"Историческая призма": 1988. Вся правда о сумгайытской провокации

Начиная с конца 1987 года, азербайджанское население Армении подвергалось мощному морально-психологическому давлению, угрозам, имели место факты физической расправы над лицами азербайджанской национальности.

Как неизбежное следствие - первые сотни беженцев-азербайджанцев из Кафанского и Мегринского районов Армении появились в сопредельных районах Азербайджана уже в январе 1988 года. В феврале масштабы вынужденного перемещения людей значительно возросли.

К 18 февраля 1988 г., т.е. к моменту, когда в Азербайджане распространились первые сообщения (пока еще неофициально) о территориальных притязаниях и антиазербайджанских событиях в Армении, число азербайджанцев, вынужденных покинуть соседнюю республику в результате нагнетания атмосферы, страха и насильственных действий, уже перевалило за четыре тысячи человек. Значительная их часть скопилась в Баку, постепенно накаляя обстановку в столице республики. Люди задавались вопросом "почему Москва и Баку не защитили их от армянского экстремизма?".
 

Люди задавались вопросом "почему Москва и Баку не защитили их от армянского экстремизма?"

Прибывающие из соседней республики беженцы рассказывали о творившихся над ними бесчинствах, тяжелой, угнетающей атмосфере, вынуждавшей их оставлять родную землю, могилы предков, нажитое. Подобные сообщения о событиях в Армении, появление беженцев на дорогах и в населенных пунктах республики вселяли в людей огромную тревогу, гнев, вызывали повышенную потребность в демонстрации национальной солидарности.

Эмоциональная атмосфера в Баку ещё более стала накаляться, когда стали поступать сообщения из Ханкенди (в то время Степанакерт) об обращении депутатов областного совета с ходатайством о присоединении к Армении.

22-23 февраля 1988 года перед зданием ЦК Компартии Азербайджана состоялись первые многолюдные, пока еще стихийные митинги. Лишь 24 февраля 1988 года пресса в форме сообщения ТАСС наконец-то, обнародовала официальную позицию ЦК КПСС о событиях в НКАО, в котором излагалось постановление Политбюро ЦК КПСС. В нем территориальные притязания и сепаратистские требования официально были сочтены как необоснованные и неправомерные, и не были поддержаны центром.
 

О беженцах, так же, как и о причастности Армении к событиям в НКАО, не сообщалось

Однако о беженцах, так же, как и о причастности Армении к событиям в НКАО, не сообщалось.

В отличие от четких оценок, содержащихся в постановлении Политбюро, изрядный элемент двусмысленности в позицию Кремля внесло прозвучавшее в эти же дни обращение М.Горбачева к азербайджанскому и армянскому народам. В обращении Горбачева эти оценки смягчались увещеваниями быть терпимыми и терпеливыми, дождаться рассмотрения в скором времени всего комплекса национальных проблем в СССР.

Подобные нотки колебания в обращении Генерального секретаря армянская сторона воспринимала как сигнал для более активного давления на центральные органы власти. Видимо, обычная бюрократическая формула "рассмотреть" была расценена армянами как знак надежды, даже убеждение в том, что их требования о Нагорном Карабахе будут учтены.

Проводимая центром подобная тупиковая стратегия соблюдения некоего баланса вины обеих республик только подливала масло в огонь. Таким образом, Центр постепенно отступал от общегосударственных конституционных принципов и все чаще прибегал к взаимоисключающим в данной ситуации политическим аргументам права на самоопределение и нерушимости республиканских границ, что неизбежно ещё более разжигало конфликт. В результате, вместе с усилением армяно-азербайджанского противостояния в обеих республиках зарождалась и политическая оппозиция к Москве.
 

