Атлантическая сделка: чем обернётся новый торговый договор между США и ЕС

Автор: Эльчин Алыоглу, директор Baku Network

На сайте Baku Network опубликована статья о торговой сделке между США и Евросоюзом.

Day.Az представляет полный текст статьи:

В шотландском гольф-клубе, вдали от формальных залов переговоров, произошло событие, которое может изменить ландшафт трансатлантической торговли. Президент США Дональд Трамп и глава Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен объявили о достижении принципиального соглашения между США и ЕС, касающегося тарифной политики, энергетического сотрудничества и оборонных закупок. Казалось бы, это дипломатический успех. Однако, по сути, мы имеем дело с жёстким экономическим диктатом под прикрытием взаимовыгодного партнёрства.

В центре сделки - решение США об установлении 15-процентной пошлины на весь импорт из Европейского союза. Это фактически закреплённая дискриминация, оформленная в обёртку "стратегического сближения". Дональд Трамп, известный своей агрессивной протекционистской политикой, сумел навязать Европе те условия, к которым Брюссель долгое время пытался не допустить даже в обсуждении. При этом президент США недвусмысленно дал понять: либо 15%, либо 30%. Европейцы выбрали "меньшее зло".

Такой шаг не остался без реакции в промышленном сердце Европы - в Германии. Ассоциации производителей, особенно в машиностроении и автопроме, восприняли новую тарифную архитектуру как стратегическую угрозу. Германия и ранее страдала от тарифов на алюминий и сталь (50% по указу Трампа), теперь же ей грозит удар по всей товарной номенклатуре.

Трамп заявил, что страны ЕС закупят у США энергоносители и военную технику на сумму $750 млрд в течение ближайших четырёх лет. Эти цифры звучат эффектно, но вызывают больше вопросов, чем ответов.

Во-первых, закупка энергоносителей - это не компетенция Еврокомиссии, а прерогатива национальных правительств и частных корпораций. Продавать американский СПГ европейским странам можно только при условии конкурентоспособности. На данный момент газ с Ближнего Востока и Норвегии обходится дешевле, а логистика по морю из США - затратнее.

Во-вторых, оружие. О каком общем соглашении идёт речь, если Евросоюз как структура не осуществляет централизованные военные закупки? Эти сделки проходят между государствами и компаниями - Airbus, Rheinmetall, Thales. И если, скажем, Польша закупит у США комплексы Patriot или истребители F-35, это никак не означает участия всей Европы.

И наконец, инвестиции в размере $600 млрд. Ни сроков, ни конкретных проектов, ни источников. Такая формулировка больше напоминает элемент информационного давления, чем финансовую стратегию.

Главной уступкой Евросоюза, по сути, стало обещание снять часть нетарифных барьеров. Среди них - допуск американских стандартов на автомобили и ослабление ограничений на агропромышленную продукцию. Это, без преувеличения, капитуляция под давлением: именно эти барьеры обеспечивали защиту европейских производителей и фермеров от неконтролируемой экспансии американского рынка.

Признание американских технических стандартов означает ослабление европейской системы сертификации - одной из самых строгих и потребительски ориентированных в мире. Это шаг, который могут использовать в будущем и другие торговые партнёры, требуя аналогичных уступок.

То же касается продовольствия: снятие запрета на американские ГМО-продукты, изменение норм по использованию пестицидов и стандартов безопасности - это опасный прецедент, против которого ранее жёстко выступали как экологи, так и фермерские союзы внутри ЕС.

Урсула фон дер Ляйен назвала соглашение "жёстко выторгованным", но при этом выгодным для обеих сторон. Однако возникает вопрос: кому именно оно выгодно?

Если исходить из баланса - США уже получают от ЕС больше товаров, чем отдают. В 2024 году импорт из ЕС в США составил $606 млрд, тогда как экспорт - лишь $370 млрд. Вместо выравнивания условий США получают ещё большее преимущество. Европа же идёт на уступки в надежде сохранить хотя бы статус-кво - это не дипломатия, а спасение от катастрофы.

Новое торговое соглашение между США и Европейским союзом, заключённое в частной обстановке шотландского гольф-клуба между Дональдом Трампом и Урсулой фон дер Ляйен, вызвало не аплодисменты, а тревогу - прежде всего в немецких экономических кругах. То, что было представлено как стратегическая победа и "предсказуемость в эпоху неопределённости", на деле оказалось болезненным компромиссом, продиктованным логикой силы и давления.

Федерация немецкой промышленности (BDI) прямо заявила: новая тарифная модель, предусматривающая 15-процентные пошлины на европейский экспорт в США, нанесёт существенный урон экономике по обе стороны Атлантики. Эта сделка - не про "взаимовыгоду", а про навязанные уступки в условиях шантажа угрозой 30-процентного тарифа, которую Трамп открыто озвучил.

