Мир нагрелся - институты расплавились: эпоха климатического стресса наступила

Автор: Эльчин Алыоглу, директор Baku Network

На сайте Baku Network опубликована статья об устойчивом превышении глобальной температурой порога 1,5 °C над доиндустриальным уровнем.

Day.Az представляет полный текст статьи:

Каким образом трехлетнее устойчивое превышение глобальной температурой порога +1,5°C над доиндустриальным уровнем влияет на архитектуру международной безопасности, долгосрочную экономическую динамику и институциональную состоятельность глобального управления, и какие стратегии смягчения рисков остаются реалистичными для государств в условиях затухающего политического консенсуса по климатической повестке?

Наступление эпохи климатического структурного стресса

К концу 2025 года мировая климатическая система демонстрирует признаки перехода в новую фазу, характеризующуюся не циклическими, а структурными изменениями. Согласно данным ООН и климатической службы C3S, средняя температура за 2023-2025 годы впервые устойчиво превысила порог +1,5°C, который в 2015 году рассматривался Парижским соглашением как верхняя граница управляемости климатического риска. Фактическое нарушение этого порога происходит не разово, а как трехлетний тренд, что имеет принципиально иные последствия для климатической динамики, уязвимости хозяйственных систем и механизмов глобального управления.

Период 2015-2025 годов стал самым теплым десятилетием за всю историю наблюдений, а последние три года заняли первые три позиции температурного антирейтинга. Ускорение наблюдается не только по температуре воздуха, но и по аномалиям поверхностной температуры океана, динамике таяния морского льда, частоте экстремальных погодных явлений. Согласно данным Службы морского льда ЕС, отдельные сектора Арктики фиксируют отклонения от средних многолетних значений более чем на 12%, что является крупнейшим негативным сдвигом за весь период спутниковых наблюдений.

Такой масштаб изменений требует не описательной реакции, а разработки стратегических рамок, позволяющих оценить трансформацию глобальной политической и экономической архитектуры в условиях климатически обусловленного структурного стресса. В частности, возникает необходимость согласовать три аналитических измерения:

климатическая динамика как физическая система, входящая в зону необратимых процессов;

международная политическая система, испытывающая эрозию консенсуса по климатической повестке;

глобальная экономика, входящая в фазу системного удорожания климатического ущерба, сопоставимого по масштабам с Великой депрессией.

Глобальный тепловой тренд и его институциональные последствия: от научного предупреждения к политической инерции

Первое стабильное превышение температуры над порогом +1,5°C означает, что климатическая модель, заложенная в основу Парижского соглашения, вступает в фазу устаревания. В 2015 году предполагалось, что ограничение роста температуры в диапазоне 1,5-2,0°C будет достижимо при последовательном снижении глобальных выбросов. Однако совокупные выбросы CO₂ по данным Международного энергетического агентства не только не сократились, но за период 2015-2024 годов выросли более чем на 6%, причем 70% прироста обеспечили развивающиеся экономики.

Охлаждение политической поддержки климатической повестки в США и части стран Европы подорвало способность международных институтов формировать коллективное действие. За последние пять лет: уровень поддержки климатических субсидий в Конгрессе США снизился, доля избирателей в ЕС, считающих климат первостепенной угрозой, упала с 47% до 32%, объем частных инвестиций в низкоуглеродную энергетику впервые за десятилетие снизился в относительном выражении.

В результате система международного климатического управления сталкивается с парадоксом: климатический риск ускоряется, а политическая воля - сокращается.

Это выражается в неспособности государств обеспечить сокращение выбросов темпами, необходимыми для ограничения роста глобальной температуры. По оценкам Программы ООН по окружающей среде, текущая траектория мира ведет к повышению на 2,7-3,1°C к 2100 году - диапазону, считающемуся модельно нестабильным и сопряженным с риском утраты целых климатических зон.

