Самаркандское многоцветие или Величие вне времени!

Автор: Теймур Атаев

Величие Самарканда! Самарканд...Как же писать о величественном Самарканде, чтобы не повторяться? Ведь, кажется, все уже сказано, и неоднократно. Причем со всех сторон и в различных тональностях.

Но, с другой стороны, как не написать о Самарканде, если тебе посчастливилось побывать в этом уникальнейшем месте на Земле? Как, если часть твоей души осталась там, параллельно впитав в себя и душу Самарканда?

Впечатления поглощают тебя. Не давая возможности освободиться от состояния восхищения. И не забыть то состояние потрясающего спокойствия во время знакомства изнутри (во всех смыслах слова) с величественными архитектурными постройками. Которые и через несколько веков создают неповторимую ауру. Да. Именно ауру. Внутри, наверное, каждого, кто прикасается (как минимум, взглядом) к этим красотам. Ауру умиротворения. Ауру восхищения тончайшими изысками.

Автору посчастливилось побывать в этом прекрасном городе благодаря инициативе Азербайджанского Культурного центра им. Гейдара Алиева при посольстве Азербайджанской Республики в Узбекистане, возглавляемого Самиром Аббасовым, о проведении в стенах Самаркандского государственного университета презентацию книги автора "Феномен Амира Тимура. Взгляд из дня сегодняшнего" (издана в Ташкенте в 2019 г., научный редактор - доктор исторических наук Шохистахон Ульжаева, автор предисловия - историк-публицист Шухрат Саламов Насроглу (БАРЛАС).  Осуществить же реализацию этой инициативы удалось как вследстие организационной поддержки Культурного Центра и руководства Университета (непосредственно проректор Самаркандского госуниверситета по международному сотрудничеству Мухтар Насыров модерировал презентацией), так и финансовой подпитке уже давно проживающего в Ташкенте предпринимателя Назима Мусазаде, человека широчайшей души и неимовернейшего патриота Азербайджана и Узбекистана!

Огромная благодарность всем им!

Корни университета, к слову, уходят вглубь веков, к медресе знаменитого ученого, внука Сахибкирана Амира Тимура Мирзо Улугбека (на Регистане), где в 1420 г. он провел свое первое занятие. Это духовно-просветительское, образовательное и культовое сооружение XV века - старейшее медресе архитектурного ансамбля площади Регистан, возведённое Улугбеком - вкупе с медресе Шердор и Тилля-Кари образует целостный архитектурный ансамбль. 

В свое время объективной причиной выбора Сахибкораном Самарканда в качестве столицы своего государства узбекский ученый, основатель философской школы Узбекистана, вице-президент АН Узбекской ССР Ибрагим Муминов определил выгодное географическое расположение города, который, имея "богатые водные ресурсы, окружен с трех сторон горами" и сочетает в себе "три воздушных течения: горное, речное", а также поля, леса и луга. Кроме того, Самарканд "располагает огромными запасами строительных материалов, ценных цветных и редких металлов, которые еще в то время могли быть поставлены на службу государству"(1).

С усилением же геополитической значимости Мавераннахра, постепенно становившегося одним из важнейших мировых звеньев, менялось и положение Самарканда. Непосредственно здесь смыкались все караванные пути, благо Самарканд находился в центре южного маршрута Великого Шелкового пути (Китай - Европа), проходившего, в т. ч., через Азербайджан, в частности Ширван. Вот Тимур и стремился "перевоплотить" столицу его государства в самый красивый город на планете - как с точки зрения благоустроенности, так и в культурно-эстетическом плане. Что должно было свидетельствовать о могуществе управляемой им державы.

В Самарканде, писал испанский дипломат и путешественник Руи Гонсалес де Клавихо, по поручению короля Кастилии дона Энрике III находившийся во главе посольства в Самарканде в 1404-1405 гг., ежегодно продается "много различных товаров, которые привозятся туда из Китая, из Индии, из Татарии, из разных других мест". В связи с чем Тимур "приказал провести через город улицу, в которой по обеим сторонам были бы лавки и палатки для продажи товаров". Эта улица начиналась в одном конце города и доходила до другого. Самарканд, в котором функционировало "много водопроводов", был "окружен садами и виноградниками".

