Мистика московских высоток: что задумывал Сталин?

За шесть десятилетий, минувших с тех пор, как Москва обзавелась столь яркими архитектурными доминантами, высотки обросли легендами, им приписывают некое сакральное значение, в них видят даже масонские символы. Специалисты же до сих пор спорят, что легло в основу проектов и кто на самом деле был их главным архитектурным руководителем.

Первое, возможно, главное и уж точно знаковое отличие построенных зданий от опубликованных проектов - наличие шпилей. На чертежах здание МИДа на Смоленской площади увенчивалось плоской крышей. На вершине здания МГУ предполагалась 40-метровая статуя Михаила Ломоносова, а на высотке, что на площади Восстания, цилиндрический восьмигранник, да и сама она предназначалась не для проживания людей, а для чиновников неких ведомств. Никакой площадки с фонтанами перед храмом науки на Ленинских горах не было и в помине. А Ломоносов появился уже после того, как вместо ранее запланированной гостиницы там решили возвести новое здание для университета.

В постановлении Совмина СССР записано о строительстве "одного 32-этажного дома, двух 26-этажных и пяти 16-этажных домов". Тридцать два этажа, понятно, должна была иметь высотка на Ленгорах. Одну из 26-этажных предполагалось расположить в Зарядье, другую - с гостиницей и жилым сектором - в районе стадиона "Динамо". Изначально, по проекту, 16-этажные выросли там, где намечено, только вот их этажность сильно отличается от объявленной. Самое высокое, 240-метровое здание МГУ трансформировалось в 36-ярусное. Так и не построенные дома в Зарядье и близ "Динамо" ушли в небытие 32-этажными. И в результате ни одна из столичных высоток не ниже 24 ярусов.

Впрочем, игра с этажами и назначением зданий дело, что называется, житейское. А вот история со шпилями действительно полна загадок. Потому что, по общему мнению самих архитекторов, многие из которых оставили воспоминания, заказать их мог только один человек - Сталин. Михаил Посохин, молодой специалист в пору работы над высотками, один из авторов проекта здания МИДа, позднее главный архитектор Москвы, писал: "Особенно четко его вкусы проявились при проектировании высотных домов в Москве, увенчанных по его желанию остроконечными завершениями".

По одной версии, вождь скорректировал проекты после того, как увидел почти достроенный дом МИДа, едучи ночью по Арбату на Ближнюю дачу. Якобы уловил в ступенчатом силуэте некоторую незавершенность. Башенку со шпилем, конечно, соорудили, но в отличие от других высоток она единственная не увенчана звездой. Утверждают, что наскоро установленное навершие из легкого металла не выдержало бы ни огромного веса украшения, ни ветровой нагрузки.

А в самом ли деле "лучший друг архитекторов" руководствовался только лишь инстинктивным чувством незавершенности? Пытаясь ответить на этот вроде бы простой вопрос, мы неизбежно должны разобраться, а что это собственно такое, "сталинский стиль" в архитектуре?

Шпиль преткновения

Любопытный доклад озвучил на международной конференции в Белграде бывший россиянин, а ныне гражданин Германии Дмитрий Хмельницкий. Архитектор, и поныне строящий дома в ФРГ, проанализировал социально-политические истоки явления, называемого "сталинским ампиром".

По Хмельницкому, сталинская идеология, не имевшая ничего общего с марксизмом, обслуживала деспотическое феодальное общество в самой крайней его форме. Однако пользовалась марксистской лексикой, потерявшей исходное содержание. Но архитектура - все гражданское и промышленное строительство - выражала реальное социальное устройство общества. И яснее, чем любая другая сфера советской культуры, выдавала истинные намерения вождя, но противоречила официальной сталинской идеологии.

Как утверждает архитектор, никаких программ, предполагавших решение жилищной проблемы в СССР, ни в 1920-е, ни в 1930-е годы не разрабатывалось. После того как по сталинскому плану ускоренной индустриализации в города переселилось около 14 миллионов человек, средняя и, стоит подчеркнуть, плановая норма обеспечения жильем стабилизировалась на уровне четырех квадратных метров на человека. И она не менялась вплоть до 1950-х годов. Новые промышленные города, возведенные в первые пятилетки, - это барачные поселки для рабочих и квартиры для очень узкого слоя руководства. И такой расклад Хмельницкий иллюстрирует ничем не завершившимися трудами в Советской России в начале 1930-х годов иностранных архитекторов. Например, немца Эрнста Мая, специалиста по массовому строительству из Франкфурта-на Майне.

