"Историческая призма": Армянские претензии на Гянджу в 20-е годы ХХ века

Создание армянской автономии в Нагорном Карабахе представляет собой результат определенного компромисса. В территориальном отношении и в государственно-правовом смысле Нагорный Карабах подчинялся Азербайджанской ССР, но одновременно получил широкие права как автономия. Армянский язык фактически стал официальным языком Нагорного Карабаха; обком партии находился в руках армянских коммунистов.

Как видно из партийных решений 1921-1922 годов, автономия Нагорного Карабаха не отвечала интересам азербайджанского руководства, но в тех условиях они добились большего, чем могли ожидать. В то же время образование АОНК стало прецедентом и дало надежды армянам смело обращаться через голову Баку в вышестоящие органы Закавказья (где их соотечественники занимали немало видных постов) для удовлетворения тех или иных требований.

Так, к началу 1923 года во многих деревнях Нухинского уезда Азербайджана армянские крестьяне конфликтовали с азербайджанскими беженцами, изгнанными из Армении. Азербайджанцы и армяне были полны взаимного недоверия, памятуя о погромах не столь отдаленного прошлого.
 

К началу 1923 года во многих деревнях Нухинского уезда Азербайджана армянские крестьяне конфликтовали с азербайджанскими беженцами, изгнанными из Армении

В конце мая 1923 г. комиссия азербайджанского Совнаркома прибыла в Нухинский уезд для расследования причин этнической вражды. В ее состав входили народные комиссары рабоче-крестьянской инспекции и юстиции Д.Кулиев и Б.Велибеков и секретарь ЦК АКП (б) С.Киров. Сразу же после поездки этой комиссии в Нухинский уезд правительство издало постановление, обязывавшее армянских крестьян принять азербайджанских беженцев в своих деревнях. Однако в июне 1923 г. армяне обратились за помощью к Орджоникидзе, который в 20-е годы пользовался репутацией защитника закавказских интересов в Москве.

Тон письма показывает, что армяне даже отдаленных деревень к тому времени понимали, на каком языке надо разговаривать с новыми властителями, и поэтому выражали "глубокую и искреннюю благодарность за особое внимание", которое Орджоникидзе всегда им уделял.

Для придания убедительности своему протесту против постановления азербайджанского правительства они прибегли к риторике классовой борьбы и писали, что "обременение бедных армянских крестьян является несправедливым, ведь в революционную эпоху классовой борьбы и то при советской власти недопустимо, чтобы пролетарий жил бы за счет пролетария или беженец за счет беженца". Податели жалобы выражали надежду, что азербайджанское правительство выселит беженцев из их деревни до конца октября 1923 г. Вопреки ожиданиям армянских жалобщиков, азербайджанское правительство дало указание к концу 1923 г. переселить 120 армянских семей в Нагорный Карабах.

Вскоре начались многочисленные обращения армян с просьбой о переселении их на "историческую родину" - Нагорный Карабах. Так, в марте 1925 г. армяне Нухинского уезда обратились с письмом к председателю Совета народных комиссаров Автономной области Нагорного Карабаха А.Каракозову. Авторы письма не маскировали своих целей - это "создание неизменно-устойчивого очага в области, которую по воле исторических условий, армянское население покинуло сто лет тому назад для поселения в Нухуезде".

Но, если даже поверить авторам заявления о том, что предки их действительно век назад жили в Нагорном Карабахе, совершенно непонятно, почему через сто лет они вдруг решили переселиться туда, опять бросив дома, имущество, весь обжитой уклад жизни и вообще, можно ли считать беженцами людей, которые якобы жили в Карабахе сто лет назад?
 

Если даже поверить авторам заявления о том, что предки их действительно век назад жили в Нагорном Карабахе, совершенно непонятно, почему через сто лет они вдруг решили переселиться туда, опять бросив дома, имущество

Таким образом, не было никаких оснований для переселения армян. И тем не менее, просьба их была удовлетворена. Поданное армянами 14 марта 1925 г. заявление в переселенческий отдел Наркомзема, после согласования с Каракозовым получило положительный ответ. Уже летом 1925 г. Переселенческий комитет на своем заседание принял решение удовлетворить просьбу самозваных "беженцев", и армяне численностью как минимум более 2000 человек (как следует из письма, именно данное количество армян приняло участие на собрании, принявшее обращение) последовали на новое местожительство в Нагорный Карабах .

Другим очагом армянского сепаратизма в Азербайджане была нагорная часть Гянджинского уезда. Нариманов был прав, когда после образования АОНК, пророчески говорил: "дальше вопрос идет о нагорной части Гянджи и т.д.". Вопрос о присоединении нагорной части Гянджи к АОНК проживавшие здесь армяне подняли уже в октябре 1923 года.

9 октября 1923 г. комиссия во главе с Горобченко направила в ЦК АКП(б) докладную о положении в Гянджинской уездной партийной организации. Как видно из неё, во время пребывания комиссии в Гяндже с ведома ответственного секретаря уезда состоялось собрание ответственных работников-армян.

