"Музыка - мой мир, мои чувства"

Автор: Теймур Атаев

16 сентября 2023 г. в рамках проекта "Выставки молодых талантов" в Русском доме г. Баку прошло очень интересное мероприятие, одной из участниц которого стала доктор философии по искусствоведению, преподаватель Бакинской Музыкальной Академии имени Узеира Гаджибейли, прекрасная пианистка Наргиз Кенгерли. Это вызвало особый интерес, так всего несколько месяцев назад Наргиз здесь же исполняла произведения Дмитрия Шостаковича. А летом на сцене Филармонии она вместе с Эльденизом Алекберзаде знакомила нас с Концертом для двух фортепиано с оркестром Франсиса Пуленка (проект "Новые имена"). 

Вот тут и прошла ассоциация со знаменитым изречением Леона Фейхтвангера: "Талантливый человек талантлив во всем". Подтверждение правдивости чего в преломлении к Наргиз Кенгерли можно найти в ее активном участии на августовском благотворительном фестивале помощи животным "Bizim Evimiz" (Sea Breeze), где она выставила свои неординарные ручные работы. 

И все же, все же, все же....Хотя ручное творчество Наргиз привлекло неподдельное внимание и интерес, мы решили побеседовать с ней о музыке. Вернее, о музыке в ее жизни, пути к самой себе, если можно так выразиться. И очень рады, что Наргиз смогла уделить нам немного личного времени, которого ей всегда не хватает. 
Первое, на что она обратила внимание - да, ее ручные работы - часть внутреннего мира, состояния души, но живет она в музыке. Именно в музыке становится самой собой, со своими непрекращающимися  переживаниями и вечным поиском - то ли смысла жизни в целом, то ли смысла собственной жизни, то ли смысла нахождения музыки внутри себя с одновременным пребыванием внутри музыки.  

Ну а как могло быть по-другому, сразу подумалось нам, ежели Наргиз Кенгерли - из "музыкальной" семьи. Ее мама - Тамилла Кенгерлинская (Садыхова) - выпускник  Консерватории, ныне - профессор этого учебного заведения. Естественно, делится воспоминаниями наша собеседница, мама не могла не отдать всех трех своих дочурок в музыкальную школу. "В доме весь день царила музыка, хотя и учеба в школе не ослаблялась" - улыбается Наргиз. Она не скрывает, что среди всех сестер первоначально оказалась самой слабой в музыкальном плане. Однако, когда Тамилла ханум предложила девочкам сделать самостоятельный выбор - продолжить вхождение в музыкальную жизнь или переключиться на другие интересы - только Наргиз высказалась за продолжение обучения музыке: "К тому времени я однозначно чувствовала, что уже не смогу не играть".  

В определенной степени ответ на вопрос, по какой причине она влюблена в музыкальное искусство и ощущает невозможность своего существования вне его, можно почерпнуть из следующих откровений Наргиз:  "Когда я солирую, то будто слышу себя истинную, реальную, с непроизносимыми вслух мыслями". Лишь такое состояние, признается

Наргиз, позволяет ей беседовать через ноты со зрителем. Беседовать то шепотом, то криком, то есть искренне. 
Правда, тут возникает второй важный момент. Это ведь не просто доверительный разговор, здесь еще и передача композиционной волны произведения, его духа. А потому Наргиз Кенгерли, прежде всего, сначала пытается войти в канву произведения. Иногда на это уходит масса времени, т.к. "осознаешь важность самой прожить чувства композитора при создании шедевров. Не со стороны, а изнутри. Но если удается, то исполняемая музыка становится родной для тебя. Частью твоей души. Вот тогда ты уже можешь делиться со слушателями своими мыслями, нередко скрытыми даже от самой себя". То есть ты делишься с пришедшими на концерт как "нутром" музыкального номера, так и  собственными струнами, навеянными музыкальными нотами - "струнами души". 

Конечно, говорит Наргиз, любое произведение можно сыграть "технично, академично, профессионально, однако при этом сухо". В таком случае "твой нерв не проявится, и ты окажешься непонятым для зрителя, также как и исполняемое тобой музыкальное произведение".

