Казахская «Чио-Чио-сан» покорила бакинского зрителя

Для своего дебютного выступления одна из лучших драмсопрано казахской оперной сцены - Айгуль Ниязова выбрала столь непростую в вокальном плане оперу "Чио-Чио-сан" Джакомо Пуччини. Хотя голосовой аппарат вокалистов официально признан и причислен к музыкальным инструментам, но "прибор" этот весьма хрупкий, специфический, и его верная "настройка" зависит от многих факторов - физического и психологического состояния исполнителя, погоды, да и каждая театральная сцена имеет свою "ауру" и может "не принять" чужого исполнителя.

Бакинская сцена, равно как и бакинская публика, Айгуль Ниязову в партии жертвенной гейши приняли весьма благосклонно, чему свидетельству овации на финальном поклоне в знак признания крепкого вокала и актёрского мастерства очаровательной казахской бабочки. В течение всего действия голос казахской примы раскрывался не сразу, а постепенно - пребывая в звуковом "коконе" первого акта, в полной мере раскрывая свои крылья в кульминационном втором акте и опаляя их в своём смертельном полёте в третьем акте. При этом смерть была сыграна, буквально выстрадана настолько правдоподобно, что если бы и существовал приз за лучшую разыгранную сцену смерти, то номер с участием А.Ниязова была бы явно фаворитом.

А теперь поподробнее...

Об опере "Чио-Чио-сан" ("Мадам Баттерфляй") Джакомо Пуччини столько написано, что повторяться нет даже смысла. Напомним лишь "ключевые" моменты.

Ярый поклонник драматического театра Пуччини во время своего пребывания в Лондоне был пленён драмой Дэвида Беласко "Гейша", которая стала сюжетной основой для будущего оперного шедевра композитора. Фабула оперы концентрируется вокруг драматической судьбы юной гейши из Нагасаки по имени Чио-Чио-сан, прозванной Мадам Баттерфляй, которая влюбляется в лейтенанта американского флота. Ради него она готова на все, даже принять чужую веру - христианство и порвать отношения со всеми близкими людьми. Но судьба жестоко обходится с ней. Вскоре после свадьбы легкомысленный и циничный Пинкертон уезжает, не подозревая, что в Японии у него родился сын. Чио-Чио-сан живет со служанкой и маленьким ребенком в нужде. Несмотря ни на что, она отказывает в сватовстве принцу Ямадори и отчаянно ждет возвращения любимого. Спустя три года после свадьбы Пинкертон возвращается в Японию со своей официальной женой, узнаёт, что у него есть сын, и хочет забрать его. Чио-Чио-сан, словно бабочка с опаленными предательством любимого человека крыльями, соглашается на его условия. Простившись с сыном, она наносит себе смертельный удар кинжалом.

В "узком" смысле - это типичная история любви и предательства. И все же сколь мелкими кажутся многие собственные поступки и переживания в сравнении с чувственным миром этой любящей женщины. В образе Чио-Чио-сан Пуччини вывел трагическую фигуру необычайного масштаба, проходящую за время оперы жизненный путь от почти детской наивности до "взрослого" понимания реальности этой жизни, от обиды и протеста - до молчаливого и благородного принятия своей судьбы. Её самоубийство становится не актом отчаяния слабой женщины, а утверждением личности, моральных принципов, своего кодекса чести. В "широком" смысле сюжет повествует о столкновении двух миров, цивилизаций - утонченного Востока и циничного Запада.

Опера "Чио-Чио сан" - ещё одно подтверждение, как искусство может влиять на поведение или атрибуты социума. Автор этих строк не знает, кто был менеджером великого композитора, но великолепный маркетинговый приём не оценить нельзя. Во время премьеры оперы в знаменитом миланском театре Ла Скала, на шее у всех музыкантах оркестра красовалась бабочка, тонко намекая и отсылая к имени главной героини Чио-Чио-сан (в переводе с японского - Госпожа Бабочка), которая впоследствии произвела революцию в мире мужской моды.

В целом, когда в репертуаре музыкального театра появляются постановки подобных оперных шедевров, вопрос "зачем" обычно не возникает. Опера Пуччини считается одной из самых красивых и одновременно сложных опер по части вокальных ансамблей. Что касается непосредственно постановки на сцене Театра оперы и балета, то спектакль по-классически традиционный, без радикальных режиссерских экспериментов, но при этом интересный и трогательный одновременно.