Экстремальные погодные события как стратегический фактор: ноябрь 2025 года и новые параметры климатической безопасности

Ноябрь 2025 года стал одним из наиболее иллюстративных месяцев в оценке того, как климатические аномалии трансформируются в факторы стратегической нестабильности. По данным C3S, события месяца включали:

температурные аномалии в Северной Канаде и Арктике, что ускорило таяние морского льда;

серию тропических циклонов в Юго-Восточной Азии, вызвавших катастрофические наводнения;

увеличение уровня человеческих жертв, которое в совокупном виде по итогам года оценивается миллионами с учетом косвенных эффектов.

СIPRI фиксирует рост числа государств, рассматривающих климатические риски как угрозу национальной безопасности.

Переход к экстремальной погоде формирует два стратегических последствия:

Первое - деградация инфраструктурной устойчивости. Мировой банк оценивает, что ежегодный ущерб от климатических катастроф уже превышает 350 млрд долларов США и может превысить 600 млрд к 2035 году.

Второе - рост миграционного давления. По оценкам Управления Верховного комиссара ООН по делам беженцев, число людей, вынужденных переселяться из-за климатических факторов, может превысить 250 млн к 2050 году.

Таким образом, климат становится не экологической, а комплексной геополитической переменной, способной перераспределять экономическое влияние, изменять маршруты торговли и формировать новые конфигурации международных альянсов.

Арктика как системный индикатор: ускорение таяния льда и его глобальные последствия

Арктика нагревается в четыре раза быстрее средней планетарной температуры, что является критическим индикатором наступления климатических необратимостей. Потеря морского льда усиливает альбедо-эффект: чем меньше отражательная поверхность, тем быстрее океан поглощает солнечное тепло. Этот механизм имеет три глобальных последствия.

Первое - изменение циркуляции атмосферных потоков, что увеличивает частоту блокирующих антициклонов и экстремальных штормов.

Второе - изменение траекторий морской логистики, включая частичное расширение навигационных сезонов на Северном морском пути и повышение рисков судоходства ввиду нестабильности ледовых полей.

Третье - рост конкуренции океанических держав за арктические ресурсы, включая редкоземельные элементы и углеводородные запасы. Согласно оценкам Геологической службы США, до 13% мировых неразведанных запасов нефти и 30% газа могут находиться в Арктике.

Таким образом, Арктика становится не периферийной зоной, а стратегическим узлом, где климатическая динамика пересекается с интересами великих держав, экономической безопасностью и технологическими цепочками.

Глобальные экономические последствия: риск системного замедления и долгосрочная утрата богатства

Совокупный эффект климатических изменений может привести к сокращению мирового богатства более чем на 10% на постоянной основе. По данным МВФ, каждые 0,1°C увеличения глобальной температуры связаны со снижением темпов экономического роста в уязвимых странах на 1,2-1,5 процентных пункта ежегодно.

При сценарии роста температуры на 2,5-3,0°C возможны три структурных последствия:

повышение стоимости капитала из-за роста стоимости климатических рисков;

сокращение производительности труда в тропических и субтропических регионах;

рост цен на продовольствие из-за климатически обусловленного снижения урожайности.

В сумме эти факторы создают эффект, сопоставимый с Великой депрессией, но распределенный во времени и географии. Стратегическая проблема заключается в том, что климатические потери становятся перманентными, а значит, требуют не разовых мер, а долгосрочного пересмотра модели мирового экономического роста.

Эрозия международных климатических режимов и трансформация глобального управления

Переход климатической системы к новому уровню температурного отклонения происходит в период, когда международные институты переживают снижение эффективности и утрату нормативной легитимности. Парижское соглашение 2015 года стало попыткой заменить механизм обязательных квот Киотского протокола более гибкой моделью национально определяемых вкладов, что позволило расширить консенсус, но привело к размыванию механизмов принуждения.

С 2015 по 2025 годы система международного климатического управления столкнулась с тремя взаимосвязанными вызовами.

Первый - асинхронность политических циклов, когда крупные экономики - особенно США - периодически меняют климатическую политику вслед за внутриполитическими колебаниями. Такие колебания ослабляют способность мирового сообщества опираться на долгосрочные прогнозы и снижает горизонт планирования для инвесторов и правительств.