По словам одного из известных историков периода правления Тимура Хафиз-и Абру, "в кварталах, базарах, улицах и большей части домов" города имеется "текущая вода; нет больших домов без бассейна и деревьев, в какую бы сторону ни пойти". Поэтому Самарканд "получил прозвание земного рая". Каждый уголок городских садов - отражение горного рая, а любая сторона площадей города - "напоминание об Эдеме". В особенности современников потрясали уникальные архитектурные строения Самарканда. "Во всей населенной части мира никто не укажет" здания, подобного мечети "Биби-ханым", - писал Хафиз-и Абру(3).

Действительно, эта мечеть - нечто особеннейшее. Хотя только ли это строение великолепно? А восхитительный Гур-Эмир, возведенный по приказанию Амира Тимура? Правда, изначально данный ансамбль задумывался идеологом строительства - внуком Сахибкорана Мухаммад-Султаном, которого великий Амир видел своим преемником - центром образования (состоял из медресе, ханаки и минаретов). Но трагическая смерть внука привела Амира Тимура к иному решению - строительству мавзолея, где и покоится Мухаммад-Султан. Там же находится и гробница Тимура, который покоится у ног своего духовного наставника - Мир Саида Бараки.

Духовная связь с Меккой

Шереф-ад-дин Йазди, автор "Зафар-наме" ("Книги побед") - полной истории Тимура, написанной в первой трети XV в., называл Саида Бараку одним "из шерифов Мекки", превосходнейшим "из сейидов", преподнесшего Тимуру "барабан и знамя султанства" - атрибуты "шахиншахства", что "указало" начало его правления (4 /а, б).

Важнейший нюанс здесь заключается в том, что под сеидами понимаются потомки дочери пророка Мухаммада (да благословит его Аллах и приветствует), Фатимы и ее мужа Али - четвертого праведного халифа, двоюродного брата Посланника Аллаха. По словам авторитетного советского историка-востоковеда Ильи Петрушевского, потомков одного из их сыновей, т. е. внука Посланника, Хасана, "называли шерифом" (сейидом Хасани)(5).

Следовательно, согласно излагаемому в "Зафар-наме", Тимура благославлял на власть не просто духовный авторитет, а человек, чья родословная восходила непосредственно к пророку Мухаммаду. Посему Йазди называл веру и любовь "людей двух священных городов (Мекки и Медины)" к Сохибкорану очевидной, которая совершенно "не нуждается в комментарии". Это "было добрым предзнаменованием, осветившим тьму света царствования". Тимур же "глубоко" почтил "святого сейида", и "все, что нужно было сделать, соответствующего его святости и сану, он сделал". Значительный период своей жизни Барака "не отлучался" от Тимура (4 /а, б). Именно в его ногах Амир Тимур и хотел покоиться(6), что стало реальностью.

Взаимообогащение через исламский почерк

А как не восхититься величием зданий на Регистане, в одном из которых потрясает (в том числе) потолок. При взгляде на него он видится купольным, в действительности же является прямым. И здесь же (хотя и не только здесь) - красивейшие (декоративно оформленные) сталактиты под куполами. От взгляда на которые нельзя не испытать восторг. Иного определения и не подберешь!

