Я не сомневался, что Гейдар Алиев наведет порядок

Источник: Агентство международной информации Trend

В 2023 году, который распоряжением Президента Азербайджана объявлен "годом Гейдара Алиева", мы продолжаем публикацию уникальных бесед Народного писателя Азербайджана Эльмиры Ахундовой с родными и близкими, соратниками, сослуживцами общенационального лидера.

На протяжении 15 лет, пока шла работа над многотомником "Гейдар Алиев. Личность и эпоха", Эльмира ханум общалась с огромным кругом людей. Сегодня в ее архиве - около 150 интервью и бесед, которые представляют исключительную ценность для нашей истории. Особенно если учесть тот печальный факт, что большинства этих людей уже нет в живых. И их бесценные воспоминания о Гейдаре Алиеве сохранились только на бумаге.

Публикация материалов, любезно предоставленных нам народным писателем, будет продолжаться весь 2023 год.

Анатолий Иванович Лукьянов - советский и российский партийный и государственный деятель. Секретарь ЦК КПСС, кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС. Последний Председатель Верховного Совета СССР.

Эльмира Ахундова. - Анатолий Иванович, когда вы познакомились с Гейдаром Алиевым?

Анатолий Лукьяненко. - Это произошло еще в 70-е годы. Гейдар Алиев как первый секретарь ЦК Компартии Азербайджана был избран одним из заместителей председателя палаты Верховного Совета - Совета Национальностей или Совета Союза, я сейчас не помню. А я работал начальником секретариата Президиума Верховного Совета. Это было еще до его назначения в Совет Министров СССР.

Ближе мне удалось с ним познакомиться в конце 1982 - начале 1983 годов.

Э. А. - Тогда, в 70-е годы у вас с ним были какие-то личные контакты?

А. Л. - Контакты были, как со всеми замами. То есть, ярких воспоминаний о том времени не сохранилось. Конечно, активные, фактически еженедельные, контакты начались, когда Гейдар Алиевич стал членом Политбюро и первым заместителем председателя правительства. Я в то время был сначала первым заместителем заведующего общим отделом Центрального Комитета партии, потом заведующим общим отделом ЦК и потом уже секретарем ЦК. В мои обязанности входила подготовка всей документации к заседаниям Политбюро и секретариата ЦК. Таким образом, все выступления Гейдара Алиевича на Политбюро, все разговоры с ним - все это с самого начала фиксировалось. И самое главное, что между нами были довольно добрые отношения, потому что он был только что назначен и только входил в работу. И вот это как раз давало возможность делиться какими-то мыслями и пр.

Э. А. - Мне интересен стиль его общения на Политбюро, как он себя вел, как ставил вопросы?

А.Л. - Это был человек, который вел себя не напряженно. Обычно выступал очень спокойно, взвешенно. Надо сказать, что это вообще очень трудный вопрос - приживаемости в правительстве. И я скажу, что Гейдар Алиевич достаточно быстро вошел в эти сферы. Мне очень хорошо помнится, что, когда обсуждались вопросы транспорта, его слово всегда было очень весомо, потому что он подходил к этим проблемам комплексно, и в этом сказывался его большой опыт партийной работы. Он не мог просто замкнуться на транспортных, железнодорожных проблемах и т.д. Он всегда ставил вопросы во взаимосвязи с тем, как живут железнодорожники, что вокруг железной дороги надо строить в социальном плане. То есть это был истинно партийный подход человека, который хорошо понимает, что любая отрасль - это не только техника, а, прежде всего, люди, подготовка кадров. И этим он отличался от многих наших технарей, которые на первый план выдвигали технические вопросы. Кстати, с этим было связано, что в конце работы в Совете министров он стал руководителем Бюро правительства по социальным вопросам. Это, насколько я помню, было в 1986 году.

Э. А. - А что это за Бюро?

А. Л. - Оно занималось координацией всех ведомств, связанных с социальными аспектами жизни страны. Это было очень существенно. Конечно, в то время это была трудная работа.

Э.А. - Гейдар Алиевич курировал и все вопросы транспорта?

А.Л. - Вопросы транспорта были очень сложны, и они вышли на первый план, потому что с приходом Гейдара Алиева на эту должность на его плечи лег весь комплекс вопросов строительства БАМа. БАМ стал проблемой, которая не раз обсуждалась на Политбюро. Это была проблема, решение которой взяла на себя молодежь. Люди поехали туда, в тяжелейшие условия. БАМ был очень важным объектом. И не раз Гейдар Алиевич докладывал эти вопросы на Политбюро. Чем дальше шла стройка, тем становилось труднее. Как известно, строители с двух сторон шли к Северо-Муйскому тоннелю, и там стройка остановилась. Я очень хорошо помню, как шло обсуждение проблемы Северо-Муйского тоннеля на Политбюро, как трудно далось решение остановить стройку.