Второй - расширение пропасти между развитыми и развивающимися странами в вопросах климатических обязательств. Развивающиеся государства указывают на историческую ответственность индустриализированных стран за наибольший объем накопленных выбросов, одновременно требуя финансовой поддержки для перехода к низкоуглеродной экономике. Однако механизм климатического финансирования, предусмотренный соглашением, по факту недофинансирован: по данным ОЭСР, целевой уровень в 100 млрд долларов ежегодно так и не был достигнут.

Третий - возрастание конкуренции между великими державами, подталкивающее ключевых игроков к приоритизации технологического превосходства над глобальными коллективными интересами. Страны с высоким уровнем научно-технологического развития стремятся монополизировать доступ к критически важным технологиям декарбонизации - от водородной энергетики до систем улавливания углерода, - что препятствует распространению инноваций и увеличивает глобальный разрыв в адаптационных возможностях.

В совокупности эти факторы ослабляют режим климатического управления, создавая ситуацию, в которой климатическая динамика опережает институциональные реакции. Это не просто кризис международного сотрудничества - это кризис управляемости планетарных процессов, имеющий прямое влияние на безопасность, торговлю и устойчивость глобальной экономики.

Климат и международная безопасность: формирование новой логики рисков

Взаимосвязь между климатическими изменениями и безопасностью становится ключевым направлением стратегического анализа. Страны Северной Африки, Ближнего Востока, Южной Азии и Центральной Америки уже испытывают растущее давление климатических факторов - дефицит воды, деградацию земель, потерю продовольственной устойчивости.

По оценкам Продовольственной и сельскохозяйственной организации ООН, около 40% мировых земельных ресурсов становятся менее продуктивными, в то время как глобальный спрос на продовольствие к 2050 году возрастет почти на 50%. Это означает, что климатические изменения могут перераспределить не только экономические ресурсы, но и географию конфликтов.

Влияние климата на безопасность проявляется в нескольких формах.

Первая - рост внутригосударственной нестабильности. Когда климатические факторы подрывают экономические и социальные системы, вероятность политических кризисов, массовых протестов и гуманитарных коллапсов увеличивается. Примеры Сирии начала 2010-х, Сахеля 2020-х и отдельных стран Южной Азии демонстрируют, что климатическая деградация может стать катализатором существующих структурных конфликтов.

Вторая - межгосударственные напряжения, связанные с распределением трансграничных водных ресурсов, миграцией и перемещением климатически уязвимых групп населения. В ряде регионов - от Гималаев до бассейна Нила - изменение гидрологического баланса может осложнить отношения между соседними государствами и привести к стратегическим разногласиям.

Третья - милитаризация Арктики, где потепление создает новые возможности для судоходства, добычи ресурсов и проекции силы. Сокращение морского льда открывает доступ к ранее недоступным арктическим зонам, что усиливает конкуренцию прибрежных держав и требует формирования более устойчивого режима регулирования.

Такие тенденции свидетельствуют о необходимости расширить концепцию международной безопасности, включив в нее климат как структурный драйвер рисков, а не как вторичный фактор. Это меняет параметры стратегического прогнозирования, делая климатическую аналитику не факультативным, а базовым компонентом национального планирования.

Сценарный анализ: возможные траектории развития мировой климатической системы на горизонте 2030-2050 годов

Для оценки будущей динамики необходимо сконцентрироваться на трех сценарных траекториях, которые позволяют связать климатическую физику с логикой международных процессов.

Сценарий 1: Управляемая стабилизация. Этот сценарий предполагает постепенное восстановление международного климатического консенсуса, развитие технологий декарбонизации и усиление инвестиционной активности. При сохранении глобального превышения температуры в диапазоне 1,5-1,7°C темпы потепления могут снизиться к 2035-2040 годам. Вероятность такого сценария ограничена политическими факторами и высокой стоимостью технологий.

