Актёрская профессия – движение…

Поводом для встречи с народным артистом Азербайджана Мабудом Магеррамовым стал выход нового спектакля в его родном Азербайджанском государственном академическом русском драматическом театре имени Самеда Вургуна. А чуть ранее замечательный актёр отпраздновал свой юбилей, принимая поздравления на сцене, которая помнит множество его перевоплощений, и вновь радующих зрителя после вынужденного перерыва...

- Каково было входить в рабочий ритм актёрской профессии после продолжительного отсутствия в сценическом пространстве?

- Да, был очень тяжёлый период. Было состояние, когда я не понимал, как будет строиться дальнейшая творческая жизнь. Был какой-то страх. Не потому что потеряна форма. В период пандемии было очень много проектов: киносъёмки, начитывал азербайджанские сказки для Book Center и посольства России и многое другое. Изнывать от безделья не приходилось. Но сцена вызывала определённые опасения. Хотя я до сих пор, имея такой громадный опыт, волнуюсь перед каждым выходом на сцену. Впрочем, как только исчезнет волнение, однозначно надо уходить из артистов.

- Актёрская жизнь словно кочует от спектакля к спектаклю, от роли к роли...

- Есть спектакли из моего репертуара, к которым, наверное, не смогу вернуться в силу различных причин. Но есть роли, которые для меня являются этапными. Значимыми. Я люблю всех персонажей, с которыми связана моя актёрская жизнь. Зритель в основном воспринимал меня как комедийного артиста, пока не появились роли, ломающие этот стереотип. Александр Шаровский, заметив во мне соответствующие качества, стал выводить их на авансцену. Он доверил мне небольшую роль полицейского Джо Янки в "Дорогой Памелле". Потом я сыграл Ганнибала в "Странной миссис Сэвидж", где мой персонаж, то есть я, плакал по действию. И где были удивительно пронзительные сцены с Людмилой Духовной. Позже появились главврач в пьесе "Шекспир" Эльчина в театре ÜNS, Шут в "Короле Лире", маэстро в "Играх дьявола", Казанова в "Уроках любви", Булгарелли в "Опере Мафиозо". Был опыт воплощения женского образа Пери ханум (г-жа Пернель) в постановке Рустама Ибрагимбека авторской пьесы "Тартюф Агаевич" театра "Ибрус", ради достоверности чего на премьеру я сбрил-таки усы.

Не могу не вспомнить трагикомичную роль в "Мой муж чокнутый". Так что можно сказать, эта грань во мне выпестовалась постепенно и неотвратимо. Особо дорога мне роль Фёдора Павловича Карамазова в постановке Ираны Таги-заде "Братья Карамазовы", пришедшая ко мне скорее вопреки, чем благодаря. В моей сценической биографии существуют роли, стоящие особняком. Хотя... На сегодняшний день, в ней нет однозначно комедийных образов, которые сопровождали меня в определённый период. Роли в постановках Ильгара Сафата "Осенняя соната" и Виктор Франкл в "Поиске смысла жизни", который был поставлен для фестиваля "Встречи в России" в "Балтийском доме", завязаны на психологическом рисунке характеров.

- Ощущать себя в различных ипостасях от комедийной до трагичной и обратно, сложно? Это всё Вы или нет?

- Это я! В каждой! Лицедействовать мне нравилось всегда. Когда ещё была жива моя мама, то она "приводила в чувство" удивлённых гостей, когда я начинал при удобном случае обращаться к ним фразами из спектаклей. Она просила не обращать внимания на мои пассажи. Мне хотелось отработать некоторые из них до совершенно естественного звучания. Вот я и пользовался моментами... И пользуюсь такой фишкой постоянно. Помню, перед выходом на сцену в "Мусье Жордане..." проговаривал про себя какие-то слова из роли, и, проходя мимо нашей молодой актрисы, произнёс фразу: "Я сам давно с Вами хотел об этом поговорить". Так она восприняла её в свой адрес: "Да? О чём?". Пришлось ссылаться на процесс "входа в состояние".

- Обкатываете на оказавшихся рядом?

- Должен предупредить, что методы мои - нетрадиционны! (Цитата главного героя из спектакля "Казанова. Уроки любви", прим. Ред.)

- Вы любите премьеры?

- А кто же их не любит?! В принципе, наша актёрская жизнь ориентирована на них. Весь её смысл путь к ней от начала репетиций. Премьера - это день рождения спектакля. Даже когда писатели согласны "работать в стол", в этом есть лукавство. Каждый хочет, чтобы его произведение увидело свет. Актёрская профессия - движение от премьеры к премьере, от образа к образу, от характера к характеру. С момента выхода спектакля на сцену, со дня его премьеры, начинается его медленная смерть. Каждому отпущен какой-то срок. Каждый уходит по разным причинам. Но есть и те, кому отведена долгая сценическая жизнь. В моём настоящем таковыми стали "Братья Карамазовы", "Мусье Жордан, учёный ботаник и дервиш Мастали-Шах, знаменитый колдун".

- Может уже пора озаботиться написанием мемуаров?

- Я - артист разговорного жанра. И, к сожалению, как бы я себя не любил (явно шутя - прим. ред.), не отношусь к тем, кто собирает архивы. Меня не покидала надежда, что моя супруга примет роль Софьи Толстой и возьмёт на себя труд хроникёра. Но, увы!.. Правда кое-что из моих "мабудизмов", которые я периодически выдаю, она записывает. Не скрою, призывы со стороны друзей издать их, весьма настойчивы. Но они все разрознены... и пока нет человека, готового ввязаться в это "предприятие". Думаю, если бы они были структурированы и обрели печатный вид, то смогли бы добавить в жизнь человека улыбку и радость, поднимать настроение. Режиссёр Рамиз Гасаноглу, например, называет меня "человеком-праздником". Сейчас говорю, и понимаю, что словно восхваляю самого себя...

