Пашинян поставит Католикоса на колени: Ряса против государства

Автор: Эльчин Алыоглу, директор Baku Network, специально для Day.Az

История повторяется, когда нация теряет память, а церковь - совесть. В Армении сегодня происходит именно это. На обломках иллюзий о "великом возрождении" вспыхнула война не между верующими и безбожниками, а между властью и теми, кто веками подменял Бога политикой, совесть - торгом, веру - властью. Схватка между премьером Николом Пашиняном и Католикосом всех армян Гарегином II - это не спор о догматах. Это финал долгого, кровавого романа, где армянская церковь была не пастырем, а хозяином, не духовным стержнем, а цепью, державшей народ в рабстве суеверий, страха и зависимости.

Пашинян посетил церковь Ованнаванк в селе Оганаван Арагацотнской области, где принял участие в литургии, проведенной лишенным сана священником Арамом Асатряном.

Напомним, 21 октября Католикос всех армян Гарегин II лишил Асатряна духовного сана, однако сам священник отказался признать это решение и объявил, что проведет службу 26 октября. Пашинян заранее заявил, что лично примет участие в литургии, назвав ее "началом практического этапа освобождения Первопрестольного Святого Эчмиадзина".

К храму с утра прибыли сторонники властей, среди которых замечены министры, депутаты и представители силовых структур. Безопасность обеспечивала полиция. Несмотря на планы организаторов собрать несколько тысяч человек, число участников оказалось значительно меньше ожидаемого.

После окончания службы премьер-министр покинул территорию монастыря под аплодисменты собравшихся, не став отвечать на вопросы журналистов. Позже он опубликовал видеообращение, в котором заявил, что "вопрос освобождения Эчмиадзина давно назрел", обвинив отдельных иерархов Церкви в "разврате и криминальной субкультуре".

Напомню - Армянская апостольская церковь всегда была больше, чем церковь. Она была банком, штабом, тюрьмой и трибуналом одновременно. В XVI-XVIII веках епископы Эчмиадзина не только назначали царей в армянских княжествах, но и выдавали разрешения на торговлю, заключали сделки с Персией и Россией, собирали налоги. Они становились посредниками между угнетенным народом и властью, извлекая прибыль из обоих. Это был не пастырь, а посредник между рабом и господином. И раб, как это всегда бывает, платил дважды.

С началом XX века Эчмиадзин стал политическим штабом. Когда армянские националисты создавали террористическую организацию АСАЛА, именно церковные круги благословляли "освобождение" путем убийств дипломатов, терактов, похищений. Они оправдывали кровь как средство спасения души, а террор - как миссию. Под ладаном прятался запах пороха. Под крестом скрывался нож. Армянская церковь легитимизировала культ подлеца и негодяя Нжде - нацистского пособника, предателя, которого она превратила в "национального святого". В Эчмиадзине молились за того, кто клялся Гитлеру верностью. Этот факт стал основой нынешней духовной деградации.

Гарегин II, в миру Ктрич Нерсисян, - фигура не религиозная, а корпоративная. За годы его правления Эчмиадзин превратился в коммерческую империю с сетью офшоров, элитных резиденций и финансовых структур. Армянская диаспора ежегодно перечисляет десятки миллионов долларов на счета фонда Католикоса - деньги, которые должны были идти на школы, детские дома, поддержку сирот. Но куда они ушли? На строительство особняков в Европе, покупку элитных автомобилей, приобретение земли в США. Даже внутри Армении ходят анекдоты о "святом Мерседесе" Гарегина.

Эта церковь молчала, когда Кочарян и Саргсян грабили страну. Она благословляла их, освящала их власть, венчала их сыновей и хоронила их жертв. Она называла воров "спасителями", а протестующих - "агентами Сатаны". Сегодня, когда народ требует справедливости, Эчмиадзин защищает преступников. Именно поэтому Католикос выступает против Пашиняна: не потому что тот безбожник, а потому что он покусился на экономическую империю церкви.

А арест олигарха Самвела Карапетяна стал триггером нового раскола. Этот человек - не просто бизнесмен, а спонсор Эчмиадзина, главный донор церковных фондов. Его деньги десятилетиями питали систему "святой коррупции". И теперь, когда Карапетян оказался под следствием, Гарегин II и его окружение объявили его "жертвой режима". Католикос фактически поставил под сомнение решения суда, поддержал кампанию в его защиту, мобилизовал часть духовенства. Это не пастырская забота - это открытое политическое вмешательство. Церковь встала на сторону олигархии против государства.