Уникальный же ансамбль Шахи Зинда формировался на протяжении девяти веков и включает более двадцати сооружений XI-XIV и XIX веков. По словам узбекского ученого-медиевиста, археолога и архитектора-реставратора Нины Немцевой, это - "единственная в своем роде историко-культурная и художественная сокровищница средневековой" Центральной  Азии, "где в последовательном развитии на широком хронологическом фоне представлены самые разные виды строений (мавзолеи, мечети, медресе), инженерно-конструктивные решения, декоративно-облицовочные приемы (мозаика, майолика, резная терракота, росписи по ганчу, резьба по дереву и мрамору и т. д.)". Интересно, что "Беспортальный" мавзолей-"восьмигранник" напоминает "башенные мавзолеи западного Ирана (Южный Азербайджан - прим. авт.) и Азербайджана. Сохранившаяся его часть представлена восьмигранным павильоном без купола со сквозными стрельчатыми арками по сторонам граней, в подпольной части - склеп. Проявление столь нетипичной для ансамбля Шахи-Зинда и вообще для Самарканда архитектурной формы "Восьмигранник", вероятнее всего, обязано азербайджанским мастерам, которых свозил в столицу еще Тимур"(7).

Последнее замечание авторитетного специалиста совершенно не случайно. Советский историк-востоковед Александр Якубовский отмечал, что "как хороший, расчетливый хозяин", Тимур "тянул" в Мавераннахр, в центр своего обширного царства, всё, "имеющее ценность". Сюда "он свозил не только разнообразные материальные ценности, но в еще большей мере" использовал "специалистов - ремесленников, художников, архитекторов, ученых - и не потому, что Мавераннахр был беден этими специалистами, а полагая, что чем больше будет приток культурных сил, тем богаче станут ремесла, тем выше будут искусства и науки". Поэтому "шум строительных работ слышен был во всех крупных городах Мавераннахра, особенно в Самарканде и его окрестностях, Шахрисябзе, даже на краю степи и культурной полосы - в г. Ясы (Туркестан)"(8).

Де Клавихо сообщает о доставке специалистов "изо всех завоеванных" Тимуром стран "в Самаркандскую землю", чтобы ее "возвеличить". По разным оценкам, их число достигало "добрых сто тысяч человек, если не больше"(2/б). Поэтому присутствие в культурном слое Тимуровского Самарканда азербайджанских оттенков совершенно не удивительно. Йазди сообщает, что работой по возведению самаркандской мечети Биби-Ханум занимались "камнетесы, привезенные из Фарса, Азербайджана и Хиндустана"(4/в).

Как подчеркивает замдиректора, главный хранитель Национального музея истории Азербайджана Махфуза Зейналова, по азербайджанской линии на юго-восток Центральной Азии перешли нетрадиционные для Маверранахра конические шатры. П-образная стрельчатая арка и сталактиты появились одновременно в Азербайджане и Маверранахре, в декоре которого использовалась резная поливная терракота и многоцветная майолика, но со второй половины XIV века под влиянием сооружений Азербайджана появилась техника наборной резной мозаики. При этом взаимообогащение архитектуры шло  путем проникновения и слияния творческих идей и направлений, и влияние было двухсторонним: из Центральной Азии в Азербайджан перешли традиции сооружения кубических мавзолеев (Гунбад-е Гафарие в Мараге, XIV в), а также гофрированной поверхности в архитектуре (а уже отсюда - в Малую Азию)(9).

Узбекский археолог и искусствовед Галина Пугаченкова резюмирует, что "взаимообогащение архитектуры разных районов огромной тимуридской державы путем проникновения и слияния творческих идей и направлений, формировавшихся как в столичных центрах - главных фокусах культурной деятельности, так и на периферии", являлось примечательной чертой. Столицы "впитывали творческие силы и труд мастеров, стекавшихся" отовсюду. А "обратный" ход рассредоточивал "достижения культурных центров" по всему государству Тимура.

Важнейшая же тонкость, проявляющаяся в архитектуре Самарканда - торжество универсально-целостного стилевого направления. В основе чего высвечивается тот факт, что "достижения строительной техники и методы архитектурной разработки, композиционные приемы и декор" вливаются "в единую реторту, кипящую на огне непрестанного творческого поиска, где протекают процессы взаимопроникновения, взаиморастворения и возникновения на этой основе" нечто нового, уникального. Потому "если какие-то черты местных традиций или пристрастий и выражены в архитектуре некоторых (главным образом периферийных) районов Тимуридской державы, то основной процесс, протекавший" в Мавераннахре, определяет "совмещение этих традиций"(10).