В результате, вместе с усилением армяно-азербайджанского противостояния в обеих республиках зарождалась и политическая оппозиция к Москве

В Азербайджане между тем назревал эмоционально-политический кризис. События в Нагорном Карабахе, открытая антиазербайджанская пропаганда создали крайне напряженную ситуацию в армяно-азербайджанских отношениях по всему периметру непосредственного взаимодействия армянского и азербайджанского населения, как Армении, так и Азербайджана, и особенно Нагорного Карабаха. Требования об отделении автономной области от Азербайджана, громко озвучиваемые на митингах и демонстрациях в Ханкенди и Ереване, создавали атмосферу раскаленных эмоций, порождали неприязнь, вражду между двумя общинами Нагорного Карабаха. Люди готовы были продемонстрировать свою решимость не уступать территориальным домогательствам, солидарность с беженцами из Армении и Нагорного Карабаха.

Первый случай массового противостояния азербайджанцев и армян с угрозой перерасти в кровавое побоище произошел 22-24 февраля 1988 года на дороге Ханкенди-Агдам. Обстановка в соседнем с НКАО Агдамском районе бурлила, так как население было взбудоражено рассказами беженцев о событиях в Ханкенди, их жалобами на армянские бесчинства и оскорбления в адрес азербайджанцев.

Кульминацией стало сообщение об убийстве двух азербайджанцев - первых жертв карабахского конфликта - в Аскеранском районе. Возмущение людей усилиями районного актива вместе с представителями органов власти в Баку удалось обуздать. На состоявшемся в Агдаме митинге было решено не разжигать страстей, чтобы гибель двух азербайджанцев не привела к ещё большему кровопролитию. Однако события стали развиваться по иному сценарию.

Вскоре слухи о жестокостях армян неожиданно получили официальное подтверждение, тиражированное центральным телевидением. Нарастающий поток беженцев из Армении, помноженный на возмущенное состояние азербайджанского общества превращало армянское население республики в заложников карабахского конфликта. В принципе, на это и рассчитывали армянские националисты, сидевшие в Ереване и Ханкенди, которые хотели бы пролития армянской крови для того, чтобы затем устроить пропагандистское шоу вокруг этого.
 

На это и рассчитывали армянские националисты, сидевшие в Ереване и Ханкенди, которые хотели бы пролития армянской крови для того, чтобы затем устроить пропагандистское шоу вокруг этого

Убийство армян дало бы этим лицам повод для доказательства того, что в Азербайджане нарушаются права армянского населения и два народа несовместимы для дальнейшего общежития. Мертвый армянин являлся для них более ценным, нежели живой, поскольку мог принести много выгод делу пропаганды.

Также излюбленной тактикой армян было искать столкновений с властями, называя это в своей пропаганде "притеснением". Именно данной тактики придерживались также те, кто организовал Сумгайытскую провокацию, одним из руководителей которой был ранее трижды судимый армянин Э.Григорян.

Безусловно, что масло в огонь подливали также находившиеся в это время в городе беженцы, в основном из Кафанского района Армении, своими рассказами о погромах, учиненных армянами в районах, где жили, главным образом, азербайджанцы. Возможно, это и стало той самой искрой, которая вызвала 28-29 февраля вспышку массовых беспорядков и насилия в Сумгайыте.
 

"Балаян... личность националистическая, причем яро националистическая. Очень известный у них и немного разнузданный, самоуверенный и очень карьерный"

Буквально накануне сумгайытских событий, 26 февраля Генеральный секретарь ЦК КПСС М. Горбачев принял в Кремле вдохновителей карабахского движения, поэтессу Сильву Капутикян и журналиста Зория Балаяна. Их привел к нему А.Яковлев. Уже на следующий день после событий в Сумгайыте, на чрезвычайно созванном 29 февраля 1988 года заседании Политбюро, Горбачев в своем выступлении следующим образом передал встречу с ними: "Балаян... личность националистическая, причем яро националистическая. Очень известный у них и немного разнузданный, самоуверенный и очень карьерный. Очень. Еще в Москве Капутикян притащила с собой и его. Просила, чтобы я хоть на пять минут принял. Я подумал: что же уклоняться, тут надо использовать все. Я скажу то, что я думаю, а им после этого трудно будет - они будут связаны мной. Встретился. Я говорил - в Азербайджане напряженно. Вы понимаете, надо остановить это. Там тоже люди напряжены. А она (т.е. С.Капутикян-И.Н.) мне говорит: а чего они напряжены? Вы приняли решение в их пользу. Я говорю: нет, я с вами не соглашусь. Мы приняли решение в пользу Армении, Азербайджана и страны в целом. Беседа была очень трудная, эмоциональная, заряженная. Надо прямо сказать, что с самого начала было видно, почему они рвались сюда. Они себе авторитет зарабатывали. Им хотелось свое влияние укрепить".