По сути, "Мадам Батерфляй" - опера камерная. Развитие драматургической коллизии, интрига сквозного действия постоянно идет по нарастающей, а фирменный пуччинивский лаконизм, пожалуй, именно в этой опере достигает своего апогея. На единицу сценического времени в опере очень много драматически заостренных и музыкально прописанных кульминаций, но связаны они не с внешней иллюстративной стороной сюжета, а с психологически достоверной прорисовкой характеров главных героев. Ну, а партия Чио-Чио-сан - одна из самых сложных для исполнения: она требуют безупречного владения всем арсеналом средств вокально-драматической выразительности.

Айгуль Ниязова в титульной партии в целом оставила весьма благоприятное впечатление (особенно удался второй акт) - хороший объёмный средний регистр и несколько напряжённые верхи. Выступление А.Ниязовойшло по нарастающей. Несколько робкий первый акт, но, начиная со второго акта, вполне оправившись на чужой оперной сцене, голос казахской исполнительницы постепенно теплел, одаривая слушателей драгоценными эмоциями. А как великолепна сцена зачитывания Шарплесом письма Пинкертона! Перед зрителями предстала истинная влюбленная женщина - мягкая, чуть забавная в моментах, когда перебивает американского консула при чтении письма, и прелестная в своих наивных комментариях, сильная и в то же время такая слабая перед властью любви к Пинкертону.

Заметно постройневший и с новой стильной укладкой волос ведущий тенор театра - Фарид Алиев в амплуа первого любовника и, по совместительству, легкомысленного повесы, в плане вокального мастерства не посрамил звание оперного офицера ВМС США - вокал сильный, полётный, пластичный (в целом, в пуччиниевских партиях  Ф.Алиев чувствует себя наиболее комфортно). И в плане актёрского мастерства Ф.Алиев-Пинкертон был весьма убедителен, завлекая своим обаяние в ловушку столь интересную бабочку - А.Ниязову, чтобы затем, не без некоторого смущения, но и без особого колебания навсегда забрать у своей когда-то "временной японской жены" её единственный якорь в этой жизни - их сына.

Лирический баритон Дмитрий Гришин - постоянный и желанный гость на бакинской сцене, чему способствуют не только мягкий, обволакивающий "бархатный" голос, но и обаятельные, притягательные внешние данные украинского певца. Именно благожелательная энергетика, излучаемая Гришиным, скрашивает всех его персонажей (даже в партии злобного графа Луна из оперы "Трубадур" украинский баритон умудрился выглядеть чертовски обаятельным негодяем, которому бакинские зрители искренне сочувствовали). Вот и в партии американского консула Шарплеса Дм.Гришин выглядел не столько скользким, но совестливым дипломатом, сколько эдаким добродушным дядюшкой-опекуном бедной гейши.

Сабина Вахабзаде с каждым разом радует местных зрителей своим вокалом (начиная с предыдущего театрального сезона, голос словно раскрылся в полую меру, точнее, силу). И на сей раз в партии верной Сузуки отечественное меццо было настолько объёмным и пластичным, что порой переключала внимание с главной героини на себя.

Очередной раз порадовал своим пением с великолепной дикцией Алиахмед Ибрагимов в партии Горо. Трусливые движения А.Ибрагимова как нельзя лучше передавали юркую, изворотливую натуру дельца, готового за определенную мзду продать всё и всех. Отметим удачный дебют Талята Гусейнова в партии грозного дяди главной героини - Бонза с его конфуцианскими усами и выступление Турала Агасиева в партии франтоватого принца Ямадори.

И оркестр театра под руководством Ялчина Адигёзалова в этот вечер был в ударе, создавая настоящую музыку с тонкой проработкой тембровых красок, которыми богата партитура пуччиневской оперы. Звуковая вокально-оркестровая картина рассвета окунала зрителей в таинственные волновые пентатонные звуки ночи, а сцена смерти пробирала до дрожи. Ну, а "невесомое" звучание струнных и деревянных инструментов в особо трепетных моментах партитуры - в развёрнутом любовном дуэте в конце первого акта и в сценах-мечтах героини, еще раз демонстрировали, что кристальный лиризм также не чужд натуре маэстро.

Пуччини называл "Чио-Чио-сан" своей любимой оперой и не упускал ни одной возможности, чтобы послушать её. И бакинская публика старается не пропускать ни одну постановку этого оперного шедевра, в которой сумрачные, по-японски строгие лаконичные декорации по-прежнему создают нужное меланхолическое настроение, а яркие актерские работы наполняют этот неброский антураж трагическим смыслом великой драмы.

Впрочем, несмотря на трагическую составляющую, за судьбу оперной японской Бабочки на бакинской сцене можно не беспокоиться. После каждой постановки её заботливо "укутывают" в кокон до ее чудесного воскрешения в следующей постановке.

Улькяр  Алиева

Доктор искусствоведения, профессор