Сицилианская «Честь» на сцене Театра оперы и балета

Есть старый добрый театральный анекдот, характеризующий квинтэссенцию сюжетной канвы знаменитой оперы Пьетро Масканьи: "В московской компании одна дама рассказывает:

- Ну и вернулся он из армии, а его девушка вышла за другого. Он, чтобы изменнице отомстить, закрутил роман с деревенской, та от него забеременела. Бывшая невеста тут же вновь проявила к нему интерес и стала изменять мужу с ним. Брошенная девица пришла к обманутому мужу и все выложила. Тот взбесился, была драка-поножовщина и дурака-солдата зарезали.

Слегка опоздавшая к началу разговора другая дама со вздохом:

- Как типично для этой страны: моральное разложение, разврат!

Пауза. Первая дама:

- Я вообще-то сюжет оперы Масканьи "Сельская честь" пересказывала".

Две дамы оказались абсолютно правы. Одна очень ёмко рассказала фабулу оперы, другая верно подметила, что история весьма типичная и довольно характерна во все времена и не только для Сицилии. Не случайно опера П.Масканьи "Сельская честь" стала зачинателем нового творческого направлением в музыкально-сценическом искусстве - веризма (от слова  "vero" - истинность, правдивость в изображении действительности, жизнь, как она есть, со всеми непривлекательными и жестокими сторонами без романтических прикрас).

Если уж быть абсолютно правдивой, то название оперы "Cavalleria rusticana" переводится с итальянского языка как "Деревенская кавалерия" и уже в переводе было облагорожено эвфемизмом "Сельская честь", хотя, судя по количеству лишённых чести персонажей, можно было назвать несколько иначе. А великолепную музыку оперы знают, сами того не подозревая, миллионы людей благодаря фильму "Крёстный отец-3" (сын Майкла Корлеоне - Энтони, дебютирует как певец именно в этой опере и все финальные драматические перипетии фильма происходят под звучание великолепной музыки П.Масканьи).

"Сельская честь" - вторая "веристская" постановка немецкого режиссера Людвига Баумана на сцене Театра оперы и балета (чувствуется, что немецкий режиссёр явно тяготеет к этому оперному направлению). И фабульная канва поставленных Л.Бауманом двух итальянских опер - "Плаща" и "Сельской чести" - имеет много общего и выстроена вокруг темы любви и мести. На первый взгляд кажется всё чинно и обыденно, но именно за фасадом "сонного царства" постепенно разыгрываются нешуточные страсти с трагическим концом. Роковой круг постепенно сжимается вокруг всех участников любовного треугольника - Сантуцци, Лолы и Туридду и метание главного героя между двумя женщинами, его фатальный выбор - становится неотвратимой точкой отсчёта последних минут его жизни.

Л.Бауман любит использовать сценическое пространство по максимуму, приспосабливая к этому даже зрительный зал. Вот и в самой первой сцене, немецкий режиссёр активно использует пространство вне сцены: Туридду-Самир Джафаров поёт серенаду за кулисами зрительного зала (на этот раз, если автор строк не ошибается, звук исходил из оркестровой ямы), а объект его страсти - Лола-Чинара Ширин - появляется в бенуаре (балконе) второго яруса. Между ними - пространство зрительного зала, которое Туридду пытается "наполнить" чувственной сицилианой, вводя публику в особую чувственную атмосферу предстоящих событийных сценических страстей.

Весьма интересно обыгрывается и сцена с алым цветком, который становится не просто атрибутом (по тексту) оперы, но и "последней каплей" в чаше терпения Сантуцци и подталкивает её рассказать всю правду мужу изменницы. Совсем скоро прольётся кровь Туридду - такая же алая, как и этот цветок.

В непростой партии Сантуцци на сей раз дебютировала солистка Одесского театра оперы и балета Наталья Павленко. Её довольно сильное драмсопрано с вибрирующим наполнением, легко перекрывало и хор, и оркестр, что особенно было заметно в замечательной сцене молитвы "Regina coeli" (Царица небесная). В исполнении одесской примы весьма убедительно была исполнена и ария "Voi lo sapete, o mamma" (Знаете сами, мама). Да и в плане актёрского воплощения были довольно ярко разыграны гнев, отчаяние обманутой и покинутой любовником женщины (назидательный подтекст сюжета никто не отменял - "когда у женщины обрезают крылья, она садится на метлу"). Однако довольно резкие "металлические" верхи (словно царапающий звук по стеклу) на фоне бархатистого тембра Самира Джафарова и мягко-вкрадчивого голоса Чинары Ширин (не говоря уже об эффектной внешности отечественной исполнительницы), было окончательно ясно, что у Сантуцци-Н.Павленко нет никаких шансов вернуть любимого.