Группа Мая создала схемы генпланов нескольких новых городов, в том числе Магнитогорска. Его население в 1931 году составляло около 200 тысяч человек, в основном бежавшие из села крестьяне, раскулаченные, ссыльные, бывшие заключенные. Архитектор успел построить только один квартал из двух десятков каменных зданий с коммунальными квартирами без кухонь и ванных. К концу 1930-х в них разместилось около 15 процентов населения города, по несколько человек в комнате. Остальные сто пятьдесят тысяч - в бараках и землянках. В которых, уточняет Хмельницкий, тогда жило более 95 процентов населения всех новых промышленных городов. Еще раньше власти, решившие, что и такое жилье чрезмерно дорого, отказались от услуг Мая. И уже сами возвели закрытый поселок для высшего начальства - для двух-трех процентов населения Магнитогорска.

Вероятно, апофеоз такого подхода к градостроительству - проект Дворца Советов. По Хмельницкому, единственное советское здание, которое можно рассматривать как идеологический символ общества. Но та давняя затея нам интересна прежде всего потому, что она предтеча всех сталинских высоток не только по их социально-политическому назначению, но и по чисто архитектурным решениям.

О так и не построенном здании, чья высота должна была первоначально составить 420 метров, написаны тома. И потому стоит привести лишь некоторые факты и цифры, характеризующие замах авторов сооружения и главного заказчика, Сталина. Согласно окончательному проекту, выбранному в 1939 году из нескольких десятков, объем постройки составлял 7 миллионов 500 тысяч кубометров. Большой зал дворца высотой 100 и диаметром 160 метров предназначался для 21 тысячи человек, а малый - для шести тысяч. Над большим залом - палаты Верховного Совета СССР и его Президиум. На облицовку здания предполагалось пустить 300 тысяч квадратных метров гранита. Улицу Волхонку и ряд других, примыкающих к строительной площадке, засыпать землей, а Музей изобразительных искусств отодвинуть на 100 метров. Территории вокруг заасфальтировать и преобразовать в автостоянку на пять тысяч автомобилей.

Любопытно, что в первых проектах один из авторов Борис Иофан предлагал увенчать здание башней со скульптурой рабочего с факелом в руке, но его учитель, итальянский архитектор Армандо Бразипи, предложил поставить статую Ленина. И хотя у Иофана были на этот счет отнюдь не идеологические, а чисто профессиональные возражения, с идеей пришлось согласиться. И, вопреки его соображениям, здание со скульптурой наверху превратилось в гигантский постамент для фигуры. Стометровая 6000-тонная вращающаяся скульптура, один только указательный палец которой тянулся на шесть метров, зрительно давила на свой пьедестал.

Когда в 1940-х годах возникла идея высоток, еще не был окончательно поставлен крест на Дворце Советов. Но архитектурные решения уже стали растаскивать - благо и тем, и другими проектами занимались практически одни и те же люди. И они прекрасно знали, как относится к ступенчатой пирамиде-зиккурату главный заказчик. Но откуда все-таки взялись шпили?

Немного готики и православных церквей

Хотя формально, по американским нормам, небоскребами можно назвать только сталинские высотки с не менее чем 30 этажами, их прототипами, бесспорно, стали манхэттенские дома-великаны. Но не те, прямоугольные и теснящиеся на нью-йоркском острове, а пирамидальные, ступенчатые, с относительно широким основанием.

Советская пресса неустанно клеймила заокеанскую высотную архитектуру и, как ни странно, кое в чем была совершенно права. Так, ежегодник "Советская архитектура" писал в 1951 году: "Высотные здания Москвы воздвигаются по принципам, прямо противоположным "принципам" строительства американских небоскребов, порожденным условиями капитализма с его земельной рентой и бешеной конкуренцией, лишь усугубившими противоречия капиталистического города".

Только мощная гранитная основа тесного Манхэттена позволила при несовершенстве строительных технологий 1910-1930-х годов возвести небоскребы. И только теснота продиктовала их форму - прямоугольную, с узким основанием: земля-то действительно дорога. Как правило, никаких ярко выраженных шпилей, лишь иногда подчеркнуто ступенчатая форма зданий в тех городах Америки, где проблема землеотвода была не столь остра. В этом отношении советские архитекторы могли размахнуться. И размахнулись: периметр основания, например, высотки МГУ составляет более трех километров.

