Доверие как утраченная валюта политики

Автор: Азер Ахмедбейли

Историки говорят, что когда читаешь дипломатическую переписку XIX века, поражает одна деталь: там всё держится на слове. Слово посла или монарха - этого хватало, чтобы началась, или не началась война. На нём держались империи, союзы и династии. Россия и Австрия могли воевать, потом садиться за стол переговоров, потом снова воевать. Но слово имело вес, и нарушить его считалось позором. Сегодня это, к сожалению, обычная практика.

Тогда доверие было основой международных отношений, его можно было заслужить только поступками, а репутация императора или канцлера, принимавшего те или иные решения, превращала доверие в надежный и долговременный ресурс. Страны и правители, которые держали слово, имели огромное влияние: с ними стремились иметь дело, им верили, им даже уступали. Потерять доверие означало остаться без союзников и без влияния. Поэтому за репутацией тщательно следили - она была своего рода лицом государства.

После Первой мировой войны всё это рухнуло. Победители - Британия, Франция и США - собрались в 1919 году в Версале, чтобы подписать мир с Германией. Германия надеялась, что с ней поступят согласно старому неписаному кодексу европейской политики - побеждённого не добивают, а возвращают в систему, чтобы сохранить равновесие. Так когда-то поступили с Францией после Наполеона. Но на этот раз всё было иначе: Германию обложили огромными репарациями, лишили армии и отняли часть территорий. Её не пригласили к обсуждению условий, а просто поставили перед фактом.

Впервые договор перестал быть актом взаимных обязательств и уступок, и стал актом наказания, и такой подход заложил основу для разрушения взаимного доверия в Европе. Победители проигнорировали необходимость сохранить баланс сил и интересов на континенте, и поступили, думая о сиюминутной выгоде. Побеждённого унизили, не оставив ни уважения, ни места в будущем устройстве Европы. Версаль стал началом эпохи, где действовало новое правило: сильный диктует, слабый соглашается.

Через двадцать лет, в 1938 году, в Мюнхене была окончательно уничтожена вера во взятые на себя обязательства. Чехословакия полагалась на союзные гарантии Франции и Британии. Ей обещали помощь в случае германской агрессии, но когда Германия предъявила ультиматум, те же союзники, вместо того, чтобы выполнить обещания, подписали соглашение, позволившее Гитлеру аннексировать часть страны - Судеты. Пражское правительство даже не пригласили на переговоры.

Чехословакию просто сдали, объяснив это желанием "сохранить мир". "Мюнхенский сговор" стал очередным публичным уничтожением самой идеи доверия как основы международных обязательств.

После Мюнхена мир понял, что договорённости и данное слово больше ничего не стоят, если обстоятельства и собственные интересы требуют его нарушить, и никакой моральной ответственности больше не существует.

Во второй половине XX века доверие, если можно так сказать, держалось на страхе. Началась холодная война, и баланс ядерного оружия между сверхдержавами стал единственной гарантией предсказуемости. СССР и США не доверяли друг другу, но понимали, что любое нарушение этого баланса приведёт к катастрофе. Это было доверие не к слову, а к последствиям и инстинкту самосохранения.

1994 год, Украина. Согласно Будапештскому меморандуму, страна отказалась от ядерного оружия, получив гарантии суверенитета и безопасности от России, США и Великобритании. Гарантии выглядели серьёзно, но юридически они ни к чему не обязывали. Украина поверила, что в мире все еще действует принцип политической честности. Когда спустя двадцать лет одна из стран-гарантов нарушила обязательства, другие предпочли не вмешиваться. Оказалось, что документ не стоил бумаги, на которой был написан.

Для Азербайджана тема доверия также хорошо знакома: на протяжении трех десятилетий страна жила в ожидании выполнения международных обязательств - четырех резолюций СБ ООН. Так что для нас вопрос доверия к внешним обещаниям был не абстракцией, а частью ежедневной реальности.

Все эти примеры показывают, как за одно столетие данное слово перестало быть мерой ответственности.

С другой стороны, кто-то может спросить: а зачем вообще говорить обо всем этом сегодня? Разве современная политика не регулируется договорами, нормами, институтами? Вроде бы так оно и есть. Но достаточно посмотреть вокруг, и становится понятно, что недоверие стало главным препятствием в международных отношениях: союзники спорят о своих обязательствах, партнёры не верят друг другу даже внутри одних альянсов. Войны последних лет, торговые конфликты, энергетические споры - всё это, по сути, проявления одного и того же: никто никому не доверяет.

Когда-то нарушить слово было редким исключением, а сегодня это стало привычным, и речь идет не столько о морали, сколько о серьезном факторе глобальной нестабильности. Именно поэтому разговор о доверии не исторический, а острый и актуальный. В эпоху, когда обещания обесценились, ценность доверия резко выросла. Поэтому в XXI веке преимущество будет не у тех, кто стремится усиливать давление, а тех, кому действительно доверяют. Это и станет новой формой силы в современной политике.