От семейной драмы к национальной катастрофе

Автор: Эльчин Алыоглу, директор Baku Network, специально для Day.Az

Это должно было быть обычное появление президента на публике. Приземление во Вьетнаме, трап, камеры, аплодисменты. Но вместо торжественной встречи -публичная пощёчина от жены. Двойная. Обеими ладонями. При тысячах свидетелей. И на видеозаписи, облетевшей весь мир за несколько часов.

И пусть аппарат Макрона поспешил всё списать на "шутку" и "легкую сцену", Франция не поверила. И правильно сделала. Потому что за этой "пощёчиной любви" скрывается нечто гораздо более серьёзное - распад власти, уязвимость, личностный крах и политическое бессилие, которые становятся всё более очевидными.

Но публика всё видела. И миллионы французов тоже. Скандальное видео моментально попало в Twitter, TikTok, YouTube и телеграм-каналы. Там его не восприняли как шутку, а как зрелищное проявление личного и политического унижения.

Инцидент не случаен. Он символичен. Это не просто семейный конфликт. Это вспышка накопленного внутреннего напряжения, которое отражает то, что происходит и внутри страны.

Брижит Макрон - фигура в президентстве далеко не декоративная. Влиятельная, контролирующая, определяющая риторику и имидж мужа. По данным The Times, она фактически играет роль второго консультанта по публичной политике - и как минимум в одном эпизоде превратилась в цензора, спасавшего президента от медийных катастроф.

Но теперь даже она не сдержалась. Пощёчина - это публичный разрыв фасада, это жест, показывающий: больше нет терпения. Ни дома. Ни в Елисейском дворце. Ни в стране.

Его не слушают на улицах, его игнорируют в Брюсселе, его предают в партии, и теперь - на глазах у мира - от него отмахнулась даже супруга. Символично, точно и беспощадно.

Когда даже "первая леди" позволяет себе публичное физическое воздействие - что остаётся от авторитета главы государства? Если в частной жизни он вызывает отвращение, а на публике - жалость, то он больше не лидер. Он - объект. Тень. Роль, которую больше никто не хочет смотреть.
И никакие попытки пресс-службы назвать это "семейной шуткой" не работают. Потому что шутка - это когда все смеются. А Франция давно не смеётся. Она смотрит. И делает выводы.

И да, это была пощёчина. Не только по лицу мужа.

Это была пощёчина всей системе. Пощёчина лжи, усталости и унижения.

И Франция её почувствовала. Потому что давно ждала.

Франция больше не трещит - она рушится. За последние два месяца страна не просто пережила политический кризис, она вошла в стадию институционального гниения, когда власть не просто ошибается - она разлагается. Макрон не теряет популярность - он теряет реальность. Его решения больше не вызывают дискуссий: их боятся, ими брезгуют, их ненавидят. Даже бывшие союзники - от экономистов до евробюрократов - теперь шепчутся о нём с презрением. Это уже не ослабление власти - это политическая гангрена, вызванная манией величия, стратегической глухотой и полным разрывом с народом.

Макроновский неолиберализм - умер. Третья сила - распалась. Либертарианская демагогия, служившая ширмой для авторитарной самодеятельности, перестала работать. Французы больше не смеются - они поджигают. И не метафорически, а буквально: поджигают машины, блокируют автомагистрали, забрасывают навозом префектуры. Восстание фермеров весной 2025 года стало не эпизодом - оно стало актом всенародного презрения. Люди, которые кормят страну, вышли против зелёной тирании, навязанной горсткой технократов, никогда не державших в руках ничего тяжелее айпада. Требования были ясны: отменить абсурдные климатические квоты, урезающие дотации и регулирующие даже объём коровьего метана. Ответ власти - тишина. Министр сельского хозяйства попытался "успокоить" аграриев, но был изгнан с позором под крики: "Позорище!" и "Ты не наш!".

На фоне этих протестов Макрон делает то, что умеет лучше всего - усиливает репрессии. Май 2025 года вошёл в историю как месяц, когда Франция официально вступила в фазу легализованной диктатуры. Принят так называемый "закон о контроле за радикализмом в публичных манифестациях" - юридическое чудовище, которое позволяет арестовывать граждан за "враждебный взгляд", запрещает участие в митингах без персонального допуска от полиции, а также вводит массовое использование дронов с системой распознавания лиц. Французская Лига прав человека в своём заявлении пишет прямо: "Мы в постдемократии". Международные наблюдатели фиксируют, что Франция впервые с 1968 года приняла закон, сопоставимый по репрессивности с временами Четвёртой республики в Алжире.

В Сен-Дени, пригородах Лиона, Нанта и Тулузы с апреля - постоянные ночные бои. Молодёжь из мигрантских районов поджигает автомобили, громит полицейские участки, нападает на патрули. Макрон отвечает вертолётными пролётами, громкими словами о "национальном достоинстве" и полной невидимостью: он не появляется в этих районах вообще. Он боится. Буквально. Президент Пятой республики, обладающий полномочиями Чрезвычайного комиссара, боится ступить ногой в собственную страну.