По Самиру Джафарову на сцене театра автор этих строк соскучилась. Наш замечательный тенор предпочитает концертную эстраду больше, нежели театральные постановки. А искренне жаль! Голос - удивительно красивый, пластичный: мягко льётся, переливаясь всеми красками красивого лирического тенора (правда на репетиции голос звучал гораздо ярче, чем в спектакле). И уши, с позволения сказать, просто отдыхают при его пении. Была и чувственно исполненная сицилиана, и глубокая скорбь его слишком поздно раскаивающегося героя в последней кантилене "В своей вине я каюсь". Что касается актёрского воплощения, то на сцене был не деревенский задиристый мачо, а эдакий совестливый городской интеллигент, который случайно оказался в деревне и явно колебался между двумя женщинами, стараясь ненароком никого не обидеть.

Замечательно была исполнена "дуэль" Самира Джафарова (Туридду) с Антоном Ферштандтом (Альфио): гибкий вокал в сольных номерах С.Джафарова сменялся удалым пением в ямщицкой канцонетте "II cavallo scalpita" (Конь несётся вихрем) Антона Ферштандта. Весьма правдоподобно была сыграна предфинальная сцена двух соперников, когда Туридду-С.Джафаров кусает ухо Альфио-А.Ферштандта (сицилийский ритуал вызова на дуэль), в свою очередь А.Ферштандт не оставил обидчику никакого шанса, весьма эффектно проткнув горе-любовника ножом.

Очень понравились два наших меццо - Чинара Ширин в партии роковой первой красавицы деревни - Лолы и Сабина Вахабзаде в партии мамы Туридду - Лючии. В целом, голоса двух наших очаровательных меццо очень радуют в этом театральном сезоне. И в "Сельской чести" - голоса не только не терялись, но моментами выгодно выделялись на фоне главных персонажей. И если Сабина Вахабзаде была вынуждена прятать своё обаяние под гримом и соответствующим платьем престарелой матери и постоянно утешать кого-то на сцене, то красавица Лола-Чинара Ширин была неподражаема: кокетливо нежилась во время любовного признания Туридды, держалась самодовольно со своей униженной соперницей Сантуццей и с непередаваемым апломбом пропела "Fior di giaggialo" (Цветок зеркальных вод). Даже сценические костюмы - нарядное платье с красновато-розовым отливом Лолы резко контрастировал с неказистым тёмным одеянием "серой мышки" - Сантуцци-Н.Павленко, не оставляя у зрителей даже толики сомнения по поводу причины увлечения и измены Туридду, ставшей для него роковым.

В этот вечер все участники постановки, включая хор, который весьма прилично справился со своей составляющей (большая работа главного хормейстера Севиль Гаджиевой), были органично вовлечены "в поток" сценического действия. И абсолютно полноправным участником разворачивающихся на сцене событий можно назвать дирижёра спектакля - очаровательную Корнелию фон Керссенброк, которая даже не дирижировала партитуру, а пропевала каждую фразу и порой пританцовывала (как во время исполнения вальсообразной мелодии женского хора) с такой страстью и искренностью, что было видно, насколько по душе музыка П.Масканьи очаровательному немецкому маэстро.

А исполнение оркестром роскошного Интермеццо (настолько роскошного, что современник П.Масканьо - не менее великий Дж.Пуччини - не постеснялся позаимствовать мелодию для своей опере "Богема"), можно назвать мини-шедевром, которой доставил неповторимое эстетическое удовольствие всем меломанам, который в этот вечер, в знак благодарности устроили овацию всем участникам этой незабываемой постановки.

В целом, этот спектакль на сцене Театра оперы и балета нужно просто увидеть, потому что сюжет очень близок к местному мировосприятию событийной составляющей - есть любовь, роковая страсть, месть, по-южному взрывные эмоции и излишняя щепетильность в вопросах чести.

Улькяр Алиева