Сценарий 2: Нелинейная турбулентность. В этом сценарии глобальная температура стремится к диапазону 2,0-2,5°C, сопровождаясь ростом экстремальных погодных явлений и увеличением климатических потерь. Международные институты сохраняются, но действуют фрагментарно, а мировая экономика адаптируется к новым условиям через рост издержек, перераспределение производств и изменения логистики. Вероятность сценария - высокая.

Сценарий 3: Структурная деградация. Этот сценарий предполагает достижение 3°C и выше к концу столетия, что приводит к пересмотру территориальных границ обитаемых зон, критической деградации продовольственных систем и трансформации глобальных цепочек стоимости. Вероятность сценария увеличивается в условиях дальнейшей эрозии климатической политики и усиления глобальной конкуренции.

Сценарный анализ демонстрирует, что мир уже находится на границе между вторым и третьим сценариями. Это означает, что решения, принимаемые государствами в ближайшие пять лет, будут определять параметры климатической и экономической устойчивости на десятилетия вперед.

Стратегические последствия для мировой экономики: адаптация, технологическая конкуренция и новые траектории роста

Адаптация мировой экономики к климатическим изменениям становится ключевым стратегическим направлением. По оценкам Всемирного банка, каждое долларовое вложение в климатическую адаптацию приносит до четырех долларов экономических выгод за счет предотвращенного ущерба. Однако уровень инвестиций остается недостаточным: глобальный разрыв финансирования адаптационных мер оценивается в 200-350 млрд долларов ежегодно.

Страны начинают выстраивать собственные модели адаптации, придавая приоритет:

модернизации инфраструктуры с учетом климатических рисков;

развитию энергетических систем с низким уровнем выбросов;

стимулированию инноваций в области водных технологий и продовольственных систем.

Одновременно усиливается технологическая конкуренция. Развитые страны стремятся занять лидерство в стратегически значимых сегментах - от водородной энергетики до систем накопления энергии. Развивающиеся государства пытаются снизить зависимость от внешних поставщиков технологий, создавая собственные производственные базы.

Это формирует новый тип глобальной архитектуры: экономической и технологической многополярности, где климатические факторы становятся драйвером перераспределения влияния и ресурсных потоков.

Климатические риски и долговременная стратегическая устойчивость государств

Стратегическая устойчивость государства в условиях климатических изменений определяется тремя параметрами:

его экономической структурой и способностью адаптироваться к климатическим шокам;

его институциональной гибкостью, включая способность к долгосрочному планированию;

его географическим положением, определяющим степень уязвимости к климатическим рискам.

Государства с диверсифицированной экономикой, стабильной политической системой и доступом к критически важным ресурсам обладают более высокой устойчивостью. Напротив, страны с ограниченными финансовыми возможностями, уязвимой инфраструктурой и зависимостью от климатически чувствительных отраслей сталкиваются с рисками долгосрочной деградации.

Климатические изменения могут трансформировать глобальную геоэкономическую карту, усиливая влияние одних стран и ослабляя позиции других. Это делает климатический фактор не только экологическим вызовом, но и ключевым элементом стратегического прогнозирования.

Заключение: необходимость формирования новой архитектуры климатического управления

Столкнувшись с устойчивым превышением порога +1,5°C, международное сообщество входит в критическую фазу, когда политическая инерция вступает в конфликт с физической динамикой климатической системы. Сложившаяся ситуация требует разработки новой модели климатического управления, способной преодолеть институциональные ограничения текущего режима.

Ключевые направления включают:

укрепление механизмов международной координации;

расширение климатического финансирования и снижение технологического разрыва;

интеграцию климатического анализа в стратегическое планирование государств;

формирование адаптационных стратегий с учетом региональных особенностей и глобальных взаимосвязей.

Климатический кризис не является временным явлением - это структурный фактор, определяющий динамику международных процессов на поколение вперед. Реакция мирового сообщества на текущие вызовы станет определяющим элементом архитектуры безопасности, экономического развития и международного права в XXI веке.