На международной арене - та же агония. Саммит в мае 2025 года стал его личным геополитическим позором. Продвигаемая им с 2018 года концепция "Европейской стратегической автономии" окончательно похоронена. Польша, Чехия, Швеция, Литва высказались открыто: "Франция предлагает пустые лозунги и вредит общему фронту НАТО". Министр обороны Германии в интервью Die Welt заявил: "Без США Франция не спасёт даже себя". 

Африка - некогда имперское "заднее крыло" Франции - сегодня фронт поражений. Май-июнь 2025 года: выдворение французских дипломатов из Мали, Нигера и Буркина-Фасо. На их место заходят россияне, китайцы, турки. Протесты в Уагадугу заканчиваются сожжённым триколором. Посольство в Ниамее - закрыто. Последние военнослужащие из операций "Бархан" и "Сабр" - эвакуированы. Всё. Африка больше не французская. Макрон врет, как всегда, - о "защите демократии", о "новом курсе", но его слушают только чиновники с контрактами. Остальные улыбаются и выдворяют послов.
И, наконец, Новая Каледония. Последний колониальный осколок, который Макрон хотел удержать силой. Протесты за независимость, поддержанные местными лидерами, перерастают в восстание. В ответ Париж отправляет жандармерию, бронетехнику и элитные части CRS. Итог: шесть убитых, десятки раненых, сотни арестов, атмосфера гражданской войны. Amnesty International публикует заявление: "Речь идёт о грубейшем нарушении прав коренных народов". Французская пресса молчит, как всегда. Но за границей молчать не стали. Washington Post пишет: "Франция подавляет свободу у себя - и теряет лицо в мире".

Макрон всё ещё в Елисейском дворце. Но это уже не президент. Это декорация. Призрак. Манекен, стоящий в центре руин, который притворяется, что всё под контролем. Но контролировать больше нечего - развалилась и конструкция, и сам смысл его власти. Страна устала. Народ не просто недоволен - он озлоблен. Франция стоит на грани открытого взрыва. И когда он произойдёт - никто не будет звать скорую. Потому что никто не захочет реанимировать эту ложь.

Макрон больше не управляет Францией - он просто живёт в её агонии. Кабинет министров трещит по швам, как хрупкий фарфор под обстрелом. Аталь, который ещё вчера пытался изображать премьер-министра, сегодня - бледная, заикающаяся тень. Его выступления редки и бессмысленны, как похоронные речи в пустом храме. Дарманен собирает чемоданы, чтобы уйти с достоинством - хотя достоинства там осталось с гулькин нос. Сенаторы-центристы массово покидают тонущий корабль, заранее оправдываясь в кулуарах. Во фракции "Вперёд, Республика!" царит открытый саботаж, полный парламентский декаданс - институциональный труп ещё шевелится, но дыхание уже зловонное, трупное.

Механизмы власти крутятся вхолостую. Макрон пытается говорить с нацией, но нацию давно мутит от его голоса. По данным IFOP, уровень доверия к нему - 19%. Молодёжь не верит ему вовсе - 9%. Рабочие плюются в телевизор - 4%. Такие показатели - не кризис, а политическая кома с прогнозом "не жилец". Последний раз подобный рейтинг видели, когда умирала Четвёртая республика - и тогда она действительно умерла.

Даже лояльные медиа, эти прирученные псы французской демократии, больше не могут сдерживать рвоту. Le Monde пишет: "Президент, потерявший страну". Там же: "Досрочные выборы - не табу". Дежавю Виши? Нет. Это уже хуже - полураспад республики на глазах.

Когда президент и его министры спасаются банальными угрозами и патетическими фразами, а улицы Парижа и Лиона пылают - это не "кризис". Это системный распад. Неопровержимым симптомом этого распада стали массовые беспорядки и мародёрство после победы ПСЖ в Лиге чемпионов.

Сегодняшняя риторика - это не признание ошибок. Это попытка откреститься от своей же безответственности. Не для того, чтобы спасти Францию - а чтобы спасти себя.

Пока улицы тонут в слезоточивом газе и дыме от подожжённых автомобилей, правительство занято запретом курения на пляжах и парках с 1 июля. Это гротеск. Это символ пустоты.

Макроновская администрация продолжает имитировать контроль, заглушая действительность громкими, но бессмысленными запретами. Параллельно - панические вызовы глав соцсетей на допрос. Они обвиняются в том, что "подливают масла в огонь". На деле же - это единственные каналы, где ещё звучит реальная картина происходящего.

Французские масс-медиа, подчинённые официозу, пытались выдать беспорядки за "дружелюбное народное торжество". Только во вторник Le Parisien набрался смелости вынести на обложку: "Какой позор!" - и признать: были две ночи погромов.

В лице Макрона и его окружения Франция утратила не только власть, но и лицо. Имидж страны в глазах мира рухнул. Causeur прямо пишет:

Налицо разрыв, которого не избежать.

Это не риторическая гипербола. Это эмпирический факт, зафиксированный сразу несколькими независимыми институтами.

