Известного российского историка заказали из Еревана

Интервью Day.Az с известным российским историком и политическим аналитиком Олегом Кузнецовым.

- На днях стало известно, что армянство России проиграло очередное дело против вас. Можно немного поподробнее?

- Вы, конечно же, помните, что в августе московский адвокат армянской национальности Рубен Киракосян, поддерживаемый еще одним своим коллегой и соотечественником Кареном Нерсесяном, подал в отношении меня в Следственный комитет России заявление, будто бы моя монография "История транснационального армянского терроризма в ХХ столетии" разжигает в России межнациональную рознь. Проверка тогда шла больше двух месяцев, было назначено и проведено комплексное психолого-лингвистическое исследование текста моей книги, которое не показало, что в нем есть экстремистское содержание, после чего следователем было вынесено постановление об отказе в возбуждении против меня уголовного дела.

Предвидя свой провал, два этих адвоката (они все-таки - профессионалы в юриспруденции, а не дворники какие-нибудь) решили сместить акценты и подали в середине сентября против меня второе заявление, будто бы мои публикации в русскоязычной прессе Азербайджана разжигают межнациональную рознь в России, в надежде на то, что хоть здесь эксперты хоть что-то найдут против меня.

Я оставлю за скобками вопрос логичности и законности такого рода заявления, но и в этом случае их постигла неудача. 4 ноября, в День народного единства России, что для меня выглядит особо символично, следователь по особо важным делам Андрей Берлев, в производстве у которого находились оба заявления Киракосяна, вынес второе "отказное" постановление по его заявлению, поданному в отношении меня в сентябре. Если говорить кратко, то суть дела в этом.

- Вот вы говорите, что заявители - профессионалы, а не дворники. На что в таком случае рассчитывал Киракосян? Ведь он юрист и не пошел бы на риск получить очередной удар по своему имиджу, не будучи уверенным в победе. Что могло внушать ему такую уверенность?

- Мне сложно говорить за человека, которого вживую я никогда в своей жизни не видел, а по фотографии создать для себя психоэмоциональный портрет оппонента невозможно. Я могу только догадываться, но конкретно утверждать что-то не берусь.

Как мне кажется, Киракосян и Нерсесян были до определенного времени уверены в успехе своего предприятия, иначе бы не кричали об этом в русскоязычной армянской прессе, выставляя себя бравыми охотниками на матерого зверя. Может быть, они получили на это дело заказ, причем не из России, а из Армении. На эту мысль меня натолкнул тот факт, что на следующий день после того, как стали известны результаты комплексного психолого-лингвистического исследования текста моей монографии, но до дня вынесения постановления об отказе в возбуждении против меня уголовного дела, Карен Нерсесян, являющийся в тандеме московских адвокатов армянской национальности человеком № 1, полетел в Ереван и вернулся оттуда только тогда, когда шум в азербайджанской прессе поутих.

Версия "ереванского следа" в этом деле мне видится предпочтительной, если принимать во внимание такое обстоятельство. Рубен Киракосян во всех своих выступлениях в армянской русскоязычной прессе позиционировал себя не как частное лицо, а как президент "Армяно-русского содружества юристов". У этой структуры, на первый взгляд, очень невинное название, но только для тех, кто не говорит по-армянски. Дело в том, что русское слово "содружество" на армянский манер звучит как "дашнакцутюн". То есть, используя его в названии своей организации, Рубен Киракосян давал явно понять всем прочим армянам, что он - дашнак, сторонник террористической идеологии этой старейшей армянской политической партии. Поэтому совсем неудивительно, что моя монография про армянский терроризм вызвала у него такую ненависть, после чего он решил посвятить остаток своей жизни моему преследованию. Какого-то другого рационального объяснения у меня на этот счет нет.

А подал он второе заявление против меня не от уверенности в своей правоте, а от безысходности, исключительно в надежде на русский "авось". Успехом второго заявления он надеялся прикрыть свое первое поражение и смыть с себя позорную для всякого адвоката репутацию хвастуна и болтуна. Не удалось. Как говорят тинэйджеры в России, "печалька".

- В одном из предыдущих интервью нам вы говорили, что не оставите действия армянской стороны без ответа. Какие планы на этот счет?

- Точно по Маяковскому, "планов - громадьё". Два постановления об отказе в возбуждении уголовных дел против меня дают широкий простор для деятельности. Принципиально важным в этом случае является то обстоятельство, что Рубен Киракосян и Карен Нерсесян - не дворники, а профессиональные юристы, более того - адвокаты, прошедшие через горнило квалификационных экзаменов. Они в силу своего статуса должны и обязаны были знать в том числе и судебную практику, согласно которой обвинять человека в экстремизме или разжигании национальной розни в научных произведениях нельзя. Поэтому можно будет пойти в суд с исковым заявлением о защите чести, достоинства и деловой репутации, можно потребовать для них лишения статуса адвоката, и вообще можно много чего другого придумать, если подойти к этому вопросу творчески.

Буквально в воскресенье я улетаю в Брюссель на международную конференцию по противодействию сепаратизму, где я не только выступлю с докладом, но и буду презентовать свою монографию на английском и русском языках, заодно повезу с собой постановления следователя и распечатку экспертизы, чтобы показать всем в столице Европы, что Россия - демократическая страна, и в ней под прикрытием борьбы с экстремизмом не ущемляется свобода слова или свобода творчества, когда ими не злоупотребляют, как об этом сейчас вещает госпожа Собчак. Естественно, я там буду говорить о попытках реабилитации армянского терроризма в России, которые предпринимают Рубен Киракосян и Карен Нерсесян, что само по себе является экстремизмом.

По возвращению из Брюсселя я сяду писать сценарий к документальному фильму под рабочим названием "Адвокаты армянского терроризма", в основу которого лягут материалы проверки СКР заявлений Рубена Киракосяна. Эта работа мне знакома и не вызовет у меня особых затруднений. Параллельно я занимаюсь поисками спонсора, который бы профинансировал создание такого фильма, кого просить о такой поддержке, я не знаю, но уверен, что мир - не без добрых людей. Хочу до конца года выпустить его в интернет, если, конечно, позволят обстоятельств и финансовые возможности.

- Вы человек творческий - не собираетесь ли вылить вашу судебную эпопею в какой-то публицистический труд?

- Нет, точно знаю, что нет. Публицистика, равно как и художественная литература - это точно не для меня. Меня очень долго "затачивали" писать научные тексты по истории и юриспруденции, это требует особого склада ума и стиля мышления. Я не умею описывать красоты природы и эмоции человека, я никогда не смогу, подобно Достоевскому в его романе "Преступление и наказание", на 17 страниц расписать эмоции Родиона Раскольникова в момент убийства старухи-процентщицы. Поэтому для публицистики и вообще для литературы я не гожусь.

Но если в Азербайджане найдется хорошо пишущий по-русски автор, который вдруг возьмется за эту работу, я буду готов предоставить ему абсолютно все материалы, а помогавшие мне адвокаты дадут ему все необходимые консультации по нюансам российского законодательства. Я буду готов честно рассказать обо всех своих эмоциях и переживаниях за три последних месяца, но сам писать об этом точно не стану - не дано.

Беседовала Лейла Таривердиева