Ассоциация химической промышленности Германии (VCI) сравнила ситуацию с бурей: "Когда ждал урагана, радуешься буре. Эскалации удалось избежать, но цена слишком высока". Даже в дипломатичном Берлине звучит разочарование - особенно со стороны ассоциаций, представляющих высокотехнологичный и экспортно-ориентированный бизнес.

Федерация внешней торговли и услуг пошла ещё дальше, предупредив: компромисс угрожает самому существованию множества немецких компаний, особенно средних и малых. Это тревожный сигнал: Берлин впервые за долгое время признаёт, что торговая политика США представляет собой не просто вызов, а экзистенциальную угрозу.

Экономист Клеменс Фуэст из института IFO охарактеризовал соглашение как "унизительное для ЕС", указывая на тотальный дисбаланс в переговорной позиции. Когда один диктует, а другой соглашается, это уже не соглашение, а капитуляция.

И всё же официальный Берлин отреагировал не столь резко. Канцлер Германии Фридрих Мерц попытался сохранить лицо, назвав сделку способом избежать "ненужной эскалации". Он подчеркнул, что соглашение защитило "фундаментальные интересы" ЕС, хотя и признал: ожидал гораздо большего в плане либерализации торговли.

Министр финансов Ларс Клингбайль также предпочёл сдержанный оптимизм, назвав сделку "первым шагом" и пообещав оценить её влияние на занятость и экономику Германии. Тем самым правительство пытается смягчить внутреннюю критику, не вступая в открытый конфликт с Вашингтоном.

На следующий день после переговоров фон дер Ляйен отдельно выступила с заявлением, в котором акцент сместился на энергетический аспект сделки. ЕС, по её словам, планирует заместить российские энергоносители американскими: речь идёт о сжиженном природном газе, нефти и даже ядерном топливе.

Это заявление особенно важно в геополитическом контексте. Сделка с Вашингтоном закрепляет энергетическую зависимость ЕС от США, усиливая эффект вытеснения России с европейского энергетического рынка. Однако такая замена может оказаться неустойчивой с точки зрения цен, логистики и долгосрочных контрактов. США готовы продавать - вопрос в том, насколько европейские экономики готовы переплачивать за политическую лояльность.

Формально стороны договорились об инвестициях на сумму 600 млрд долларов и закупках американской продукции на 750 млрд долларов. Но в реальности детали этих цифр остаются туманными. Ни по срокам, ни по секторам нет ясности. Это выглядит скорее как медийная победа Дональда Трампа, чем документально оформленная программа действий.

А вот поступления в американский бюджет от новых пошлин - куда более реальны. С учётом прошлогоднего объёма импорта из ЕС в США, казна получит около 90 млрд долларов. Эти деньги пойдут на реализацию протекционистской стратегии Белого дома и на стимулирование местных производств, в том числе перед выборами.

На фоне всех этих цифр возникает один важный вопрос: кто вообще от лица ЕС уполномочен заключать такие сделки? В вопросах торговли и инвестиций Брюссель действует от имени государств-членов, но в вопросах энергетики и особенно обороны всё куда сложнее. Ни один пункт соглашения не был согласован в парламенте ЕС, ни один национальный лидер, кроме Мерца, не сделал серьёзного заявления.

Получается, что сделка с Трампом стала актом геоэкономического принуждения, одобренным в кулуарах, а не публичным соглашением, прошедшим через все институты власти ЕС. В этом и заключается опасность: за красивыми словами о "стабильности" скрывается демонтаж европейской автономии в торговой политике.

Сделка между США и ЕС - это не шаг к сближению, а симптом глубокой асимметрии, в которой США диктуют правила, а Европа вынуждена их принимать, прикрываясь риторикой спасения от худшего сценария. Для Берлина это сигнал: эпоха партнёрства ушла, наступает эпоха жёстких геоэкономических реалий, где даже крупнейшая экономика ЕС не может диктовать условия.

Риторика победы здесь уместна только с одной стороны Атлантики. С другой стороны - это день, когда Европа потеряла часть своей экономической субъектности, согласившись на условия, противоречащие её собственным интересам.

Сделка Трампа и фон дер Ляйен - это не пример партнерства, а урок геоэкономического давления. США, используя тарифную угрозу, навязали Евросоюзу набор условий, в котором Европу превращают из равного участника в зависимого клиента. Это часть более широкой стратегии Вашингтона - разбалансировать европейскую экономическую самостоятельность и перевести Брюссель в режим управляемой интеграции.

На этом фоне остаётся открытым вопрос: где проходит грань между союзом и подчинением? И сколько ещё шагов нужно, чтобы экономическое "партнёрство" окончательно стало синонимом политического вассалитета?