Гейдар Алиев ценил не должности или звания, а профессионализм

В 2023 году, который распоряжением Президента Азербайджана объявлен "годом Гейдара Алиева", мы начинаем публикацию уникальных бесед Народного писателя Азербайджана Эльмиры Ахундовой с родными и близкими, соратниками, сослуживцами общенационального лидера.

На протяжении 15 лет, пока шла работа над многотомником "Гейдар Алиев. Личность и эпоха", Эльмира ханум общалась с огромным кругом людей. Сегодня в ее архиве - около 150 интервью и бесед, которые представляют исключительную ценность для нашей истории. Особенно если учесть тот печальный факт, что большинства этих людей уже нет в живых. И их бесценные воспоминания о Гейдаре Алиеве сохранились только на бумаге.

Публикация материалов, любезно предоставленных нам народным писателем, будет продолжаться весь 2023 год.

Камал Алиев - личность поистине легендарная, он был награжден 16 орденами и медалями. В 1985 году в Баку произошел взрыв автобуса 106-го маршрута на проспекте Нариманова, в результате которого были человеческие жертвы. Расследование поручили Камалу Алиеву. Через 10 дней напряженной работы преступник был изобличен. Им оказался армянин, подельник же его, изготовивший за деньги взрывчатку, работал в Институте нефти и химии. Его тоже изобличили.

К.Алиев проработал в органах 43 года, с 1995 года был председателем Совета ветеранов МНБ, на пенсию вышел в звании полковника.

Эльмира Ахундова - Камал Саттарович, расскажите немного о себе. Как вы стали сотрудником спецслужб? Сами попросились или?..

Камал Алиев - Кто же тогда нас спрашивал? Я был токарем на заводе. Во время Великой Отечественной меня призвали в армию, а там направили на учебу в одногодичную Бакинскую межкраевую школу Народного комиссариата государственной безопасности (НКГБ СССР), затем я работал в Сталинском райотделении НКГБ на Баилово, через 5 лет меня перевели в Норашен (нынешний Шарурский район), а спустя 7 месяцев я стал работать в Баку.

Правда, первые пять лет я работал в 1-м отделе и готовился к нелегальной работе в Иране. В те годы в Советском Союзе в системе органов госбезопасности впервые ввели линию работы с нелегалами. Тогда сюда приезжал представитель 1 ГПУ, я хорошо владел персидским языком, и меня выбрали. Выбрали и моего коллегу из 1-го отдела, Шахмарданова, спросили его, с кем бы ты хотел в паре работать? Он назвал меня. А я назвал его, не зная об этом. Мы очень дружили.

Нас обоих стали готовить. Заместителем начальника первого отдела у нас был армянин по фамилии Арушанов. Кстати, небольшое отступление:

Когда я пришел в органы, мы говорили, что у нас "армянское царство". Начальники отделов, заместители, начальники районных отделов - все были армянами. Начальник поликлиники КГБ тоже армянин. Кое-где были русские. Азербайджанцев на руководящих должностях почти не было. После того как пришел Гейдар Алиев на должность начальника 2-го отдела и затем, когда стал зампредом, он стал выдвигать "наверх" молодых азербайджанцев. В этом его заслуги неоспоримы.

По легенде мы должны были работать в мастерской по ремонту автомашин. Там был старый верный агент, который должен был принять нас как учеников. Долгие месяцы мы колесили по дорогам Азербайджана, изучая с одним выходцем из Ирана по имени Айдын, как там называются запчасти машин, какие там существуют специфические термины, относящиеся к машинному делу.

Прошло полтора года и вдруг нам объявляют, что Шахмарданов не годится в "нелегалы". У него была особая примета - родинка на щеке. Меня вызывали в 13-й отдел в Москву и предложили заслать в Афганистан. Я отказался, потому что Афганистан совершенно не знал. Например, к нам попадали перебежчики из Ирана. Когда я их допрашивал, то, к примеру, спрашивал: "На какой улице в Тегеране ты живешь?" - "Около лавки мешади Гасана", - отвечал тот. "А, это где рядом магазин такого-то?" - "Вы там были?" - удивляется перебежчик. "Да", - усмехаюсь я. То есть я настолько изучил города, районы Тегерана, что мог бы там сориентироваться и ночью.

В общем, я отказался. И когда вернулся, поступило указание перевести меня во второй отдел.