Э. А. - А что препятствовало стройке?

А. Л. - Северо-Муйский тоннель оказался в воде. Достраивать было нельзя, потому что строительство шло с двух концов. Этот вопрос был просто трагическим. Я думаю, что в значительной степени он прошел через сердце Гейдара Алиевича.

Э. А. - Потом все-таки было принято решение построить обходной путь? Это его было предложение?

А.Л. - Да, там было несколько предложений, в том числе и Гейдара Алиевича. Он вложил всю душу в эту стройку и, естественно, понимал, что эту дорогу надо будет обживать, и вот тут-то долго будет вспоминаться человеческий фактор БАМа, о котором беспокоился Гейдар Алиевич.

Э. А. - Возникали ли на Политбюро какие-то конфликтные ситуации, споры? Расскажите о духе, в котором проходили заседания Политбюро.

А. Л. - Все решения на Политбюро принимались только в том случае, если не было возражений. Если они появлялись, то вопрос возвращался на доработку. Политбюро был органом большого всесоюзного концерна, в котором вопросы хозяйственно-экономической политики составляли 80%. И естественно, что слово каждого члена Политбюро взвешивалось. Знаете, приход в Политбюро и назначение первым заместителем правительства Гейдара Алиевича было в значительной степени связано с приходом к власти Андропова. И я могу сказать, что это была его инициатива. Да, с Брежневым у Гейдара Алиевича были хорошие отношения, но инициатива была Андропова. Гейдар Алиевич с его опытом и его связями с органами безопасности, естественно, был здесь на месте, и это был ближайший сподвижник Андропова. Хотя он попал в правительство, когда там еще в значительной степени царила атмосфера Тихонова. Он был руководителем правительства, тесно связанным с Черненко, с Устиновым, со всей этой группой. Но с другой стороны - у Тихонова всегда были не самые доброжелательные отношения с Косыгиным, его предшественником, и естественно, это отражалось на работе президиума правительства. И причина этого, прежде всего, была именно в таком, "технарском" подходе к делу. То есть, в правительстве Тихонова было меньше социального аспекта, чем у Косыгина. Мне ведь довелось работать и с Косыгиным. Это, конечно, небо и земля. И практически в этом состояла вся трудность миссии Гейдара Алиевича. То есть у него и у Тихонова были разные подходы к решению проблем. Если же брать дальнейшую работу, после 1985 года, когда председателем правительства стал Рыжков, то тут появляется новый момент, который тоже надо учитывать. Чем дальше работал Горбачев, тем больше проявлялась его ревность к Андропову. И к тем кадрам, которые он выдвинул.

Э. А. - Вне зависимости от их деловых качеств?

А.Л. - Я думаю, что Андропов был на голову выше Горбачева. И потому в значительной степени эта тень Андропова, которая всегда стояла за Алиевым, не давала покоя Горбачеву. Может быть, с этим связаны многие вопросы личных отношений Гейдара Алиевича с Горбачевым. И с другой стороны, я думаю, что это очень существенно для объяснения многих и многих других проблем.

Э. А. - А в чем проявлялось это неприятие к его работе или к личности?

А. Л. - Мне это трудно сказать.

Э. А. - Может, внешне как-то?

А. Л. - Внешне это никогда не проявлялось, зато внутренне проявлялось достаточно активно. Я знаю, как отнесся Горбачев к болезни Гейдара Алиевича. Мне довелось разговаривать с Гейдаром Алиевичем во время болезни. Бывший первый секретарь ЦК компартии республики столкнулся с дилетантством бывшего комсомольского работника. Это чувствовалось. Я не могу сейчас припомнить всего, но это была одна из существеннейших причин, вызвавших позже уход Гейдара Алиевича с должности и превративших его в советника Совета министров в 1987-1988 годы.

Теперь что касается наших контактов в человеческом плане. В 1984 или 1985 году нас вдвоем послали в Югославию. Мы попали туда в очень сложный период в жизни страны и Балкан вообще, в период, связанный с распадом Компартии на последнем съезде, где шла жесточайшая борьба, и в страну рвались националистические элементы. В этих условиях максимально проявилась мудрость Гейдара Алиевича, умение разбираться в межнациональных конфликтах. Для меня эта поездка была очень существенной. Я в то время был заместителем председателя ревизионной комиссии партии. Мы были не только в Белграде, но и объездили несколько предприятий за пределами Белграда, беседовали с партийным активом, много разговаривали с руководителем правительства, партии о том наследстве, которое оставил Тито.