Никол Пашинян, с его истерическим популизмом и мессианским пафосом, не лучше своих оппонентов. Но его выходка в Ованнаванке - это символ нового расклада. Он бросил вызов не религии, а структуре власти. Его фраза о "практическом освобождении Эчмиадзина" звучит как начало революции. Но революции не духовной, а корпоративной. Пашинян не уничтожает церковь - он хочет создать свою. Вслед за Зеленским, который во имя "украинского суверенитета" создал собственную "автокефальную" церковь, Пашинян мечтает о лояльном духовенстве, готовом благословлять любые его шаги.

Литургия в Ованнаванке стала спектаклем, где каждый знал свою роль. Расстрига-священник - символ "новой веры", Пашинян - пророк реформ, полиция - апостолы порядка. Но за этими символами скрывается все то же: борьба за контроль над умами, храмами, деньгами. Это не реформация. Это реклама.

Католикос Гарегин II не намерен сдаваться. По данным из ереванских кругов, часть иерархов уже создала план "возвращения влияния церкви в политику" через серию массовых акций и "пастырских" обращений. На улицы готовят вывести десятки тысяч прихожан. Лозунг - "За веру, за Армению". Но за этим лозунгом скрыт иной смысл: "За власть, за имущество". Это чистой воды реваншизм. Церковь вновь хочет стать арбитром политики, вернуть себе право диктовать, кого считать "предателем", кого - "мучеником". И если для этого придется пролить кровь - они не остановятся. История учит: армянская церковь никогда не останавливала насилие, если оно служило ее интересам.

Конфликт между Пашиняном и Гарегином II - это симптом конца старой эпохи. Эпохи, когда религия служила политике, а вера - инструментом манипуляции. Армянская церковь, построенная на мифе и крови, сегодня расплачивается за века цинизма. Ее моральный капитал утрачен. Пашинян, играя роль реформатора, лишь добивает того, кого история уже приговорила. Но и его "освобождение" обречено. Потому что невозможно построить новую веру на руинах старого обмана.

Армения стоит перед зеркалом. В нем отражается не Бог и не народ - а призрак, сотканный из страха, амбиций и греха. И этот призрак теперь смотрит на самого себя.

Чтобы понять природу нынешней войны Пашиняна с армянской церковью, надо вспомнить: Эчмиадзин никогда не был только религиозным центром. Это был и остается инструмент внешнего управления. Духовная тень, которая веками падала на армянскую историю, исходила не от алтаря, а от дипломатических кабинетов.

С начала XIX века Эчмиадзин стал не просто символом "национального единства", а инструментом геополитики. Когда Российская империя оккупировала Иреванское ханство в 1827 году, первым делом офицеры Николая I вошли не в дворцы, а в монастырь - чтобы "застолбить" контроль над армянским духовенством. С этого момента Католикос стал не слугой Бога, а наместником Петербурга. В архивах сохранились письма католикоса Нерсеса Аштаракеци, где он прямо благодарит царя за "великую милость" и просит "укрепить покровительство православного трона". Это было духовное предательство, замаскированное под благодарственную молитву.

После революции 1917 года роль покровителя сменил другой центр - Париж, затем Вашингтон. Армянская церковь с поразительной гибкостью меняла хозяев, не меняя сути. В годы холодной войны именно Эчмиадзин стал идеологическим каналом влияния Запада на советскую Армению: через "диаспору", через фонды, через гуманитарные миссии, за которыми стояли разведслужбы. "Армянская миссия" - так назывались десятки прикрытий для политических операций.

Сегодня под эгидой Католикоса действует более 80 фондов по всему миру - от "Armenian Relief Society" до "Hayastan All Armenian Fund". По официальным данным, только в 2024 году эти структуры собрали около 120 миллионов долларов пожертвований. Из них менее 15% пошло на реальные социальные нужды. Остальное - в офшоры, на счета, на "инвестиционные программы". В реальности - на покупку лояльности, содержание пропагандистских сетей и финансирование политических групп.

Не случайно все "антиазербайджанские" кампании в США и Франции координируются не МИД Армении, а фондами, связанными с Эчмиадзином. Именно они спонсируют армянские лоббистские организации, в том числе "ANCA" (Armenian National Committee of America) и "Armenian Assembly of America".

В 2023 году американский департамент финансов зафиксировал подозрительные переводы от фонда "Armenian Church Endowment Fund" на счета компаний, связанных с бывшими чиновниками Кочаряна. Сумма - 6,8 миллиона долларов. Формулировка - "на гуманитарные нужды". Цинизм этого "гуманизма" в том, что за эти деньги покупались не лекарства, а оружие и техника, поставлявшаяся в Карабах во время войны.