- Мемуары подразумевают озвучивать оценки о себе со стороны...

- Больше всего не люблю людей-нарциссов. Я самокритичен, ироничен, не боюсь подшутить над самим собой. Последний мой "мабудизм": "Я ловко пересел со стремянки "Халам бунду" в кресло автора "И приходила женщина..."". Потому что есть зрители, привыкшие видеть меня всегда в эксцентрических ролях. Именно рисунок этой роли разительно отличается от предыдущих. Со стороны несколько странно видеть статичность моего персонажа: сидит, что-то говорит, перекладывает листы бумаги, стучит по клавишам печатной машинки... Только репетиционный процесс показал, что роль Автора - некая скрепа всей постановки. В мою задачу входил один из главных посылов - донести иронию Максуда Ибрагимбекова, заложенную в этом произведении. Здесь одной из основ стал голос, которым надо было играть. Нужны были разные обертона, делающие образ объёмным. Пригодился опыт актёров прошлого, великолепно работающих с закадровым текстом, который был взят на вооружение в решении поставленной Александром Шаровским задачи.

- Помню, как Нодар Шашикоглы мне говорил, что голос для артиста - часть его актёрского мастерства.

- Безусловно! Театральному актёру необходимо обладать хорошей дикцией, тембровыми оттенками голоса, чтобы он был гибким, не монотонным. И в то же время, чтобы актёра было слышно в амфитеатре. Необходимо, чтобы ему верили, особенно в сокровенных моментах по постановке. "Под шепоток" же сыграть может любой, но верить будут не дальше третьего ряда, оставив остальных зрителей в пустоте. В обыденной беседе легко убедить человека, а сцена требует посыла.

- Можно считать, что Ваш персонаж в "И приходила женщина..." своеобразная демонстрация возможностей, как постоянно присутствуя на сцене при минимальном сценическом движении быть неотъемлемой частью всех мизансцен в постановке?

- Сложно сказать. Ведь нельзя забывать, что помимо голоса есть мимика, жесты, пластика. Довольно обширный комплекс актёрского арсенала. И многие из тех, кто читал закадровый текст, были прекрасными актёрами, некоторых из которых я видел на сцене. Другое дело, что мой зритель может быть не столь подготовлен к моему такому существованию на сцене. Но это ещё одна из новых форм и для меня, и для публики. Спектакль совсем юный. Он только начинает свою сценическую жизнь, а значит, способен трансформировать вкус публики.

- Будучи молодым актёром, Вы оглядывались на маститых коллег, теперь же, наверняка, оглядываются на Вас...

- Не задумывался над этим... Я помню себя молодым, и мне совершено не было стыдно и не зазорно подходить к нашим корифеям. Таким как Лев Лазаревич Грубер, Рахиль Соломоновна Гинзбург, Сергей Ильич Якушев, Галина Борисовна Колтунова, Анатолий Соломонович Фалькович, Вера Карловна Ширье и многим другим великолепным представителям "старой школы". Спрашивал и советовался с Людмилой Духовной, Диной Тумаркиной, Виктором Щербаковым. И не только с ними... Делил актёрскую гримёрную с Владимиром Пасечным и Юрием Балиевым. Наблюдая за сегодняшними молодыми актёрами, принимаю во внимание, что современность внесла свои коррективы, и подходы к профессии стали иными. Но при всех отличиях, "И приходила женщина..." показала, что занятая в ней молодёжь работает здорово. В Театре русской драмы давно не было такого "густонаселённого" спектакля, вобравшего почти сорок человек. Даже маленькие эпизоды сделаны ярко и на хорошем профессиональном уровне.

- У Вас отличный "наблюдательный пост"...

- Но ведь я не просто сижу и подаю свои реплики. Мой персонаж находится в ткани происходящего. Я - Автор и вижу, как оживают придуманные мною персонажи в написанных мною ситуациях, присутствую внутри каждого события. Как бы веду развитие сюжета. Оттого, по собственной инициативе предлагал ребятам присмотреться к той или иной детали. И не потому что отношу себя к поколению имеющих право подсказывать и указывать. Среднее актёрское поколение нашей труппы - замечательно работающие артисты с уже накопленным опытом. В итоге всегда важен результат.

- Принятый зрителем?

- Безусловно, лучшими судьями являются зрителями. Но иногда и палачами (смеётся). Впрочем, существует не только зрительская оценка спектакля, но и мнение коллег. Ведь они судят с профессиональной точки зрения. Первые судят категориями "нравится-не нравится" и дают актёрам живую реакцию. Тогда как актёры способны заметить малейшие нюансы. В моей памяти живы воспоминания, когда существовала практика приёма нового спектакля всей труппой. Это называлось сдача на труппу. И здесь была представлена вся палитра профессиональных взаимоотношений. В актёрском мире случается наблюдать как кто-то "дружит" против кого-то...

- В принципе, здоровая театральная атмосфера...

- ...подобные сдачи в то время коллегами называлась "заговором равнодушных". Но если спектакль принимался на этом постулате, то можно было с уверенностью утверждать, что он состоялся.

- Не принимаете равнодушие?

- Не то чтобы не принимаю или не выношу... Всё-таки, я думаю, что в каждом человеке априори должно быть положительное начало. Он должен воспринимать мир по-доброму. Со временем, под воздействием обстоятельств, вполне могут произойти изменения в отношении окружающих и окружающего... Но не до степени истребления на корню того, что делает нас людьми, мыслящими и думающими.

Татьяна Иванаева