Жертвами Сумгайытской провокации стали армяне и азербайджанцы. Хотя сумгайытские события были осуждены жителями, общественностью, официальными властями Азербайджана и к уголовной ответственности было привлечено 96 человек, однако это не успокоило армянских экстремистов. Они посчитали, что событиям в Сумгайыте не была дана политическая и правовая оценка. Армянской стороне это требовалось для обоснования очередного мифа о "геноциде", чтобы как ярлык навесить его на республику.

В своей книге Ф.Бобков приводит признание одной сумгайытской армянки, которая откровенно говорит: "Вы думаете, эти интеллигенты там, в Ереване, думают о нас, армянах. Они думают о земле. И Карабах им нужен только для этой цели". Подобное признание во время встречи с Бобковым прозвучало также из уст заместителя Председателя Совета министров Армении Киракосяна. Долго объясняя, почему следовало решить карабахскую проблему в пользу армян, он привел в качестве важного аргумента следующее: "Нам очень нужна земля".

В печально известной своей грубой антиазербайджанской подстрекательской направленностью книге З.Балаяна "Очаг" есть такие строки "...какие у нас крохотные расстояния. Как тесно нам... Самая маленькая по территории республика в нашей стране.... Всего две тысячи километров плодородных земель. Горсть земли". Эти строки особенно зловеще звучат в устах человека, при активнейшем участии которого в результате эскалации конфликта из Армении вскоре было изгнано почти 200 тысяч азербайджанцев и было оккупировано 20% земель Азербайджанской Республики.
 

"Кровораздел" Сумгайыта багровым рубцом перечеркнул моральную репутацию перестройки - несколько западных газет поместили рисунок, изображавший Горбачёва с кровавым родимым пятном на лбу

"Кровораздел" Сумгайыта багровым рубцом перечеркнул моральную репутацию перестройки - несколько западных газет поместили рисунок, изображавший Горбачёва с кровавым родимым пятном на лбу. Подобно боксеру, оказавшемуся в нокдауне, но устоявшему на ногах, он пытался сделать вид, что ничего непоправимого не произошло, призывал сохранять хладнокровие, предостерегал от расправ, предложил направить обращение к обоим народам. "Убийц необходимо привлечь к ответу, - говорил он на Политбюро. - Однако действовать надо уважительно и деликатно. Мы не должны нервничать". За сумгайытскими событиями он усматривал направленный лично против него заговор антиперестроечных сил и местной мафии, "проверку Горбачёва". Если на самом деле это и было так, то эту проверку его политика национального умиротворения явно не прошла.

Сумгайытские события усугубили конфликт, обострили межнациональное противостояние, втягивая в свою орбиту все большее число людей с обеих сторон. Максимально используя произошедшую беду, ревнители "геноцида" пытались опорочить Азербайджан, добивались в стране и мире моральной и общественной поддержки, пытаясь получить таким образом политический перевес в борьбе за Карабах. Сепаратисты достигли главной своей цели - конфликт стал приобретать необратимый и непримиримый характер, окончательно вступив в кровавую фазу.

Ильгар Нифталиев,

доктор философии по истории, ведущий научный сотрудник Института Истории им.А.А.Бакиханова НАН Азербайджана