На взгляд автора, непосредственно "взаимо" данного рода и создало Самарканд столь величественным в своем многоцветном многоголосии, что всегда будет потрясать неповторимостью и особенностью! Всегда! На века!      

В то же время, Г. Пугаченкова и узбекский искусствовед, востоковед Лазарь Ремпель отмечают, что архитектура, декоративно-прикладные искусства, каллиграфия и миниатюра того периода "сливаются" с поэзией и музыкой века "в новый единый стилевой сплав". Архитектурный декор неотделим от архитектуры, но при этом он "опирался на прикладные искусства, с которыми его соединял прежде всего орнамент". Искусство украшения книги, сохраняя вековые традиции, "питало" архитектуру "блестящим развитием художественных почерков (каллиграфия)". Искусство "изящного письма отвечало всему строю мышления, запечатленного в литературе и особенно в поэзии". Каллиграфия "породила целые корпорации мастеров крупнописцев, украшавших здания надписями". Искусство "начертания растительных и геометрических арабесок стало неотделимо от других художественных ремесел"(11).

Основу такой гармоничности Л. Ремпель усматривает в "исламском почерке". По его убеждению, под  "мистикой ислама" подразумевается не всякая выдумка, лежащая "за пределами реальности, а воображение, подсказанное смыслом и духом тайны, скрытой за порогом сознания"(12).

Исключительно при личном контроле Амира Тимура

По убеждению автора, все эти архитектурные красоты не могли бы иметь такого уникального фона, не находись во главе государства правитель уровня Тимура. Масштабность его проявляется не просто в стремлении быть первым во всем, а в приложении к этому всяческих усилий, в частности, без устали работы над собой на протяжении всей своей жизни.  Так было и в военном искусстве, и в искусстве управления государством, и в "чистом" искусстве.

Как мы видим из первоисточников, Амир Тимур  лично руководил строительством бесподобных архитектурных сооружений, вникая в мельчайшие детали декора и т. д. Но разве будучи неподготовленным в подобного рода вопросах оказался бы Тимур в состоянии контролировать ход строительства, работу архитекторов и дизайнеров? Наверняка, в таком случае он всего лишь ограничивался бы изданием указов о постройке величественных зданий, не более. Однако, как однозначно просматривается, Тимуром не просто ставилась задача посредством высочайшего искусства  продемонстрировать Божественные идеи и предусмотренную Всевышним гармонию во "взаимоотношениях" между человеком и Господом, индивидуумом и обществом, личностью и окружающим миром, между людьми посредством тончайших линий и соединений в орнаменте. Он сам прекрасно ориентировался в вопросах культуры и искусства. Возможно, подойдя к этому на основе собственного постулата, что вклад ученых должен  способствовать "славе и благосостоянию государства"(13).

Правда, нельзя не согласиться, что без усиленной работы над собой, штудирования наук он был бы не в состоянии осилить эти тончайшие области. Как констатировал известный российский и советский востоковед, один из авторов первого издания "Энциклопедии ислама" Василий Бартольд, "постройки" заботившегося "преимущественно о процветании своего родного Мавераннахра и о возвышении блеска своей столицы - Самарканда" Тимура, "в создании которых он принимал деятельное участие, обнаруживают в нем редкий художественный вкус"(14).

Как следствие, самаркандское многоцветие (или блеск Самарканда) можно назвать апофеозом восхитительного, уму непостижимого созидания: величественные, уникальные по форме и содержанию здания, мир прекрасного и неимоверного духовного воздействия на человека! 

На чем, наверное, переведем дух и пожелаем великому и мудрому узбекскому народу, внесшему значительный вклад в историю мировой цивилизации, процветания и благостей Всевышнего!