями и кустарниками.

Мы обе молчим. Я и раньше знала, что парк был разбит на месте старинного кладбища, а сейчас осознала это так явственно, что стало даже страшно ходить здесь. Фарида ханум остановилась под раскидистым деревом, достала две белоснежные, расшитые шелковыми нитями, салфетки и насыпала в каждую из них горсть земли.

"Я обещала самой себе посетить могилу матери, Вот и посетила... А тете обещала принести на ее могилу горсть родной земли".

Я поняла, почему она взяла две горсти...

На следующее утро провожаю группу в аэропорт. Туристы галдят, все напоследок фотографируются на фоне моря, рассказывают о впечатлениях, благодарят за экскурсии. Обычная суматоха. Все, как всегда.

Фарида ханум тоже улыбается и тихо шепчет: "Желаю, чтобы в вашей жизни не было таких разрушений страны, такого кризиса и беспорядков, когда многим пришлось в поисках хлеба уезжать на чужбину". Мы обнялись.

2012 год

Я медленно спускаюсь по лестницам заново обустроенного парка. Лестница спускается к улице, на другой стороне которой находится Кабинет Министров, бывшее ЦК КП. Вокруг много нарядной и веселой детворы. Вечерний воздух пахнет морской прохладой.

Город стал другой, нарядный, ухоженный. Он с честью пережил очередные потрясения в своей истории: распад некогда сильного государства, смену режима, отток многих его жителей, кризис и беспорядки.

Смотрю на шумных детей и думаю: "Хоть бы в вашей жизни не было разрушений, кризисов и беспорядков, чтобы никогда бакинцам не пришлось бы уезжать в поисках хлеба на чужбину"...