Год Низами: Как была написана "Лейли и Меджнун" - Интересные подробности - ФОТО

История Дворца Ширваншахов из века в век привлекает внимание исследователей, ученых, путешественников. Глубокая древность строения привлекает людской интерес, завораживая восточными мотивами архитектуры. Небольшой по своим размерам, с точки зрения современности, чуть аскетичной геометрией внутренних помещений... Тем не менее, Дворец словно лабиринт уводит в извилистые повороты памятных событий, неразрывно связанных с теми, кто когда-то проходил по его светлым плитам и деяниями оставил свое имя в летописи Азербайджана, на чьих землях с VI по XVI века переживало взлеты и падения одно из самых древних государств Востока, оставившее после себя удивительное наследие.

Династия Ширваншахов уникальна в своей неповторимости, это государство, которое просуществовало почти 1000 лет и повлияло на последующее развитие региона. Это была самая долгоправящая династия во всем исламском мире. Культурное наследие государства Ширваншахов сегодня - часть мировой культурной сокровищницы. Школы зодчества и ковроткачества, живущие по сей день, чьи средневековые образцы вдохновляют живущих сегодня художников, вписывающих их сакральные узоры в историю Азербайджана XXI века. Литературное наследие, покоряющее мир технологического века ажурными строками, неторопливо повествующими о вечном, что всегда будет откликаться в человеческих сердцах. Тут пересекаются любовь и предательство, преданность и алчность, восхищение и непонимание... Тут в каждой строке можно найти восточную мудрость, учение и наставление, помогающее нам, сегодняшним, живущим стремительно, понять скоротечность самой жизни и преодоление собственных сиюминутных желаний, которые меркнут на фоне необъятного Мироздания.

2021-й год объявлен в Азербайджане "Годом Низами Гянджеви" - РАСПОРЯЖЕНИЕ ПРЕЗИДЕНТА ИЛЬХАМА АЛИЕВА

Тут самым важным остаются простые ценности, приближающие человека к его Создателю, через Любовь, которая имеет множество воплощений, воспетых в поэме "Лейли и Меджнун" - шедевре мировой литературы, навеки соединившей имена двух великих сынов азербайджанcкой земли - Ахситана I Ширваншаха и Низами Гянджеви. 

К 1188 году сын ширваншаха Минучихра III Великого и грузинской царицы Тамар, двоюродный брат византийского императора, Ахситан I сумел превратить государство Ширваншахов в наиболее влиятельную силу в регионе. Он помог грузинскому царю Георгию III подавить мятеж феодалов в Грузии. Дипломатические таланты позволили установить крепкие дружественные отношения с сельджуками, Грузией и Византией. Ахситан I по праву считался великим военачальником своей эпохи. Он положил конец вторжениям в Азербайджан со стороны моря, когда в 1174 году, в коалиции с византийскими и грузинскими войсками, в бою у острова Сары наголову разгромил флот пиратов-бродников (руссов) из 73 кораблей. Тогда же при поддержке грузинских войск он выдворил из страны кыпчагов, захвативших Дербенд и Шабран. Так Ахситан I подчинил себе правителя Дербенда. Дружба Ахситана с Ильденизами, добрососедство с Грузией, укрепление Дербендского прохода обеспечили безопасность страны и создали условия для ее экономического и культурного развития.

В 1192 году сильнейшее землетрясение почти полностью разрушило тогдашнюю столицу государства Ширваншахов - прекрасную Шамаху, и волей Ахситана I столица была перенесена в Баку. Это решение способствовало строительству монументальных сооружений, как в самом городе, так и в его окрестностях. Один из них - четырехугольный замок в Мардакяне по сей день гордо взирает на окружающие его территории.

Как многие восточные правители своего времени, Ахситан I считался покровителем науки и искусства. Вот только в силу характера при этом был довольно требователен к придворным поэтам и ученым. Несколько раз по приказу ширваншаха в темнице оказывался поэт Хагани, дававший этому повод своими постоянными бегствами из страны и отмечавший в своих стихах: "Я связан с этой страной тирании - с Ширваном". У Низами было свое видение взаимоотношений в системе ничем не ограниченной власти. Он считал, что самое лучшее - это сохранение свободы и отказ от услужения, о чем он и высказывался в строках "Лейли и Меджнун":

"Зачем тебе унижаться перед подлецами?

Зачем быть игрушкой недостойных?

Что ты склоняешь голову под всякую затрещину?

Зачем ты покорно принимаешь всякое насилие?

Выпрями спину, как гора,

С мягкосердечными будь суров.

Унижение несет внутренний ущерб,

Перенесение несправедливости влечет вялость.