В своих воспоминаниях отцы столичных небоскребов утверждают: и проектирование, и возведение дворцов было для них совершенно новым делом. А это значит, что как архитектурные, так и строительные решения надо заимствовать. Но одновременно и скрыть заимствование, тем более после победоносной войны, не только выведшей СССР в мировые военные лидеры, но и впрыснувшей бедной стране инъекцию имперского самосознания. И вместо прежних, запечатленных во Дворце Советов триумфа победившего пролетариата и благодарности Ленину, возникают мотивы вселенского превосходства мощной державы. Готовой уже учить уму-разуму весь остальной мир, контролирующей Восточную Европу, угрожающе сомкнувшейся с Китаем.

Как писал тот же Михаил Посохин, "тогда нам нельзя было в приказном порядке пользоваться иностранными журналами при проектировании: тем самым исключались заимствования и влияние Запада". На что современный критик замечает, что Посохин лукавит, скорее запрет пользоваться иностранными журналами имел обратную цель - скрыть от как можно большего числе людей факт явного архитектурного заимствования. К тому же еще в начале 1930-х годов советские архитекторы навещали Нью-Йорк, а Борис Иофан несколько позже.

Неизвестно до сих пор, как именно работал механизм согласования проектов и таких деталей, как пресловутые шпили, между собственно архитекторами и Сталиным. То ли вождь действительно нарисовал на чертежном листе навершия пирамид, то ли знающие о его приверженности готике специалисты сами предложили такое решение. Возможно, сыграли роль пожелания Сталина придать зданиям чисто русские, московские мотивы, навеянные кремлевскими башнями и классическими православными церквями.

Не исключено, однако, что шпили выполнили одновременно роль элементов, принципиально отличающих советские небоскребы от американских. И в результате, как считают специалисты, в доме на площади Восстания древнеримские скульптуры на ризалитах благополучно соседствуют с вестибюлями, украшенными готическими витражами, мраморными колоннами и светильниками-канделябрами, а также с "православными" остроконечными башенками вокруг шпиля. Словом, получилось то, что некий немецкий архитектор назвал "кафедральными соборами Иосифа Сталина".

Когда свое слово сказали и архитекторы, и Сталин, надо было приниматься за вполне прозаическое строительство. И это притом что опытом возведения зданий выше 9-12 этажей страна не располагала. Что, в отличие от Нью-Йорка, Москва стоит на рыхлых, местами болотистых грунтах, на карстовых полостях и подземных реках. Что только на один фундамент для высотки уходило столько бетона и металла, сколько требовалось для семи десятиэтажных домов. Что, наконец, не было в те годы даже строительных норм, регламентирующих стандарты прочности и пожарной безопасности, использование материалов, конструкцию отопления и вентиляции зданий, скоростных лифтов и многое другое. Как не было и специальных подъемных кранов, способных работать на высотах свыше 200 метров, а также насосов, подающих бетон с земли чуть ли не за облака.

Январское постановление Совмина 1947 года предписало возглавить строительство министерствам внутренних дел, строительства военных и военно-морских предприятий, путей сообщения, авиационной промышленности. Курировал работы зампред Совмина СССР, приглядывавший за МВД и МГБ Лаврентий Берия. Что-то можно было позаимствовать у американцев. Например, каркасную технологию, то есть использование в качестве несущей основы здания стальную конструкцию. Облицовку домов терракотовой, керамической плиткой. Но покрывали ею основную кладку, и если та деформировалась от механических или температурных нагрузок, плитка едва ли не повсеместно отваливалась.

Кто главный по высоткам

Вот лишь единственный пример, иллюстрирующий, какие чисто российские, связанные с нашим климатом проблемы пришлось решать. Вроде бы простое дело - окна. Но, во-первых, они огромные. Во-вторых, должны спасать обитателей здания от морозов, жары и сквозняков, набирающих ураганную силу в высоченном сооружении. Вот что предлагал один из авторов проекта: "Потребуется создание нового, герметического металлического переплета. С другой стороны, сложная конструкция переплета может удорожить общую стоимость стены. При проектировании многоэтажных зданий должна быть учтена возможность устройства монолитных окон из прозрачной штампованной пластмассы, так же как устройство неоткрывающихся окон и специальных отверстий для индивидуального проветривания комнат". То есть еще 60 лет назад советский архитектор пришел к идее стеклопакетов. Ее, ради экономии и из-за отсутствия промышленной технологии, не реализовали, но каков провидец!

