Возвращение шедевра на сцену Театра оперы и балета

Когда в последний раз был показан шедевр П.И.Чайковского "Пиковая дама" на бакинской сцене, не помнят даже оперные старожилы. Лишь заведующая режиссерским управлением Тамара Эйвазова, с позволения сказать, ходячая энциклопедия отечественного оперного театра, внесла ясность в ответ на этот  вопрос: последняя постановка состоялась в 1978 году.

Видимо, мистика и инфернальный призрак мстительной графини, зловещие черты которой отмечал сам композитор, испытывая страх, ужас и потрясение при создании некоторых сцен, частично распространяет свою силу и на спектакли, иначе никак не объяснить то обстоятельство, что лучшая опера Чайковского - нечастый гость на мировых подмостках. Возможно, этому есть и другое объяснение: где найти исполнителя, который бы справился со столь непростой партией Германа - и в вокальном отношении, и в плане актёрского воплощения?

А аншлаг в зале стал ещё одним подтверждением, что бакинская публика давно жаждала вновь услышать одну из лучших опер из русского классического оперного наследия на отечественной сцене, тем более, что концертный вариант был исполнен в весьма оригинальном преломлении - не в виде традиционного, строго очерченного концерта, а в виде настоящего мини-спектакля. Данная концепция была уже успешно апробирована в концертной версии "Отелло" и получила свой развёрнутый "внеформатный" концертный вариант в "Пиковой даме".

Теперь поподробнее...

Кому, как не Пушкину, - заядлому игроку в карты, постоянно пребывавшему в карточных долгах, было не знать всё об одержимости карточного игромана, когда мозг уже настолько воспалён игрой, что не замечает ничего, что отвлекало его от самого процесса игры и надежды на карты, которые принесут ему выигрыш. Тем более, сюжет оперы вполне можно назвать "основанным на реальных событиях": он был навеян Пушкину молодым князем Голицыным, который, проигравшись, вернул себе утраченное, поставив, по совету своей бабки, - старой княгини, на три карты, на которые ей некогда указывал Сен-Жермен.

Если в своей пьесе Пушкин представил своего героя расчётливым циником, что готов стать любовником восьмидесятилетней графини, лишь бы овладеть тайной трех карт, которая принесет ему богатство, то у Чайковского Герман - романтик, надеющийся, что деньги позволят ему жениться на внучке Графини - Лизе, в которую он страстно влюблён. А впрочем: "Что наша жизнь?", - вопрошает главный герой в финале оперы. И тут же следует ответ: "Игра!". Игра в любовь, в респектабельность, во внешне счастливое, картинное, изображение жизни. Игра, не менее, а, быть может, более азартная в эпоху социальных сетей. А жизнь, как "русская рулетка" - кому-то повезёт, а кого-то и до сумасшествия доведёт.

В отличие от героя оперы, руководство Театра оперы и балета не стало рисковать и пригласило для исполнения оперы "Пиковая дама" в качестве приглашённых уже проверенный ещё на "Доне Карлосе" состав украинских исполнителей - Андрея Романенко и Михаила Киришева. Последний приболел и был срочно заменён на Дмитрия Гришина, уже знакомого бакинской публике по ряду постановок (заметим, что замена оказалась вполне достойной).

Бесспорным лидером концертной постановки стал Андрей Романенко в партии Германа. Вокал Андрея Романенко звучит довольно стабильно и ровно, пусть и несколько прямолинейно (без палитры нюансов и настроения), но без видимых потерь и плакатно ярко. Его экспрессия, мощь голоса, позволили справиться со столь непростой партией до конца - от самой красивой теноровой арии наследия композитора "Прости, небесное созданье, что я нарушил твой покой" до победного конца, исполнив знаменитую финальную (и столь ожидаемую публикой) арию, весьма уверенно взяв верхнюю си.

И актёрское воплощение довольно лапидарное - без утонченной эстетики. Его герой - это, скорее, не метание романтической души оперного Германа, а целеустремлённый и одержимый пушкинский герой, у которого есть одна лишь idea fix, метаидея - овладения секретом трёх карт. Недаром Герман-А.Романенко, начиная уже с первой картины, с таким упоением повторял: "Три карты, три карты, три карты".