Будь, словно шип, с копьем на плече,

Тогда возьмешь в объятья охапку роз".

Сам Ильяс Юсиф оглу Низами Гянджеви к 1188 году был известным поэтом, автором поэм "Сокровищница тайн" и "Хосров и Ширин". Газели и касыды из его сборника стихов "Диван" были популярны на всем Востоке, исполнялись не только на литературных, но и на музыкальных вечерах, так как к ним была сложена музыка. Интересно, что современник Низами, летописец Равенди в своем историческом труде 1203 года (т.е., еще при жизни поэта) использовал 249 цитат Низами, хотя на документальной основе описывал походы сельджуков.

Будучи уроженцем и жителем Гянджи, Низами подданным государства Ширваншахов не являлся. Ведь Гянджа была одним из крупнейших городов государства Атабеков, где правила династия Ильденизидов. И все-таки о самом ширваншахе Ахситане I Низами несколько раз упоминал в своих газелях, написанных в молодые годы. И что удивительно - весьма положительно: "Но ты стремись к стремени шаха, ибо самый великий - он"; "О моя смеющаяся роза, о мой кипарис с плавной поступью. Ступай величаво к Низами, чтобы гордился тобою Венец царей Ахситан, хозяин моего дивана". В одной из них поэту даже хватило смелости клясться головой Ахситана: "Клянется головой ширваншаха Низами...".

Судьба словно постепенно подводила к встрече этих неординарных современников...

Факт того, что нетленная история двух влюбленных, воспетая на почти всех языках мира, была написана Низами по заказу Ахситана I, правителя государства Ширваншахов, мало известен. А ведь практика создания крупных поэтических произведений на заказ была распространенным явлением в эпоху средневековья и на Западе, и на Востоке. Так, поэма "Сокровищница тайн" была создана по заказу правителя Эрзинджана Фахраддин Бахрам-шаха, "Хосров и Ширин" - по заказу правителя государства Атабеков Азербайджана Мухаммед Джахан Пехлевана, "Искандер-наме" - по заказу правителя Ахара (город и область в Южном Азербайджане) Нусратаддина ибн Мухаммеда, "Семь красавиц" - по заказу правителя Мараги Алааддин Корпе Аслана.

И вот, имена двух великих сынов Азербайджана - Ахситана I и Низами оказались связаны воедино поэтическим памятником. И сегодня весь мир читает бессмертные строки вершины творчества Низами, вновь и вновь окунаясь в удивительную стихотворную вязь восточного повествования, в которой автор завуалировал, в том числе, историю собственной жизни того периода. Вот только поначалу чувства испытываемые Низами по поводу исполнения заказа, были весьма противоречивы.

Получив весной 1188 года заказ от Ахситана I Низами Гянджеви воодушевился:

"Так о работе я мечтал, когда

Явилась вдруг желанная звезда.

"Трудись, счастливец, позабудь про сон

И будешь ты судьбой вознагражден!"

И совершилось чудо, наконец -

Посланье шаха мне вручил гонец.

Я с наслажденьем вчитываться смог

В пятнадцать дивных, несравненных строк.

Светились буквы, разгоняя мрак,

Как драгоценный камень шаб-чираг".

Вот только послание было настолько жестким, что свое смятение поэт передал соответствующим стихом:

"Я помертвел, - выходит, что судьба

Кольцо мне вдела шахского раба!

Нет смелости, чтоб отписать отказ,

Глаз притупился, слов иссяк запас.

Пропал задор, погас душевный жар, -

Я слаб здоровьем и годами стар.

Чтоб получить поддержку и совет,

Наперсника и друга рядом нет".

В советское время в связи с Низами Гянджеви было сделано много преднамеренных искажений

Заказ Ахситана I был весьма четко сформулирован, что Низами резюмировал его содержание такими строками:

"Властитель слов, кудесник, Низами,

Раб дружбы верной, наш привет прими.

Вдыхая воздух утренней зари,

Пером волшебным диво сотвори.

Найди проникновенные слова,

Достигни совершенства мастерства.

Любовь Меджнуна славится в веках,

Воспой ее в возвышенных стихах.

Так опиши невинную Лейли,

Чтоб жемчугами строки расцвели.

Чтоб прочитав, я молвил: "Мой певец

И впрямь усладу создал для сердец.

Любовь возвел на высший пьедестал

И кистью живописца расписал".

Шахиней песен повесть стать должна,

И слов казну растрачивай сполна.

У персов и арабов можешь ты

Убранство взять для юной красоты.

Ты знаешь сам, двустиший я знаток,

Подмену замечаю в тот же срок.