В процессе обмена мнениями с ними армяне все как один заявляли: "Из мусульман, т.е. тюрок, коммунистов быть не может". Все жаловались, что "армянское население притесняется местными ответственными работниками-тюрками", что "армяне не пользуются правами свободного гражданина советской страны. В карательных органах не обращают внимания на армянина жалобщика, и ряд таких демагогических жалований".

Подобные агрессивные действия местных армян вызывали негодование у членов комиссии, которые позже в докладе в ЦК АКП(б) писали: "Преступно то, что эти же товарищи армяне. коммунисты распространяли среди крестьянской массы идею отделения Нагорной части Гянджинского уезда и соединения её с автономной частью Нагорного Карабаха". Горобченко, который возглавлял комиссию, пишет: "Мне заявили, что приготавливается коллективное прошение для представления в АзЦИК, Совнарком АССР, ЦК АКП, ЗакЦик и Заккрайком по этому поводу, на что я ответил свое недовольство шовинистическими выступлениями армян-коммунистов".

Однако, Президиум ЦК АКП(б) на своем заседании 9 октября 1923 г. по докладу комиссии принял решение поручить Орготделу ЦК направить 2-х работников-армян для Гянджинской парторганизации. Было намечено выделить кандидата на должность заместителя Председателя Исполкома Гянджинского уезда, причем только армянина. Было предложено Гянджинскому исполкому переписку и делопроизводство с армянскими селениями вести на армянском языке. Таким образом, армяне нагорной части уезда получали исключительные права, что позволило им уже в 1925 году действовать более смело.
 

Таким образом, армяне нагорной части уезда получали исключительные права, что позволило им уже в 1925 году действовать более смело

23 ноября 1925 г. на заседании Президиума ЦК АКП(б) было рассмотрено заявление армян 14 сел Верхне-Аджикендского района Гянджинского уезда о присоединении к Нагорному Карабаху, принятое на собрании крестьян с участием представителя Заккрайкома. В заявлении наряду с требованиями армян, ставшими уже традиционными: нехватка земли, неиспользование армян в уездном аппарате власти, были также ссылки на общность культуры и языка с Нагорным Карабахом, и даже право на самоопределение.

Однако прошение армян было отклонено и это решение было обосновано тем, что: 1) Для решения земельного вопроса не обязательно присоединение к Нагорному Карабаху и можно решить за счет земель тюркского крестьянства; 2) Аджикендский район находится в более 200 верстах от Нагорного Карабаха, что не даст возможности управления районом; 3) Присоединение или выделение района приведет к подобным тенденциям по всему Закавказью, что обострит межнациональные отношения. В то же время было принято решение максимально вовлечь армян в государственный и хозяйственный аппарат уезда, увеличить штат уездного исполкома на 3 человека для ведения делопроизводства с армянскими районами на армянском языке.

В декабре 1927 г. Совет национальностей СССР пришел к выводу, что без проведения землеустроительных работ, без окончательного урегулирования пользования пастбищами и оросительными каналами нельзя помышлять об окончании этнической вражды. Вновь Нагорный Карабах находился в эпицентре событий, подтвердив правильность выводов Москвы.

Так летом 1929 г., непосредственно перед началом коллективизации в Закавказье, между армянами Нагорного Карабаха и тюркскими крестьянами соседних уездов - Агдамского, Карягинского, Гянджинского и Шемахинского - произошли кровавые стычки из-за пастбищ и водных ресурсов. Местная армянская администрация в Нагорном Карабахе считала, что горные пастбища находились в собственности армян. Армянские крестьяне контролировали теперь также водные источники в горах, питавшие оросительные каналы на равнинах. От доступа к летним пастбищам и поступления воды в каналы зависела судьба крестьянских хозяйств в долинах. Поэтому неудивительно, что тюркские крестьяне хотели вернуть себе, что они всегда считали своей собственностью.
 

Местная армянская администрация в Нагорном Карабахе считала, что горные пастбища находились в собственности армян. Армянские крестьяне контролировали теперь также водные источники в горах, питавшие оросительные каналы на равнинах

Эти события дали повод заместителю председателя ЦИК Азербайджана Султан-Меджиду Эфендиеву в июне 1928 г. на пленуме ЦК заявить, что установление мира в Нагорном Карабахе потерпело неудачу. Он завил: "Тюркских жителей Шуши не удается разубедить в том, что местное армянское партийное руководство преднамеренно ведет дело к упадку города. Против теории армянского заговора не действуют никакие аргументы". Поэтому Эфендиев рекомендовал присоединить Шушу к населенному тюрками Агдамскому уезду, чтобы показать безосновательность этих утверждений.

Таким образом, после советизации Азербайджана и Армении в 1920 году кровавым войнам предыдущих лет был положен конец. Теперь ни в Эривани, ни в Баку правительства не могли открыто поставить вопрос о границах. Больше не было прямых поводов для взаимной высылки или уничтожения, поскольку стало ясно, что такими мерами уже нельзя передвинуть границы или завоевать новое жизненное пространство. Москва вернула себе роль арбитра в межнациональных спорах. В то же время конфликтный потенциал предыдущих лет продолжал сохраняться и временами выплескивался, однако, теперь не распространялся за пределы мест их возникновения.

Ильгар Нифталиев, ведущий научный сотрудник Института Истории им. А.А.Бакиханова, доктор философии по истории