Роскошная "Травиата" на сцене Театра оперы и балета

Каждый раз к знаковым событиям Театр оперы и балета подготавливает для своих зрителей приятные подарки. Вот и на сей раз, к Всемирному дню театра и, несмотря на атмосферу всеобщей расслабленности в период новрузовских праздников, театр решил преподнести своему зрителю приятный сюрприз, - постановку самой красивой love story в интерпретации Дж.Верди - "Травиаты", в которой впервые принял участие ведущий солист белорусской оперной сцены - заслуженный артист республики, лауреат международных конкурсов вокалистов Станислав Трифонов.

С.Трифонов - истинная звезда белорусской сцены, и окажется ли бакинская сцена столь же удачной для белорусского баритона, предстояло отечественным меломанам выяснить по его дебютному выступлению в партии солидного Жоржа Жермона.

Теперь поподробнее...

Опера "Травиата" не просто красивая, а упоительно красивая и, если верить знатоку человеческих душ Л.Н.Толстому, что "музыка - это стенография чувств", то опера Верди - это сценография чувств, вернее, одного чувства - любви, со всеми вытекающими из этого обстоятельства нюансами: страстью, ревностью, недопониманием, разрывом и примирением.

Поскольку опера написана по мотивам "Дамы с камелиями" Дюма-сына, а роман, в свою очередь создан автором по мотивам личных переживаний, главным персонажам оперы соответствуют реальные прототипы. Прототипом Виолетты Валери стала знаменитая парижская куртизанка Мари Дюплесси, среди поклонников которой был и Александр Дюма-сын. Считается, что в разрыве с Дюплесси и отъезде сына виноват Дюма-отец. Вернувшись в Париж, Дюма-сын не застал любимую в живых: она умерла от туберкулеза.

Безусловно, жаль молодую женщину, умершую в расцвете сил, однако, автору этих строк непонятен тот ажиотаж, который породил сей образ в литературе и драматическом искусстве, тем более, Чарльз Диккенс посчитал, что следовало бы "извлечь урок из этой жизни и смерти". Даже название опере сам композитор дал "Травиата", что по-итальянски означает "падшая женщина", она же, по утверждению пожилого знакомого, знатока итальянского языка, как ни странно звучит, - "сорная трава", то есть, сорняк (не смеем настаивать на лингвистической достоверности, но в смысловом значении данный перевод звучит вполне логично).

Партия главной героини всегда задаёт "основной тон", точнее, чувственную тональность разворачивающейся драмы, и подлинным украшением постановки стала Инара Бабаева в титульной партии. У И.Бабаевой в роли Виолетты есть все, что у американцев принято называть "the package" (все в плотно упакованном виде). Прекрасные внешние данные - красота, молодость, обаяние, хрупкость, - качества, замечательно подходящие для роли умирающей от чахотки красавицы.

Несмотря на роль женщины легкого поведения, партия Виолетты - одна из самых нелегких в плане исполнения. Главная героиня практически на протяжении всей оперы не покидает сцены (в отличие от обычной классической оперы, где главные персонажи, исполнив в каждом акте 1-2, максимум 3 номера, уходят за кулисы отдохнуть), да и партия написана очень плотно, не говоря уже о головокружительных пассажах. И все же, как никакая другая оперная героиня, Виолетта дает возможность актрисе раскрыть все возможности ее певческого таланта, показать всю прелесть, все оттенки голоса, удивить техникой исполнения. Мало того, что ее очень трудно петь, ее нелегко и сыграть. Должны быть обязательно две составляющие, причем равноправные, в этой партии: вокал и игра.

Чистое, хрустального звучания лирико-колоратурного сопрано И.Бабаевой, подобно бутону вручённого Альфреду цветка, раскрывалось постепенно. Намного напряжённые верхи в первом акте и абсолютная свобода выразительного голоса в актах последующих. И в плане драматического воплощения - никаких заламываний рук: её героиня жаждет любви, но понимает и принимает свою обречённость (и как не посочувствовать такой красавице!). Ну, а женская половина зала не без удовольствия рассматривала роскошное элегантное платье и норковое манто в третьем акте, когда её героиня возвращается в свет после мучительного для неё разрыва с любимым (и как Альфреду не заревновать такую красавицу?).

Как известно, сюжет оперы основан на драматургическом конфликте двух начал - свободной любви в образном преломлении главной героини и института семьи, сконцентрированного в образе Жоржа Жермона. Весь второй акт - это сцена-дуэль: она может быть депрессивно-давящей (когда Жермон эмоционально практически подавляет, "ломает" героиню), либо весьма эмоциональной (когда отец героя сочувствует героине, но счастье его семьи ему всего дороже).