Подделкою себя не обесславь,

Чистейшее нам золото поставь.

И не забудь: для шахского венца

Ты отбираешь перлы из ларца.

Мы во дворце не терпим тюркский дух,

И тюркские слова нам режут слух.

Песнь для того, кто родом знаменит,

Слагать высоким слогом надлежит!"

Ахситан I недвусмысленно подчеркивает необходимость использовать красивые обороты персидского и арабского языков и полностью отказаться от тюркского - языка простонародья. Подобное условие неслучайно в устах ширваншаха, который, говоря о своей высокой родословной, имеет в виду связь с царями домусульманского Ирана. Вот только огромная популярность произведений Низами заключалась именно в том, что поэт наполнял свои стихи тюркскими словами, понятными простому народу. Он делал их понятными, избегая сложных оборотов. Кроме того, указывая поэту, на каких языках ширваншах хочет получить текст поэмы, Ахситан подчеркивает их избранность: персидский был языком литературы, а арабский - науки. Представители аристократии использовали именно их как показатель избранности и шарма.

Помимо языковой избранности, послание Ахситана I указывало на конкретную тему - легенду о Лейли и Меджнуне, которая в глазах поэта была весьма скучна:

"Как поступить? Хоть замыслов полно,

Но на душе и смутно и темно.

Предписан мне заранее узкий путь,

С него мне не дозволено свернуть.

Ристалище таланта - тот простор,

Где конь мечты летит во весь опор.

Сказанье это - притча давних дней -

Веселость мысли несовместна с ней.

Веселье - принадлежность легких слов,

А смысл легенды важен и суров.

Безумья цепи сковывают ум,

От звона их становишься угрюм.

Зачем же направлять мне скакуна

В края, где неизведанность одна?

Там ни цветов, ни праздничных утех,

Вино не льется и не слышен смех.

Ущелья гор, горючие пески

Впитали песни горестной тоски.

Доколе наполнять печалью стих?

Песнь жаждет слов затейливо-живых.

Легенды той, грустней которой нет,

Поэты не касались с давних лет.

Знал сочинитель, смелость в ком была,

Что изломает, приступив, крыла".

На тот момент, незатейливый сюжет о двух влюбленных уже не раз был описан современниками Низами: в "Трактате о поэзии и поэтах" автора Ибн Кутейбы, в "Книге песен" Абу-л-Фараджа ал-Исфахани, в работе Абу-Бекр ал-Валиби "Диван Меджнуна". Эта история была самой расхожей у караванщиков. А теперь, волей правителя ей предстояло стать шедевром, достойным исполнения во дворце. И кто знает, как отреагировал бы Низами на заказ ширваншаха, если бы не вмешательство его сына Мухаммеда:

"Тут Мухаммед, возлюбленный мой сын, -

Души моей и сердца властелин,

Скользнув в покой как тень, бесшумно-тих,

Взяв бережно письмо из рук моих,

Проговорил, припав к моим стопам:

"Внимают небеса твоим стихам.

Ты, кто воспел Хосрова и Ширин,

Людских сердец и мыслей властелин,

Прислушаться ко мне благоволи,

Восславь любовь Меджнуна и Лейли.

Шах просит сочинить тебя дастан,

Царю Иран подвластен и Ширван,

Ценителем словесности слывет,

Искусства благодетель и оплот.

Коль требует, ему не откажи,

Вот твой калам, садись, отец, пиши!"

Объявлены победители конкурса ковровых эскизов, посвященного 880-летию Низами Гянджеви - ФОТО

Хорошо образованный 13-летний мальчик тяготился скучной деревенской жизнью и увидел возможность быть представленным ширваншаху, когда отец закончит поэму. И таким образом, оказаться в штате придворных двора принца Минучихра, сына Ахситана I. Низами понял желания сына, и именно поэтому в поэму включил назидания:

"Откажись от шахского кормления,

Ибо военная служба несет бездомность.

Общения с падишахом остерегайся,

Как сухой хлопок жаркого огня.

От огня, хоть он и полон света, в безопасности лишь тот, кто вдали.

...

Стань тем лучом, что согревает мир,

Не для тебя Джамшида пышный пир.

Тебе царей подачки не нужны,

С бесчестием они сопряжены.

С опаской в царский заходи чертог,

Царь - пламень жаркий, ты - соломы стог,

И от огня, пускай дает он свет,

Подальше лучше быть, таков совет".

Низами бы не был "халифом поэзии", если бы не принял своеобразный вызов самому себе:

"Но повелел писать мне Ширваншах,

И в честь его дерзну в своих стихах,

Не жалуясь на замкнутый простор,

Творить, как не случалось до сих пор.