Гарегин II лично курировал связи с российскими и французскими "меценатами". Один из них - Ара Абрамян, президент "Союза армян России". Его структуры финансировали десятки проектов Эчмиадзина, включая реставрацию резиденции Католикоса и строительство новых храмов в Москве и Ростове. Но за это Эчмиадзин публично благословлял пророссийскую линию и лояльность Кремлю. В одном лице Гарегин был и агентом Москвы, и эмиссаром Вашингтона.

Эчмиадзин давно стал логистическим и идеологическим центром гибридных операций. Через него проходят потоки информации, финансирования, влияния. С середины 2010-х годов в армянском духовенстве были зафиксированы десятки случаев вербовки через западные "институты религиозной дипломатии". Католикос Гарегин II регулярно встречался с представителями фонда "National Endowment for Democracy" (NED) и американского "US Commission on International Religious Freedom". В отчетах этих структур прямо говорится: "Необходимо содействовать реформированию армянской церкви в духе европейских демократических ценностей". Что означает эта формулировка? Духовная оккупация под видом "реформ".

Пашинян, попытавшийся теперь "освободить Эчмиадзин", на деле борется не с религией, а с каналами внешнего влияния. Его визит в Ованнаванк - это не литургия, это демонстрация лояльности новому хозяину. Пока старый католикос молится в сторону Москвы, Пашинян кланяется Вашингтону. Оба молятся не Богу, а своим патронам.

И в этом чудовищном конфликте нет невиновных. Армянская церковь веками оправдывала кровь, манипулировала трагедией, превращала жертву в политический капитал. Именно Эчмиадзин был первым, кто заложил фундамент идеологии "вечного врага" - через легенду о "турецком геноциде". Не как исторической памяти, а как оружия. Каждый год, в апреле, под мантией скорби церковь подогревала ненависть, выкармливая новые поколения мстителей.

Она учила ненавидеть, не прощать, не мыслить. Именно из стен духовных школ выходили те, кто потом взрывал аэропорты, расстреливал дипломатов, убивал ради "исторической миссии". И теперь эти же люди - духовные потомки тех фанатиков - обвиняют Пашиняна в "расколе". Но раскол не начался сегодня. Он начался тогда, когда крест перестал быть символом веры и стал знаменем политики.

Сегодня Эчмиадзин бьется за выживание. Но это не битва за Христа. Это борьба за контракты, за доноров, за влияние. Гарегин II понимает: потеря контроля над паствой - это потеря денег и власти. Поэтому он готов поддерживать любые силы - от бывших карабахских генералов до уличных "движений" архиепископа Баграта Галстаняна. Они мечтают о реванше. Они снова готовят путч, снова молятся о хаосе, потому что только в хаосе возможно их возвращение.

Их лозунги - "спасти Армению", "вернуть веру", "защитить святыню". Но за каждым из них - страх утраты привилегий. Когда церковь боится народа, она становится мафией. Когда народ боится церкви, он превращается в секту.

Армения сегодня - между двумя демонами: циничным государством и продажной церковью. Между ними нет света, только мрак, где каждая свеча горит не для молитвы, а для прикрытия преступлений.

Вечером, когда звон колоколов звучит как предсмертный кашель старого монаха, Армения кажется тенью самой себя. На алтаре - пыль, на престоле - ложь. И лишь ветер с гор разносит молитвы тех, кто устал верить.

Эчмиадзин - больше не храм. Это ржавый сейф, набитый грехами, клятвами и золотом. Его стены впитали столько обмана, что даже свечи здесь чадят, будто стыдятся своего света. Католикос, этот феодал в рясе, сидит на троне, похожем на гроб. Он молится не Богу, а себе. Его молитвы - бухгалтерские отчеты, его евангелие - список спонсоров.

А снаружи, под черным небом, стоит Пашинян - новый жрец без веры. Он не разрушает церковь, он просто выносит мусор из старого храма, не замечая, что сам уже пахнет этой гнилью. В руках у него крест, превращенный в микрофон. Он говорит о свободе, но в его голосе - эхо власти. Он проклинает старых идолов, сам становясь новым.

Ночь над Арменией густеет. Колокол Эчмиадзина звенит все тише, словно просит прощения у тех, кого обманул. И когда его звук окончательно растворится в ветре, никто не заплачет. Потому что все поймут: храм пал не сегодня. Он умер тогда, когда Бог впервые ушел отсюда, не оглянувшись.

И только пыль над руинами будет напоминать, что когда-то здесь продавали вечность - по цене свечи.