Я сразу стал просить начальника отдела Айваза Абдуррахмановича Мамедова: дайте мне такое направление, чтобы было похоже на внешнюю разведку, чтобы мне было интересно работать. Он возмутился: что за разговоры, куда назначим, туда и пойдешь, там и будешь работать. Прошел месяц, и начальником отдела стал Гейдар Алиев. Я обратился к нему с той же просьбой. Он вскоре направил меня в отдел по Ирану и стал мне посылать интереснейшие материалы по линии разведки. Причем он добился получения валюты из Москвы для вербовки иранской агентуры.

Начальником отделения у меня был Банцерев. Через шесть месяцев работы я обращаюсь к Банцереву, мол, у меня накопился интересный материал, хочу доложить Гейдару Алиеву. Тот говорит: "Он же тебе эти материалы напрямую посылает, вот и обращайся к нему сам". Позвонил ему: "Гейдар Алиевич, я уже шесть месяцев работаю, и никто не интересуется, жив я еще или умер". Он расхохотался: "Завтра в 9 часов приходи". С тех пор началась моя настоящая работа. Он вдохновлял меня своим отношением, заинтересованностью в деле. Если к нему что-нибудь интересное поступало по линии его собственной агентуры, он сразу меня с этой информацией знакомил, минуя начальника отдела. Я эту информацию проверял, дорабатывал, и потом, зайдя к нему, мы вместе составляли план мероприятий. Я мог к нему запросто зайти, чтобы посоветоваться. Зайду к нему с каким-то предложением, а он или поддержит, или отклонит. Но при этом обязательно мотивирует, почему это делать нецелесообразно. "Погоди, обстановка сейчас такая, этого нельзя делать". Он все мгновенно схватывал, и предвидения у него были правильные. Он по своему кругозору и положению знал больше, чем мы, рядовые сотрудники. И поэтому давал нам правильное направление.

То есть Гейдар Алиевич ценил не должности или звания, а профессионализм. Мог со мной или с каким-нибудь рядовым опером больше времени проводить и непосредственно с ним обсуждать то или иное оперативное мероприятие, а не, скажем, с начальником или замначальника отделения. И задания любил давать непосредственно, а не через начальников отделов, чтобы не получалось "испорченного телефона".

Э.А. - Все ваши агенты работали на платной основе или были такие, кто работал на вас по "идейным" соображениям?

К.А. - Если у них был самостоятельный заработок, какой-то бизнес в Иране, то мы им не платили. Но моими агентами были в основном рядовые жители Ирана, порой простые крестьяне. Мы платили им 1 тысячу, 2 тысячи реалов. Для них это были большие деньги.

Э.А. - Ваши коллеги рассказывали мне об операции "Изувер", в которой вы принимали непосредственное участие. Почему вы его так назвали?

К.А. - В 1964 году к нам был нелегально заслан платный агент иранских спецслужб (САВАК) "Изувер". У него была легенда, что он является членом партии "Тудэ" и прибыл якобы для проверки каналов связи, налаженных между иранскими эмигрантами в Баку и подпольным центром "Тудэ" в ИРИ. Затем он предполагал выехать в ГДР, где находился ЦК НПИ. САВАК хотел перехватить каналы этой связи и обеспечить получение актуальной информации о деятельности НПИ.

Кстати, я постоянно ездил на границу, встречался со своими агентами. Моя агентура приходила из Тегерана на линию границы. Начальник заставы создавал нам условия, мы знали заранее условленные места, оттуда убирались посты. Это назывались "зеленой границей", то есть участок границы, контролируемый КГБ.

"Изувер" нелегально перебрался в Азербайджан под видом перебежчика, спасающегося от преследований шахского режима. Мы стали вести с ним профилактическую работу, и наша зарубежная агентура сообщила нам, что это "подстава". Более того, оказалось, что на совести этого агента были аресты многих активных членов коммунистического подполья в Иране. А двум крупным деятелям партии "Тудэ", выданным "Изувером" карательным органа Ирана, грозила смертная казнь. Когда мы получили эти данные, то Гейдар Алиевич обратился в Верховный Совет Азербайджана с просьбой оказать содействие в сохранении жизни подпольщикам. Верховный Совет республики внес соответствующее ходатайство в Верховный Совет СССР, который в свою очередь обратился к шаху Ирана. В результате смертная казнь им была заменена на длительный срок заключения.

Э.А. - Историки пишут, что Гейдар Алиев особенно активно работал на "иранском" направлении. Что это была за работа и почему ИРИ представлял повышенный интерес для руководства СССР?

