Смех сквозь слезы: "Паяцы" на сцене Театра оперы и балета

Какая роскошь, какое великолепие слышать Теймураза Гугушвили в образе странствующего комедианта Канио из оперы "Паяцы" Руджеро Леонкавалло! По сути, известный грузинский тенор, которого можно с полным правом назвать "последним из могикан" советской оперной сцены, играл самого себя - такого же странствующего (или, как называют ныне, "гастролирующего") коллегу по сцене. Может быть поэтому, когда он так душераздирающе пропел свою коронную арию "Recitar/Vesti la guibba" ("Пора выступать! Пора надеть костюм!") и, пошатываясь, с опущенными плечами покинул сцену, ибо больше ему некуда было идти и некого было любить, - он потерял все, что дорого ему в этой жизни, - так и хотелось искренне, по Станиславскому, ответить: "Верю!"

Да и вся опера "Паяцы" уникальна во многих отношениях. Сюжет, основанный на реальных событиях, произошедших неподалеку от имения отца будущего композитора, не мог не привлечь своей обыденностью (бытовая криминальная драма, в центре которой классический любовный треугольник: обманутый муж - Канио, молодая неблагодарная жена - Недда, которую он когда-то нищей и полуголодной беспризорницей подобрал на улице, дав ей свое имя, и ее любовник Сильвио), все же поражает во всех отношениях и, прежде всего, в плане драматургии.

Практически весь сюжет оперы разворачивается на сценических подмостках странствующего театра - своего рода "сцена на сцене". Именно в этой опере актёрам позволительно играть самих себя, окончательно стирая границу между театром и жизнью. Ведь недаром, в Прологе устами артиста Леонкавалло доносит до зрителей мысль о том, что "актер любит и ненавидит, как все люди на земле, а под шутовским нарядом бьется горячее сердце. Ведь актер - человек".

Так же пластично и образно, при помощи музыки, передал весь "нерв" развивающейся трагедии Р.Леонкавалло, стирая "грань" между зрителями, сидящими в зале, и хором, воспроизводящим зрителей на сцене. Чего стоит только их перебранка во время убийства на сцене, когда женщины в восхищении лепечут: "Ах, как жизненно играют!", и тут же следует ответная реплика мужчин: "Да замолчите вы!", которые понимают, что это не представление, а настоящая трагедия, разворачивающаяся у них перед глазами в режиме on-line (замечательная и кропотливая работа главного хормейстера театра Севиль Гаджиевой).

Подлинным украшением спектакля стал Теймураз Гугушвили, не просто пропевавший и проживавший каждую фразу, но и не сумевший перебороть актерское искушение, немного "попаясничать" на сцене во время театрализованного представления в костюме Паяца, вызвав добрую улыбку зрительного зала. Взрыв эмоций - отчаяния, боли, ненависти, когда слышатся роковые слова на сцене Недды-Коломбины: "Этой ночью навсегда твоей я буду" (именно эти слова шептала его жена своему любовнику на прощание во время свидания) и профессиональный удар ножом (прямо в область сердца), так "заботливо" и угодливо незаметно преподнесенным ему Тонио-Антоном Ферштандтом (великолепная режиссерская находка Джаннет Салимовой - "Друг мой, Иуда!). И так же, не менее эмоционально бакинская публика повторно "взорвалась" от восторга во время появления Теймураза Гугушвили на сцене, благодаря грузинского тенора за столь незабываемое исполнение.

Антон Ферштандт создал удивительный, пластично-трансформирующийся образ Тонио (как в вокальном плане, так и в смысле актерского воплощения). Это и образ в Прологе, когда он выходит поприветствовать почтенную публику - он смеется, стараясь расположить к себе зрителей. Все не очень всерьез. Артист как бы стоит над спектаклем, приглашая нас посмеяться вместе с ним над "шутовскими" (а на самом деле, почти шекспировскими) страстями, которые будут представлены публике. И только, когда он снимает свой традиционный парик рыжего клоуна со словами "безжалостный смех", уже становится ясно, что добром новое представление не закончится. И одновременно - это образ мстительного злобного горбуна-уродца, безжалостно мстящего Недде за отвергнутую любовь (да и Канио тоже - за унижение). И в конце трагедии ошеломленный своим злодеянием, - двойным убийством, - вновь снимает свой парик клоуна (словно вновь возвращаясь к человеческому облику), произнося свою знаменитую реплику: "La commedia e finita!".

А вот украинское сопрано Екатерина Страшенко оставила неоднозначное впечатление. Красавица с хорошо налаженным голосовым аппаратом (пусть и чуть напряженными верхами) по всем параметрам должна подходить к данной партии, однако, глядя на ее Недду, всплывала в памяти известная фраза А.Сент-Экзюпери: "Вы - красивые, но пустые. Ради вас не захочется умереть".

Бакинская публика избалована своей замечательной Неддой-Афаг Аббасовой, и поэтому каждое исполнение этой партии зарубежной певицей рассматривается сквозь призму того, насколько она сможет перепеть и просто переиграть (в образном отношении) отечественную приму. Если на Афаг Аббасову смотришь, ни на минуту не отвлекаясь, как на дорогу в густом тумане, - кажется, если отвлечешься на минуту, то не уловишь секрет притягательности героини, которая пленяет всех мужчин, то выступление Недды-Е.Страшенко навевало строки из досье о Штирлице: "Характер - нордический, выдержанный". Неслучайно, даже в сцене домогательства А.Ферштандт-Тонио довольно робко пытался к ней подступить, заранее не веря в успех.

Чуть лучше смотрелся любовный дуэт Екатерина Страшенко - Джахангир Гурбанов (Сильвио). У отечественного баритона довольно приятный сочный тембр голоса, а на сей раз еще была и более свободная сценическая пластика (вокалист здорово прибавил в плане актерского мастерства). В партии Беппо-Арлекина выступил Алиахмед Ибрагимов. Небольшой рост и отсутствие традиционной для амплуа героя-любовника картинной, далеко не героической, внешности сделало его действительно комическим персонажем на импровизированной сцене.

Ну, а великолепная музыка Р.Леонкавалло с чувственной красотой итальянского мелоса (горячего, выразительного, рельефного) в исполнении оркестра театра под руководством Я.Адигезалова, - словно красивая рамка обрамляла все сценическое действо спектакля, напоминая о том, что даже смертельные страсти бродячих комедиантов могут быть исполнены красиво.

Улькяр Алиева