Его соотечественник - украинский баритон Дмитрий Гришин - князь Елецкий, наряду с Графиней - Сабиной Вахабзаде в норковом манто, накинутым поверх роскошного парчового платья, оказались истинными аристократами прошедшей постановки. У Дм.Гришина было и благородство вокальной линии, и общая высокая культура исполнения, которая буквально покорила зал во время исполнения им "коронной" арии "Я вас люблю, люблю безмерно". У Графини-С.Вахабзаде истинная неспешность, степенность - ни одной лишней фразы, ни одного лишнего движения. Только мимика и голос выдавал капризный характер её героини, с пренебрежением относящейся к приживалкам, и просто женщины, уставшей от мирской суеты и живущей одними лишь воспоминаниями.

Заметно постройневшая и похорошевшая Фарида Мамедова - Лиза, как истинная внучка графини (по оперной версии), была очаровательна в двух роскошных туалетах. Недаром её партнёр по сцене Герман-Романенко, не лукавя, распевал: "Красавица! Богиня! Ангел!" (хотя, версия оперы и концертная, всё же позволим себе заметить, что второе платье фиалкового цвета стилистически было более выверено к периоду разворачивающегося в опере действия). Её крепкое драмсопрано, помноженное на свойственную вокалистке экспрессию и эмоциональность, позволило без потерь исполнить первый сольный выход "Откуда эти слезы", обречённо пропеть "Ах, истомилась, устала я!" (и женский понимающий вздох в зале - "Ах, как слаба женщина, когда влюблена!"), выдержать две развёрнутые сцены-объяснения с любимым, и не без удовольствия выслушать любовные признания сразу двух сценических украинских поклонников - Гремина-А.Романенко и Елецкого-Дм.Гришина.

Дуэт двух сценических подруг Лизы-Ф.Мамедовой и Полины-Сабины Асадовой "Уж вечер, облаков померкнули края" окутывал удивительной теплотой и нежностью. Томский - Антон Ферштандт, хотя и был, как всегда, весьма артистичен, импозантен, но балладу исполнил без присущего отечественному исполнителю блеска - голос, видимо, подустал после двух дней "прогонки", когда отечественный баритон умудрился на репетиции исполнить не только свою партию, но и заменить Елецкого.

Пасторальная сценка-картинка "Искренность пастушки" оказалась очаровательным кунштюком с участием Ильхама Назарова, - обладателя редкого мужского голоса, - контральто,  который даже в записях на сцене ведущих мировых оперных театров не всегда услышишь. Можно по пальцам одной руки пересчитать певцов, обладающих столь редкими голосами и, тем более, театры, в которых есть такие голоса. Недаром, А.Романенко не скрывал своего удивления, с вниманием слушая И.Назарова во время репетиций.

Весьма приемлемо звучал хор (главный хормейстер Севиль Гаджиева) - стройно, согласованно, завораживая на финальных аккордах православной молитвой "Господь! Прости ему! И упокой его мятежную и измученную душу", которая как-то удивительно совпала по времени с отмечаемым на следующий день Прощёным Воскресеньем.

А вот оркестр театра под руководством Ялчина Адыгёзалова оставил несколько неоднозначное впечатление в плане темпового соотношения отдельных сцен и образно-эмоциональной трактовки партитуры Чайковского.

Дирижёр в этом спектакле  - это тоже, своего рода, музыкальный психоаналитик. В гениальной музыке оперы есть то, что принято сейчас называть хичкоковским suspense (беспокойство, ожидание, тревога). Все что-то беспокойно ждут - неизбежную, как лавина, надвигающуюся трагедию (недаром, уже в самом начале все участники трагедии поют квинтет "Мне страшно"). И абсолютно гениальна по своей музыкальной наполненности сцена прихода Германа к Графине, когда просто физически ощущается страх, непрерывный характерный пульс, "нерв", биение испуганного сердца. И вот этого всего замечено не было - всё было чинно, спокойно, бесстрастно и абсолютно нейтрально.

В целом, несмотря на карточные и любовные страсти и перипетии сюжетной канвы, а также на трагический катарсис, опера, как и все исполнители на финальном поклоне, была встречена зрителями довольно тепло. В конце концов, у каждого свое, особенное, восприятие той или иной постановки. А тут, к тому же, и музыка великолепная.

Улькяр Алиева