К.А. - Шахский режим в Иране был одним из ближайших союзников США. Вдоль линии азербайджано-иранской границы стояли войска, техника. Ситуация осложнялась тем, что и по ту, и по эту сторону границы жили азербайджанцы - один народ. С той стороны было немало перебежчиков, которых следовало тщательно проверять, ведь среди них могли оказаться и агенты САВАК. В год бывало до 300 перебежчиков. Все это предопределяло важность разведывательной работы на "иранском" направлении.

Многие бежали от безысходности, нищеты. Народ при шахе плохо жил. Я там был в 1961 году и сам все это видел: люди спали на улицах, голод, работы нет. Советский Азербайджан казался многим из этих несчастных "раем обетованным".

И без того большая иранская диаспора в Азербайджане росла год от года. Требовалось вести агентурную работу и среди этого контингента.

Помню, я завербовал одного бывшего офицера иранской армии, азербайджанца, исключенного из партии "Тудэ". Он вдвоем со своим другом перешел. Мы его завербовали, и он несколько лет переходил границу, предоставляя нам ценную информацию (он был нашим агентом, а не "ходоком", ходоки - это те, кто используются для переправки информации агенту или резиденту).

Он был толковым специалистом по ремонту военной техники, ездил по объектам нахождения американской техники и представлял нам интереснейшие материалы - информация о дислокации воинских частей вдоль нашей границы, о характере связи, используемой командными пунктами НАТО со своими военными частями, о том, какая там именно стоит техника и в каких количествах. Он называл имена и фамилии американских военных, заходил в кабинеты войсковых частей, делал съемки военных карт. Каждая его информация докладывалась Центру, и мы получали положительную оценку.

Военная разведка СССР заинтересовалась этими материалами. Однажды меня вызвали во Второе Главное управление КГБ СССР и предложили мне через советскую резидентуру в Тегеране проверить этого агента. Для этого надо было передать его на связь резиденту. Я был против проверки, не был сторонником недоверия. Он переходил границу, жил там же на частной квартире 2-3 дня, никуда не выходил, ни с кем не встречался, поэтому у нас никакой разведывательной информации он получить не мог. Я предлагал: давайте сами его проверим. Но они хотели "передать" его нашему резиденту в Тегеране. На очередной встрече я рассказал ему о предложении Центра наладить его связь с резидентурой в Иране. Но он отказался, заявив, что в контакте с русскими работать не будет. Он был очень осторожным, боялся "засветиться". Поэтому мы были вынуждены прервать с ним сотрудничество. Я из-за него даже с замначальника 13-го отдела крепко поругался.

Э.А. - А из-за чего Центр проявил такую настойчивость?

К.А. - Они посылали нам иранские реалы, для оплаты агентов. Им не хотелось лишний раз тратить валюту. Те, кто выделял нам деньги, сами никогда не были на границе, не занимались этой работой, не понимали ее. Поэтому и возникали подобные казусы. Нам в таких случаях часто помогал Гейдар Алиевич, именно ему удавалось "выбить" у Центра необходимую для проведения оперативной работы валюту. Гейдар Алиевич иногда встречался с моими агентами на явочных квартирах. Я присутствовал при этих беседах.

Э.А. - Очень интересно. У вас, наверное, в багаже много разных. Можете еще что-нибудь рассказать?

К.А. - Во 2-м отделе Гейдаром Алиевым была создана группа по "активным мероприятиям", то есть по изучению и использованию в интересах СССР граждан зарубежных стран. Когда я уже перешел в первое (иранское) отделение, Гейдар Алиевич продолжал направлять мне материалы по линии активных мероприятий, потому что знал, что у меня имеется опыт работы в разведке. Однажды ко мне от коллег из Украины поступила информация о том, что в Баку должен приехать зарубежный гражданин, работавший в пресс-службе Кабинета Министров одной из европейских стран. Он приехал навестить свою тетку, жившую на Баилово. Этот человек сначала приехал в Одессу, а затем дал телеграмму, что выезжает в Баку такого-то числа. Я стал заниматься этим делом и для того, чтобы установить с ним контакт решил послать туда своего сотрудника, владеющего английским языком.

В это время (середина 60-х годов) Гейдар Алиев был начальником 2-го отдела и находился на отдыхе в Бильгя. Я обратился к заместителю Алиева, сказал, что в Одессу для налаживания контакта надо послать нашего сотрудника Михайлова. Тот руками замахал: "Нет, не надо, потратим столько денег, еще неизвестно, что из этого выйдет!" Я сел в машину и поехал в Дом отдыха КГБ в Бильгя. Мне сказали, что Гейдар Алиев на пляже. Он удивился, увидев меня: "Какими судьбами?" Я говорю, что есть серьезное дело, не терпящее отлагательств. "Ну ладно, приходи ко мне завтра в 9 часов утра. Я буду на работе". Утром я зашел к нему в кабинет. Стоило мне коротко изложить суть дела, как он сразу же сказал: "Иди, действуй". Понимаете, в этом была отличительная особенность стиля работы Алиева. Если некоторым руководителям приходилось подолгу объяснять суть и целесообразность планируемого мероприятия, то Гейдару Алиевичу было достаточно коротко доложить о нем, и он с полуслова улавливал мысли собеседника.