Впрочем, не одни только технические проблемы мучили строителей. Рассказывают, что еще в пору работы над проектом Дворца Советов специальное строительное управление посетил Сталин. Понятно, что сначала ему представили как раз строителей, а потом зодчих. Вождь пальцем показал на архитекторов и молвил: "Вот это строители, а те их помощники". Урок запомнился, и "строители", заботясь о высоком искусстве, случалось, не особо вдавались в чисто инженерные детали.

Помните вскользь упомянутые фонтаны перед зданием МГУ, которых не было в опубликованных проектах? Так вот, они появились как маскировка гигантских воздухозаборников, части обширнейшей вентиляционной системы основного здания. О них просто не подумали архитекторы, и строителям и их смежникам-профессионалам пришлось спешно придумывать, откуда засасывать воздух. Получалось, что только вне самой высотки и только на большой площадке перед нею. Под фонтанами и клумбами бетонные перекрытия, а ниже их тоннели, сходящиеся в специальных помещениях для очистки и подогрева воздуха.

"Памятники сталинской глупости"

Когда Никита Хрущев в середине 1950-х провозгласил борьбу с архитектурными излишествами, ему написал письмо архитектор Михаил Минкус, один из авторов высотки МИДа, с предложением демонтировать со здания шпиль. Надо пояснить, что зодчий тяжело пережил сталинское указание насчет этого навершия, но вовсе не из-за дороговизны, а просто потому, что оно травмировало эстетическое чувство творца. Генсек в просьбе отказал со словами "пусть шпиль останется памятником глупости Сталина".

Дорого ли обошлись "сталинские высотки"? Да, очень. Как писал еще один из их создателей Дмитрий Чечулин, "вместо одного высотного здания, вроде того, что стоит на Смоленской площади, можно было на те же средства выстроить не один десяток типовых пятиэтажных домов".

Мне довелось бывать в жилом доме на площади Восстания. У двух выдающихся авиаторов, летчиков-испытателей, Героев Советского Союза Сергея Анохина и Марка Галлая. Это были не те визиты, когда хозяева знакомят гостя с квартирой, и потому о ее удобствах и комфорте мне сказать нечего. Но вот пришел в тот же дом к приятелю и коллеге, и жилье он мне показал. Ничего особенного: две маленькие комнаты, тесная кухня на манер "хрущевки", крошечная прихожая. Все стало понятно, когда хозяин пригласил, как он выразился, на балкон. Открыл дверь, и перед нами предстало открытое пространство величиной с поле для мини-футбола с гигантскими скульптурами по краям. То есть квартира располагалась на уровне одной из ступенек здания, и именно под этот чисто внешний фактор золотого сечения и спланировали внутреннее устройство жилья. Не исключено также, что эта уродливая двухкомнатная "распашонка" образовалась после переделки проекта административного здания в жилое. И я уверен, что во всех домах такого назначения полно несуразных квартир, чья планировка подчинена высоким канонам архитектурного искусства. И все же...

Как вселилась в жилые высотки тогдашняя советская элита, так и по сей день они - символ преуспевания и достатка. Мало того, москвичи, не сразу полюбившие эти помпезные эклектичные сооружения, давно считают их неотъемлемыми доминантами эстетического облика столицы. Без них ее уже и не представить. Что это, метаморфоза из области стерпится - слюбится?

СССР не только построил аналоги московских высоток в Ленинграде, Киеве и Риге, но и экспортировал высочайше утвержденное архитектурное решение в Польшу. Понятно, как варшавяне относились к навязанному Дворцу культуры и техники. Они отлично помнили долгое стояние перед польской столицей в 1944-1945 годах Красной армии, пережидавшей, пока нацисты не перебьют повстанцев - бойцов Армии Крайовой. Не сомневались, что вопреки советской пропаганде пленных польских офицеров расстреляли энкавэдэшники. И без иллюзий относились к общественно-политическому строю, который принесла к ним на штыках Советская армия-освободительница.

