"Воскресное чтиво" на Day.Az: "Новелла"
В рамках рубрики "Воскресное чтиво" Day.Az представляет рассказ "Новелла" нашей постоянной читательницы Фариды Вели.

 

Мы призываем наших читателей продолжать посылать на электронный адрес [email protected] различные публикации, касающиеся искусства, истории, культуры, этнографии, традиций Азербайджана, и многих других областей жизни нашей страны, а также свои рассказы, ранее не печатавшиеся в прессе.

Шел урок алгебры, молоденькая учительница, покорившая класс уверенностью и спокойствием с первых же дней, выводила, ритмично стуча мелом по школьной доске, очередную задачу в полной тишине; из 30 учеников только пятерым было дано понять и про трех неизвестных, и про водителей из пункта А в пункт Б, чудесно минуя пункт В...

Новелла, худенькая девочка с не по-детски серьезными зелеными глазами, оглянулась на класс: дети сидели, напряженно вслушиваясь в голос училки, стараясь компенсировать незнание алгебры соблюдением тишины... Напряжение и тишина, почему-то, плохо действовали на подружку-хохотушку Нату, сидевшую рядом за партой, и сдавленный смех поднимался из груди, клокотал в горле, прыскал в кулачок.

Новелле не впервой приходилось гасить веселый нрав подруги, лишь бы не быть выставленной из класса, и она, толкнув в бок Нату, шепотом попросила подумать о чем-то грустном, ну, например, о недавних похоронах бабушки. Ната посерьезнела на секунду, но вспомнив некстати, как тетка, громко причитая и прикрываясь платком, ястребиным взглядом всматривалась, кто как ведет себя на похоронах, достаточно ли скорби на лицах родни, залилась смехом на весь класс.

Учительница, вздрогнув, обернулась и молча жестом руки указала на дверь. Ната, вжав голову в плечи, стремглав выбежала из класса, смех раздался из-за двери.

Класс радостно заерзал, Новелла глянула в окно: сквозь зеленые ветви пробивались солнечные лучи. Весна на улице, а урокам нет конца...

Наконец-то, уроки завершились, дети высыпали из школы на улицу. Новелла с Наткой двинулись домой. Подруги жили в одном доме, дружили с детсада, были разные по характеру и испытывали взаимное уважение. Натка ходила на легкую атлетику, была задорной, и семья у нее была шумной, открытой, где Новеллу тепло встречали, потчевали разными вкусностями. Душой семьи и автором вкуснейших пирогов была бабушка Натки, маленького роста, с белой накрахмаленной косынкой на голове и чистым фартуком на груди, с мягкой речью, терпеливо, голову набок склонив, слушающая то чертыханья зятя, то звонкий голос дочери, то девичьи переживания Натки...

Трехэтажный дом с выходом квартир на единый длинный коридор, с внешней замысловатой лестницей, с площадками, стоял у дороги, рядом располагался голосистый базар, финские домики, аптека, расположенная на первом этаже двухэтажного немецкого дома; дети обожали ходить в аптеку, с мелодичным звоном открывающейся и закрывающейся старинной стеклянной дверью, где неизменно покупали гематоген. В аптеке все говорили тихо, чинно, преисполненные важности, аристократичности атмосферы старого здания...

На углу их дома неизменно, в любую погоду, сидя на табуретке и расхваливая свои пирожки, соседка тетя Мириам, сунув руку в тазик, прикрытый толстым чистым полотенцем, доставала золотистые пирожки; руки, деньги, пирожки, голос - все сновало волшебным образом, походило на представление фокусника в цирке... И только Новелле пирожок доставался бесплатно, и вручался пирожок торжественно, с особой сердобольной печатью на лице тетушки Мириам.

Новелла, разломав пирожок пополам, угостила, Натку. Девочки постояли на втором, на Наткином этаже, молча ели, разглядывая окрестности дома. Затем Новелла, кивнув головой на прощание, нехотя поднялась к себе, на третий этаж. Жила она в трехкомнатной квартире с отцом, мачехой и младшими братом и сестрой. Отца, единственного родного человека, часто не было дома, его приезд из командировок напоминал праздничный день, с подарками и застольем.

Дверь в квартиру была открыта, мачеха, красивая стройная женщина с миндалевидными карими глазами-стрелочками, сидела с гордой посадкой за швейной машинкой, а напротив, в кресле, сидела клиентка, с журналом мод на коленях. Новелла молча прошла в свою комнату, с мачехой она вела молчаливую войну. По словам тетушки Мириам, квартира была родителей Новеллы, после развода отец привел в эту квартиру мачеху, родились дети, но свою территорию, свою комнату Новелла охраняла и оберегала от посягательств мачехи и детей.

Мачеха, смутившись свидетельства их взаимоотношений, волнуясь, сбивчиво стала оправдываться, и какая она прекрасная хозяйка, и каково ей присматривать за тремя детьми, и что за неблагодарная девчонка эта падчерица... губки капризно подернулись, повела плечами... а ведь говорили ее родные отдать ребенка в детский дом, пока ее мать не придет в себя...

Новелла замерла на стуле, вслушиваясь в разговор, оказывается ее мама жива, а не умерла некоторое время спустя после развода... Так пальцами вцепилась в стол, аж костяшки побелели... Новелла поднялась, нужно было спросить у кого-нибудь о матери, кто-то должен знать эту историю; она вспомнила тетушку Мириам и поспешила к ней.

Тетушка Мириам, поправляя сползающую шелковую косынку на голове, поцокала, что-то прикидывая в уме, но глянув на встревоженную Новеллу, стрельнув глазами по сторонам, чуть ли ни шепотом пообещала завтра утром отвести ее к матери.

Сна не было, утром Новелла с сухими впавшими глазами спустилась к тетке Мириам, жившей на первом этаже.

Живая мама, как оказалось, жила на соседней улице... женщина с обвалившимися щеками, выцветшими глазами, жидкими прилипшими волосами, плохо пахнущая в грязном несуразном одеянии, собирала пустые бутылки в авоську возле кафе...

Новелла молча развернулась, пошла, ускоряя шаг, побежала по лестнице дома, перепрыгивая по несколько ступенек, взлетела на свой этаж, прошла на кухню, жадно выпила несколько кружек воды, сердце колотилось, зашла в свою комнату, достала из письменного стола шкатулку, где хранила фото матери и ее заколку-бабочку для волос... С фотографии смотрела очень изящная девушка с нежным лицом, умными глазами... Что могло случиться, чтобы так скатиться, как она могла бросить дочь...

Вдруг Новелла очень ясно увидела и положение отца, счастливого в новом браке с красивой хозяйственной женщиной из обеспеченной и уважаемой семьи, отчего отец и себя ощущал важным и успешным человеком, и положение мачехи, заботящейся о ней, одевающей ее со вкусом, что отмечали и в доме, и в школе; Новелла поняла, что у нее есть семья, и она не хочет ее потерять... И отцу она ничего не расскажет, чтобы не вспугнуть его счастье и покой...

Мачеха, узнав все от Мириам, молча опустилась в кресло, обвела глазами добротную квартиру, красивых, играющихся, звонко смеющихся детей, и ее состояние благополучной гордости сменилось тревожностью зыбкости и переменчивости женской доли...