Наргиз Кенгерли идет еще дальше, приоткрывая, что для нее музыка Бетховена, Баха, Шуберта - интеллектуальна: "Это как мысли Достоевского, Толстого и очень любимого мною Джека Лондона. Когда знакомясь с ними, ты приходишь к каким-то выводам". Отсюда - желание войти в жизнь композитора, уловить его состояние души, настроение, изучить, что им двигало во время написания того или иного произведения. Происходит "как бы погружение в нечто неизведанное, но манящее и притягательное. И когда ты вдруг хоть на чуть-чуть дотрагиваешься до внутреннего огня Бетховена, то приближаешься к пониманию его философии, чувствуя ее переплетение со своими мыслями". Вслед за чем осуществляется "сдвиг твоей души, и ты отчетливо улавливаешь свет и одновременно трагедийность, сопровождавшие жизнь Бетховена". 

Этот важнейший нюанс для своего осознания Наргиз особо ощутила при разучивании бетховенской "Апассионаты". Прошло немного времени, говорит она, и я уже знала это произведение наизусть. Но внутри была недовольна собой и не позволяла подойти к исполнению "Апассионаты" в течении пяти лет. Хотя педагог Диляра Мирзакулиева говорила "о моей полной готовности, я четко ощущала, что звуки из-под моих пальцев выходят механически, а вот душа Бетховена остается вне меня". Даже когда Наргиз предстоял сольный концерт, она была против вывешивания афишы с названием этого произведения, т.к. сомнения никуда не исчезли. "Во мне было убеждение, - делится сокровенным Наргиз Кенгерли, - что для понимания канвы страдания Бетховена мне нужно было умереть и заново родиться. То есть пережить нечто, чтобы иметь право сыграть это произведение". 

Буквально за два дня до концерта, признается Наргиз, ей пришлось что-то испытать в жизни, и она будто ощутила внутреннюю яркость. Что-то типа первичного осознания внутренних позывов Бетховена в период работы над "Апассионатой". Это послужило толчком к тому, чтобы она дала добро самой себе поговорить с залом посредством произведения. Почувствовав некий сигнал внутри себя, Наргиз сыграла просто потрясающе! Неповторимо. Она реально проживала внутри себя во время исполнения какие-то эпизоды жизни. Своей ли, бетховеновской. А, может, внутри нее просто пели давно искавшие выхода мысли и сомнения, навеянные погружением в жизнь Бетховена. 
Такое состояние души, как во время исполнения "Апассионаты", Наргиз называет своего рода просветлением. Она вспоминает, как ей не давали покоя откровения  Бетховена о том, что, видя Солнце, он ощущал, насколько далек от солнечного света, из-за чего чувствовал грусть и печаль. Однако, говорит Наргиз, при всем трагизме "Апассионаты", она вдруг уловила веру Бетховена в будущее: "Этот свет в ре-бемоль мажоре я увидела во второй части. Свет через внутреннюю боль". Что и позволило ей раскрыть собственное понимание до слушателей: "Я парила, передавая клавишами сгусток нервов, которые именно в зале, наконец, начали приобретать некую упорядоченность".

Раскрывая свой внутренний мир, Наргиз переживает. Сильно. Глубоко. И резюмирует, что только такое ее состояние и есть для нее истинной жизнью, когда   она чувствует себя самой собой. Делясь со зрителями своим восприятием правды жизни. Когда же ты начинаешь чувствовать "ритмику" зала (его ответную реакцию), тебе вдруг хочется внутри себя плакать навзрыд. Либо смеяться вслух. И это твое состояние передается до зала через взятие следующих нот. А клавиши, будто оживая от нескрываемых тобой чувств, передают ауру правды в особом звучании. "Это - незабываемое чувство, восклицает Наргиз, - ради чего стоит жить и творить". Потому что наэлектризованный зал сопереживает тебе. А, может, уже вообще уходит в себя, думая и размышляя о насущном. 

"Вот поэтому я не могу не играть. Ибо жизнь вне музыки для меня равносильна физической смерти, т. к. без нее я растаю, исчезну". Отсюда "мое понимание счастья в том разрезе, что ты можешь делиться миром с миром. Ответно вбирая этот же мир в себя".

Возможно, нам самим тоже нужно перевести дух от такого искрометного рассказа Наргиз Кенгерли о себе, своем внутреннем. И мы не можем не выразить ей благодарности, что она позволила себе быть столь откровенной с нами. Конечно, у нас были еще вопросы к этой талантливой личности, но ведь не могли мы ее задержать на весь период прохождения выставки. 

Наргиз покидает нас с улыбкой. И ее искренняя и светлая улыбка передается нам. Наверняка, и читатели почувствовали ее. 

Пожелаем же ей дальнейших творческих успехов и новых музыкальных открытий. Которые и нам позволят прикоснуться к его величеству - миру искусства!