Когда приказал долго жить СССР, поляки, справедливо считавшие, что Сталин - соавтор архитектурных академиков, а варшавский ДКиТ - наследие тоталитаризма, здание решили если не снести, то превратить в пародию. Предлагалось, например, построить рядом действительно современный небоскреб из стекла и бетона, чтобы на его фоне массивная пирамида выглядела бы жалким домиком. Устроить внутри аттракционы, переделать конгресс-зал в мюзик-холл. И еще много чего, призванного морально низвергнуть чуждую высотку.

В 1997-м на дискуссии историков, архитекторов и общественных деятелей поляки решили, что ничего такого со зданием делать не следует, а надо поставить его под государственную охрану. Спустя десять лет дом включили в перечень объектов, имеющих историко-культурную ценность. Похоже, уже бесспорную, проверенную временем ценность. У них и у нас.

Высотки в слухах и легендах

Как только советскому человеку позволили рассматривать окружающий мир не только через призму материализма, он немедленно вгляделся как в сталинские высотки, так и в места, где их возвели.

Говорят, что будущий диктатор учился не только в духовной семинарии, но и в Александровском колледже иезуитов. А его однокашником и близким другом там был будущий оккультист и создатель тайных обществ Георгий Гурджиев. Уже взрослыми, они неоднократно встречались.

Ну и что из этого? А то, утверждают сторонники эзотерических версий возведения высоток, что Сталин был знатоком оккультизма и некоторые символы учения воплотил в камне. В общем, чтобы сохранить и преумножить свое могущество, хозяин страны ориентировался при закладке небоскребов на некие энергетические линии, концентрирующиеся вокруг Кремля и уходящие, как паутина, в глубь России.

Было якобы и еще одно обстоятельство, важное при выборе места для высоток: там обязательно должно было в прошлом пролиться много крови. Котельники в древности были местом массовых казней. С Воробьевых гор в ноябре 1917 трое суток обстреливали Кремль, а на площади трех вокзалов, где высится гостиница "Лениградская", в 1905-м шли жестокие бои с казаками, как и на Пресне с ее площадью Восстания.

Вместе с гигантской доминантой города, Дворцом Советов, сталинские высотки, построенные как раз в местах наиболее мощной концентрации сакральной энергии, уверены эзотерики, создают магическое пространство огромной силы. Если еще учесть, что 100-метровая фигура Ленина должна была еще и вращаться вокруг своей вертикальной оси, то вот он, так называемый торсионный генератор, чья мощь способна даже оживлять мертвых. Именно это чудесное свойство связки Дворец-высотки и намеревался использовать Сталин, чтобы продлить свою жизнь или возродиться из мертвых, если проект осуществится после его смерти.

Свое, родное увидели в сталинских высотках сторонники теории масонских заговоров. Мол, если взглянуть на Москву с высоты, в геометрии проспектов, улиц, площадей видны циркули, наугольники, звезды, столь чтимые масонами.

А знаете, почему закладка небоскребов произошла в один день и час? Подходящее время вычислили астрологи. И вообще у каждого из зданий своя планета-покровитель. У дома на Котельниках - Венера. У дома на площади Восстания - Марс, и там вовсе не случайно так много военных летчиков-испытателей и деятелей авиапрома. За высотку МИДа отвечает Юпитер, за МГУ - Меркурий, ну и так далее.

Столь масштабное строительство, на глазах изменившее облик Москвы, не могло не породить домыслов и легенд. Вот едва ли не первая, хронологически связанная с тем обширным контингентом строителей, что пришли сюда отнюдь не по собственной воле, с заключенными. Рабочий день окончен, все строем вышли с территории стройки, кроме пятерых. Обыскали все не маленькое здание МГУ - никого. Когда охрана и вольное руководство мысленно распрощались со свободой, вспомнили, что сегодня работы велись и в самой звезде на шпиле. Метнулись туда - зэки на месте. Оказалось, ближе к концу смены мужички расслабились, решили перекинуться в картишки, а сигнала на построение из-за удаления и высоты не услышали.

Заключенным же приписывают и оригинальную попытку побега. На неких самодельных крыльях отчаянные ребята сиганули с высоты университетской высотки, но были встречены на земле бдительной охраной.

Еще одна легенда инженерно-строительного плана. Грунт под зданием МГУ был настолько рыхлым и текучим, что для возведения небоскреба понадобилось насквозь заморозить землю в районе фундамента. Гигантская морозилка под домом действует до сих пор, и если бы не она, сооружение давно бы сползло в Москву-реку.