В общем, я в тот же день попросил тамошних сотрудников КГБ взять билет на тот же рейс и на соседнее с интересующим нас объектом место. Они по дороге познакомились, подружились, обменялись адресами и телефонами. "Объект" оказался сыном полковника русской армии, который после гражданской войны осел в Европе. Наш сотрудник целую неделю катал его на выделенной Комитетом машине, угощал и пр. Спустя некоторое время после его отъезда в эту европейскую страну поехал сотрудник нашего отдела - Адиль Багиров по турпутевке. И отвез письмо от Михайлова, заодно сам с ним познакомился. Так начались наши контакты с молодым человеком. До вербовки пока дело не дошло, мы еще должны были поработать.

Вскоре Москва заинтересовалась этим делом и потребовала от нас документы. Позже коллеги из Москвы в неофициальном разговоре подтвердили, что этот человек стал сотрудничать с органами госбезопасности СССР. И довольно успешно. А начало этому было положено нашим отделением благодаря инициативе Гейдара Алиева.

И таких случаев можно вспомнить немало.

Э.А. - В 1969 году Гейдара Алиева перевели на партийную работу. Как чекисты это восприняли?

К.А. - Радовались, конечно, за своего начальника, гордились. Уверен, что его на должность первого секретаря рекомендовал именно Андропов. В Москве у Алиева был очень высокий авторитет.

Когда в июле 1969 года его вызвали в Москву, я тоже там был, так как мой единственный сын поступал в Высшую школу КГБ СССР. Это тоже интересная история, непосредственно связанная с Гейдаром Алиевичем.

Я приехал однажды из Москвы, побывал в Высшей школе, а там был начальник отделения этой школы Никонов, который в свое время приезжал в Баку, и я ему предоставлял интереснейшие материалы для работы. Мы с ним были дружны. Он мне говорит: "Ты хотел, чтобы твой сын сюда поступил. Раньше к нам можно было только после армии, а сейчас принимают и сразу после средней школы". Я пошел к зампреду КГБ по кадрам Самедову с просьбой дать направление на экзамены. Тот отказал, мол, это невозможно. Хотя я ему объяснил, что ходил к начальнику школы и там мне разъяснили новые правила приема. Тогда я направился прямиком к председателю КГБ. Гейдар Алиев меня выслушал и сказал по телефону Самедову: "Давай оформляй, нечего бюрократию разводить!"

Послали на сына материалы. Когда Гейдара Алиева вызвали в Москву к Андропову, мы с сыном тоже выехали в Балашиху для собеседования и сдачи экзаменов. Поселились в гостинице "Пекин". Его друг - художник Таир Салахов к нему заходил. Гейдар Алиев меня тогда с ним познакомил.

Ребята из второго управления, узнав, что Алиева вызвали к Андропову, попросили спросить у шефа, зачем Андропов его пригласил: "Спроси, его хотят сюда, в министерство взять?" Утром мы завтракали в буфете, и я решился спросить его. Он улыбнулся и ответил: "Ты помнишь время, когда я был всего лишь старшим лейтенантом? Меня уже тогда в Москву приглашали. А сейчас я не старший лейтенант. И тебе не советую". Мне ведь тоже предлагали перевестись на работу в Москву. Мол, я вырос на родине до генерала, и ты дорастешь.

Еще одна интересная деталь: в тот год, когда документы на сына оформляли, в Высшую школу КГБ из республики направили еще одного кандидата. До нас. А место было всего одно. Но Гейдар Алиев меня успокоил: "Езжайте в Москву. Если твой сын успешно сдаст экзамены, я позвоню начальнику школы, и их обоих примут".

В общем, пробыл он в Москве несколько дней, попрощался со мной и уехал в Баку. Я остался с сыном. Через день-другой мне звонят ребята и говорят: срочно спустись и купи газету "Правда". Читаю и глазам своим не верю: 15 июля состоялся Пленум ЦК КП Азербайджана, который утвердил Гейдара Алиева первым секретарем. Я думаю: все пропало, даже если мой мальчик сдаст экзамены успешно, его могут не принять. А до Гейдара Алиевича будет трудно теперь добраться. Сам же он вряд ли вспомнит о нас, ведь у него столько дел!