Чтоб шах сказал: "Воистину слуга

Передо мной рассыпал жемчуга!"

Чтоб мой читатель, коль не мертвый он,

Забыв про все, стал пламенно влюблен.

И если я поэзии халиф,

Наследник, настоянье проявив,

На уговоры тратил много сил,

Чтоб я ларец заветный приоткрыл".

Низами взялся за предложенную тему, и за четыре месяца поэма была завершена. Неожиданно для себя, Низами справился с работой крайне легко, о чем отметил в вводной части поэмы:

"Я вопрошал - ответ мой в сердце был,

Копал я землю - вмиг источник бил.

Сокровищем ума, как из ларца,

Я одарил поэму до конца.

Создать в четыре месяца я смог

Четыре тыщи бейтов, звучных строк.

Коль не было б докучных мелочей,

Сложил бы их в четырнадцать ночей.

Да будет благодатью взыскан тот,

Кто благосклонно встретит этот плод.

Пятьсот восемьдесят четвертый год

Поэмы завершенье принесет.

Закончен труд, я отдых заслужил,

На паланкин поэму возложил.

К ней доступ я закрою на запор,

Пока мой шах не вынес приговор".

Именно здесь Низами указывает точную дату окончания над поэмой "Лейли и Меджнун" - 24 сентября 1188 года. Он блестяще справился со всеми условиями, озвученными Ахситаном I, и при этом выстроил повествование так, как хотел сам. Сегодня, можно с уверенностью утверждать, что перед тем, как начать работу над поэмой, Низами ознакомился практически со всеми источниками и пересказами легенды о Лейли и Меджнуне, которые, в основном были в виде фрагментов и отдельных повествований с вольным порядком. Вполне возможно, что ему могли быть известны и фольклорные варианты предания. Поэтому мы можем с полным правом заключить, что соединение разрозненных фрагментов в одно целое нужно отнести за счет собственной работы Низами. Сличая поэму с основными элементами арабских преданий, мы сразу же можем убедиться, что Низами крайне добросовестно воспроизвел всю структуру предания, не опустив ни одной его существенной части. Нужно обратить внимание на то, с какой осторожностью поэт обращался с материалами, используя зачастую даже мелкие детали. Из крайне несложного арабского предания Низами удалось создать стройную поэму, привлекающую своей гармоничностью и своей органической спаянностью.

Поэту удалось сохранить классическую канву разноплановых картин: любовь и интриги, бои и беседы, пейзажи и бытовые сцены. Низами мастерски вел сюжетную линию по эмоциональной нарастающей. При этом, как истинный глубокий философ, ведя одновременно несколько завуалированных поучающих линий. Неспроста в конце поэмы Низами осмелился дать совет ширваншаху, и даже посоветовал ему, в погоне за шармом, не забывать о тюркских корнях:

"Но все ж и от советчика другого

Я выслушать тебя молю два слова:

Наш мир, как глянешь, - хитрый чародей,

Уже он стольких пережил царей!

Стань бдительным, как тюрок, если сможешь,

Тогда могущество свое умножишь".

Увы, история умалчивает, насколько щедро расплатился ширваншах Ахситан I за выполненный заказ. Но, судя по всему, Низами, не остался обделен милостью правителя. Оплата была достойной исполненной работы. А спустя годы, когда в 1197 году скончался Ахситан I, Низами Гянджеви посвятил ему строки в поэме "Искендер-намэ":

"Если ушли розы и кипарис шаха Ахситана,

Ты зато зеленей в этом саду.

Если он возвысил меня дарами,

Поднял меня с земли до высокого небосвода,

Ты меня держал лучше и выше,

Врата сада предо мной закрытыми не оставил".

Вот так, весной 1188 года слились воедино воля правителя государства Ширваншахов Ахситана I и поэтический гений великого Низами Гянджеви, оставив для потомков величайший шедевр мировой литературы - поэму "Лейли и Меджнун" и давшую впоследствии жизнь множеству похожих любовных историй. Ведь спустя четыре столетия, на другом конце континента родилась трагичная история о Ромео и Джульетте, вполне возможно, навеянная Шекспиру ее мотивами.

Проходя по залам и дворам Дворца Ширваншахов, невозможно забыть, что, вероятно, когда-то их стены не раз слышали певучие стихотворные строки, рассказывающие о неземной любви двух молодых людей, ставших единым целым лишь после своей смерти, подарив бессмертие правителю-воину и поэту - двум людям одной эпохи...

Амина Меликова,

Заслуженный работник культуры, директор Музейного Центра "Ичеришехер"