Станислав Трифонов - замечательный исполнитель, обладающий удивительной внутренней силой, энергетикой, которая особенно ярко ощущается в белорусских постановках. Однако на сей раз, в плане актёрского воплощения, та самая "трифоновская энергетика" была слабо выражена.

Возможно, тут есть ряд причин: это и первое выступление на незнакомой сцене, которое всегда вызывает некий психологический дискомфорт (не говоря уже о постоянном контроле по отношению к исполнению новых мизансцен), да и сам исполнитель приехал в Баку практически сразу после белорусской премьеры оперы "Макбет", где С.Трифонов исполнял главную партию.

А вот в плане вокала белорусский баритон С.Трифонов был на высоте - интонационная чистота, были ясно слышны голосоведение отдельных реплик в дуэте второго акта, вкупе с задушевной и проникновенной теплотой при раскрытии прелестей Прованса в знаменитой арии "Di provenza il mare" ("Ты забыл край милый свой")", которая удивительнейшим образом перекликалась с основным "тоном" этого во всех отношениях теплого (как по атмосфере, царившей в зале, так и по погоде) вечера. Думается, уже в следующий приезд, белорусский баритон, помимо замечательной вокальной составляющей, в полной мере раскроет и свой актёрский потенциал.

Фарид Алиев в партии Альфреда Жермона с каждым разом приятно удивляет. Чистота интонирования с каждой постановкой выравнивается (особенно хорош был третий акт). И в плане артистизма, Фарид Алиев создал образ капризного, самодовольного (правда, не лишённого романтических порывов) молодого провинциального аристократа, у которого юношеский максимализм достигает степени крайнего эгоизма в карточной сцене, когда в порыве ревности он швыряет Виолетте выигранные деньги, как плату за былую любовь (эмоции зашкаливали).

Второстепенные персонажи оказались весьма выразительными. Замечательный отечественный бас Али Аскеров и по голосу, и по внешним данным - настоящий солидный маркиз Дchr("39")Обиньи. Антон Ферштандт в партии доктора Гренвиля выглядел внушительно и респектабельно во фраке и белоснежных перчатках - не доктор, а прямо-таки аристократ. И становится немного странным, почему Виолетта сбегает от Альфреда не к одному из них, а к барону Дюфолю - Фирузу Мамедову, который уже вторую постановку подряд умудряется дуэльную перчатку на сцене уронить до того, как бросить её Альфреду (такие оказии встречаются в "живом" спектакле, придавая постановке особую пикантность для дальнейшего обсуждения в зрительском фойе во время антракта).

Отметим обаятельную Сабину Вахабзаде в партии Флоры, молодую исполнительницу Сабину Ахмедову в партии верной камеристки Аннины, прекрасную  дикцию Алиахмеда Ибрагимова в партии юркого Гастона.

Увертюра была исполнена оркестром театра, под руководством молодого маэстро Эйюба Гулиева безукоризненно - с той акварельной прозрачностью, которая подобно призраку обойдённого героиней счастья, покорила своей упоительной сбалансированностью: с "мерцающими" верхами, вибрирующей, словно пульсирующей, темой любви. Однако далее были некоторые отличия в темповом соотношении вердиевской партитуры.

Безусловно, у каждого дирижёра - своя трактовка, своё видение музыкальной стороны спектакля, но совсем ещё недавно маэстро великолепно провёл музыкальное руководство спектаклем, и по поводу трактовки вердиевской партитуры никаких вопросов не возникало. Думается, некоторая  безмятежная суетливость череды праздничных дней сказалась и на Э.Гулиеве.

Финал оперы, как и увертюра, во всех отношениях был исполнен замечательно: та же, но уже последняя, "вспышка" любви, которая в течение краткого мига, умирая, уходит в тёмную бездну небытия. И музыка, и сценическое, и свето-цветовое решение финала были окутаны светом - не ярким, но удивительно тёплым, как и все простые человеческие мечты о счастье.

В целом, вся постановка стала прекрасным подарком всем истинным любителям классической оперы в столь знаковый для всех театралов день. Так же тепло приветствовала исполнителей постановки на финальном поклоне благодарная публика, которая, стоя, наградила исполнителей вполне заслуженными продолжительными аплодисментами. И, хотя конец оперы довольно трагичен, - нет даже намека на оптимистический ракурс финальной развязки, публика осталась спектаклем вполне довольной, ещё раз восхищаясь миром и убеждаясь в хрупкости его несовершенной красоты.

Улькяр Алиева