Через пару дней меня в Москве нашел заместитель председателя КГБ Азербайджана Халыков. "Камал, Гейдар Алиевич был здесь вчера. Сказал: передай Камалу, пусть не беспокоится, я говорил с начальником школы". Будучи избран первым секретарем ЦК, он не забыл о просьбе скромного начальника отделения. Это и показатель его поразительной памяти, и ответственности за данное слово.

Э.А. - И теплого отношения к вам, Камал Саттарович.

К.А. - Наверное. Мой сын успешно выучился, работал в Баку, потом в разведотделе в Москве, был резидентом в Турции. Когда Гейдар Алиевич, будучи в Нахчыване, выезжал в Турцию, сын возил его на машине.

В 1963 году для сотрудников КГБ построили жилой дом. Стали распределять квартиры. Я был тогда секретарем парторганизации отдела, и мне тоже досталась квартира в этом доме. А накануне я, как начальник отделения и секретарь парторганизации, вместе с замначальника отдела Халыковым и членом партбюро посетили квартиру нашего сотрудника, тоже стоявшего на квартирной очереди. Пришли и ужаснулись: в одной комнате живут он, жена, трое детей. К тому же, жена больна раком. В общем, когда у зампреда началось распределение, я от своей квартиры в пользу того сотрудника отказался. Зампред - Айваз Мамедов, помню, еще недовольство выразил: что это за жест, ему квартиру дают, а он отказывается. Гейдар Алиевич тоже там присутствовал. После совещания он вызвал меня и сказал: "Ты все правильно сделал, не переживай. Ты человеку помог, и тебе непременно помогут". А в то время было ликвидировано Управление погранвойск Азербайджана, и многие семьи пограничников уезжали из республики. Стали их квартиры сотрудникам КГБ Азербайджана передавать. Владимир Банцерев - замначальника 2-го отдела в одну из таких квартир перешел. А его квартиру в доме на проспекте Нефтяников решением Бакгорисполкома мне с семьей выделили. Я знаю, что это была личная инициатива Гейдара Алиева.

(Подобных историй о том, как Г.Алиев помогал чекистам с квартирами я выслушала за время бесед с ними множество. Почти каждый из них, показывая свою квартиру, с гордостью говорил мне: "Эту квартиру мне выделил сам Гейдар Алиев).

...Мы часто вспоминаем Зарифу ханым. Она была очень простой женщиной. Мы жили по соседству. Моя жена работала в районе Баксовета, и Зарифа ханым по пути в свой институт всегда подсаживала ее в свою машину.

А как-то заболела моя старшая сестра. Я попросил Гейдара Алиева, чтобы Зарифа ханым ее посмотрела. Нам назначили день. Мы пришли, смотрим, Зарифа ханым стоит на лестнице. Вышла нас встречать. "Зачем такое беспокойство, Зарифа ханым". - "Да мало ли что, иногда не пропускают, заставляют ждать. Решила сама вам навстречу выйти". Она ко всем была такая внимательная. И часто говорила моей жене: "Катюша, я очень беспокоюсь за Гейдара". Она всегда очень тревожилась за него.

В заключение беседы в разговор вступает жена Камала Алиева - Екатерина Алиева - уроженка города Кисловодск и рассказывает интересный эпизод:

Е.А. - В 60-е годы мы часто отдыхали в санатории КГБ СССР в Кисловодске, там же отдыхал Гейдар Алиевич с Зарифой ханым. Однажды (по-моему, это было в 1965 году) мы все отправились к моей маме (у нее дом в Кисловодске) на шашлыки. Накрыли под яблонями стол. Камал принялся разжигать угли в импровизированном мангале, а Гейдар Алиевич стал делать из палочек шампуры для шашлыков. Вдруг стал накрапывать дождь, угли отсырели, и Камал никак не мог разжечь огонь. Гейдар Алиевич подошел к нему, стал подтрунивать над ним: мол, ничего-то ты делать не умеешь! Потом взял инициативу в свои руки и ловко так костер развел. В общем, поджарили мы шашлык практически под дождем, там же, в саду под яблонями и поели. Весело было, мужчины какие-то шутливые истории рассказывали. Потом стало быстро темнеть, и мы решили, не пережидая, когда дождь кончится, пойти обратно в санаторий. Шагали по лужам, дождь все лил и лил, а мы смеялись, бежали вприпрыжку и были такие счастливые! Мы были молоды, и вся жизнь была впереди...