Люди больше не верят в выборы, в СМИ, в суды, в полицию, в прокуратуру, в парламент, в Елисейский дворец. И особенно - в риторику "обеспокоенности" и "гнева" тех, кто 20 лет выстраивал эту прогнившую систему.

Их "гнев", "решимость" и "сожалеющие заявления" - фальшь. Политический театр.

События начала июня 2025 года стали символической развязкой - фальшивкой, которую уже никто не покупает. Когда после двух ночей погромов в Париже и Лионе, после разбитых витрин, сожжённых машин, изнасилований и грабежей, Эммануэль Макрон заявил: "Мы будем неумолимы, виновные будут наказаны", - публика уже откровенно смеялась.

Смех сквозь слёзы, сквозь кровь и страх, потому что все понимают: ничего не будет.

Те, кто создали прогнившую систему, не могут быть её спасителями. Это не просто политическая аксиома - это закон гниения. Французская правящая каста больше не является частью народа. Она живёт за стеклом, в герметичном пузыре, где власть - это не служение, а статус. За последние 30 лет она эволюционировала в закрытую корпорацию с наследуемыми функциями, в которой политическое бессмертие обеспечивается перекрёстным голосованием, подкупом, институциональной ложью и монополией на язык. Это не просто элита - это каста управленцев, неспособная к раскаянию, не верящая в ошибки, оторванная от земли и исторической памяти. Именно эта каста убила Францию в прямом эфире.

Они внедрили антиэкономическую модель, в которой труд больше не является добродетелью. За 20 лет расходы на социальные выплаты во Франции выросли на 68%, достигнув в 2024 году 872 миллиардов евро (данные INSEE и OECD), из которых около 145 миллиардов - только на пособия по безработице и "минимальные доходы". В стране, где реальный ВВП с 2012 года рос в среднем на 0,8% в год, число экономически неактивных граждан превышает 13 миллионов. Это не защита слабых - это подрыв стимулов. Бюджетная машина стала донором иждивенчества.

Они целенаправленно уничтожили систему образования. С 2005 года школьная программа была реформирована более 18 раз, каждая "реформа" - под лозунгом "демократизации" и "инклюзии". В 2023 году министр образования Пап Ндиайе официально утвердил методику оценки учеников без балльной системы в ряде академий. Понятие "авторитет учителя" было демонтировано - по данным синдиката SNUipp, более 38% преподавателей начальных классов заявили, что боятся своих учеников. Количество жалоб на насилие и угрозы в школах выросло на 121% с 2016 года (данные МВД Франции). В этом аду ученики учат не историю Франции, а "историю деколонизации" и "гендерную чувствительность". Уже в 2024 году во французских лицеях преподавались курсы по "флюидной идентичности", одобренные Министерством равенства.

Они довели государственный долг до исторического потолка - 120,3% ВВП к началу 2025 года (данные Banque de France). Каждый новорожденный гражданин Франции с первого вздоха должен государству 44 000 евро. Вместо того чтобы остановить кровотечение, правительство увеличивает расходы на "гендерные исследования", "переход к устойчивости" и программы "социальной деколонизации". Только на климатическую трансформацию и программы по "зелёному транспорту" в 2023 году было потрачено более 62 миллиардов евро (Ministère de la Transition Écologique). Эффект? По итогам 2024 года, уровень выбросов снизился всего на 1,6% - при экономическом росте 0,4%.

Это не реформаторы. Это кадровые палачи, наряженные в костюмы технократов. Их речи - это обёртка вокруг гниения. Их "прогресс" - это софт-форма национального суицида.

Макрон - финальный аккорд этой эпохи.

Он не причина. Он - симптом. Лицо постполитической Франции, лишённой содержания, воли, духа. Он - аватар тех, кто 40 лет боялся называть вещи своими именами. Тех, кто молчал, когда страна деградировала.

Падение Макрона будет катастрофическим, потому что за ним не стоит никакой альтернативной модели. Только пепел, на котором придётся отстраивать всё заново.

Но именно из этого политического краха родится новая Франция.

Не Франция конференций и "больших дебатов". А Франция реального государства. Не декораций, не слоганов, не феминизированных лозунгов об "экологическом равенстве".

А государства как силы, воли и справедливости.

Государства, в котором улицы под контролем, преступник боится закона, чиновник отвечает перед гражданином, традиция передаётся, а иммиграция - контролируется. Государства, где достоинство - не эфемерное "право быть собой", а обязанность быть гражданином. Франция либо возродится из пепла, либо исчезнет - как Римская империя, в смраде безответственности, трусости и саморазрушения.

И выбор, вопреки страхам Елисейского дворца, сделает не президент, а народ.

...Это страна, у которой отняли голос, подменили совесть и забрали память.

Государство, где свобода стала подозрением, справедливость - угрозой, а патриотизм - поводом для обыска.

Но история не знает вакуума. Там, где рушится ложь, рано или поздно рождается правда. Неотёсанная, гневная, уличная - но живая.

И если у Макрона не осталось ни слов, ни будущего, то у Франции - осталась сила.

Сила тех, кто молчал слишком долго. Кто работал, платил налоги, терпел издевательства элиты, но не сдался.