Нас с Гейдаром Алиевичем сблизила эта тревога за все, что происходило. После этого была составлена большая записка о положении на Балканах. А поскольку речь шла и о работе ночами, о подготовке документов, о переговорах с Москвой и т.д., это нас еще больше сблизило, сблизило настолько, что уже потом многие вопросы нам было легко решать совместно.

Э. А. - А какая у вас была позиция? В чем состояла суть записки?

А. Л. - Главное - это сохранение компартии Югославии, понимание того, что Балканы движутся к разлому. И обо всем этом мы проинформировали Политбюро ЦК.

Вот это существенно: я могу сказать, что здесь я многое понял. Хоть и был на Кавказе, прошел Кавказ пешком, был везде. Но из разговоров с Гейдаром Алиевичем я многое понял еще глубже. Особенно мне помогли беседы с Гейдаром Алиевичем, когда в феврале 1987 года мне пришлось ехать с Долгих и Лигачевым на Кавказ в связи с карабахскими событиями.

Э. А. - Вы в Баку были?

Л. - Нет. Я был почти везде. Был в Ереване, насмотрелся и хачкаров и вообще узнал всю проблематику. Я думаю, что она не была связана только с Кавказом. К примеру, эстонские националисты там действовали активнее, чем кто-нибудь. И были их представители.

Э. А. - На Кавказе?

А. Л. - Да, в Карабахе. И все карабахские проблемы подогревались извне. И вот тогда я понял и с уверенностью могу сказать, что если бы Гейдар Алиевич в то время руководил Азербайджаном, то войны не было бы. Карабахская проблема была бы решена без крови, с тем большим знанием, которое он вынес еще из своей работы в Нахчыване. Потому что там эти проблемы тоже ведь были и нашли решение. Мне это все пришлось потом решать и на съездах народных депутатов, с Муталибовым, с Везировым и с другими деятелями.

Э. А. - Эти люди были слабыми. Не понимали путей решения конфликта.

А. Л. - Вы знаете, это другой уровень подхода. Тут требуется и знание, и мудрость, и неторопливость, и умение просчитывать варианты. Это то, что Алиев взял в значительной степени у Андропова: умение учитывать все обстоятельства, все особенности ситуации. Этого у него было не отнять. Это был очень высокий уровень.

Я совершено уверен, что карабахская проблема - это проблема двух сторон. Началась она со смены руководства Армении. Армянские деятели говорили прямо, что, если вы поменяете руководство, за этим последует Карабах, который всегда был разменной монетой. Дальше это наложилось на то, что в стране в целом уже шел распад. Появились требования экономического суверенитета, независимости, и все прочее. И на этой базе националисты всех мастей, в частности прибалтийские сепаратисты, стремились сюда со своими советами. Вот откуда все это пошло, это был сложный процесс, он требовал максимального мужества и максимального опыта и знания Кавказа. Дело в том, что мудрости проявлено не было, а Горбачев, как всегда, искал какой-то компромисс, не понимая, что это путь тупиковый.

Э. А. - Если вы помните все о заседаниях Политбюро, не могли бы рассказать, как изменился стиль ведения заседаний Политбюро при Горбачеве? И каким он был при Андропове. Говорят, что при нем заседания были не очень длинными, деловыми. А при Горбачеве они стали очень длительными и многословными, чуть ли не целый день заседали.

А.Л. - Андропов был человеком дела. Заседания Политбюро при нем продолжались максимум 2-3 часа. Все было очень конкретно: конкретные задания, конкретные выступления. Минимум эмоций. И Горбачев сначала в какой-то степени старался выдерживать этот стиль, но постепенно заседания Политбюро начали превращаться в какую-то злую стихию, где можно было назвать кого-то на "ты", чего раньше никогда не было в Политбюро, отношения были более строгими. Постепенно эти заседания стали превращаться в часть тех интервью, которые давал Горбачев. Кроме того, Андропов был чрезвычайно строг в отношении исполнения принимавшихся решений. Все докладывалось на Политбюро. Если кто-то возвращался из-за границы, он представлял записку, и этот вопрос обязательно рассматривался. Политбюро давало директиву, если ситуация изменялась и за границей надо было действовать быстро. Такую директиву, кстати, измененную, мы с Гейдаром Алиевичем получили и в Югославии. Я помню, как жестко обсуждался инцидент со сбитым южнокорейским самолетом. Все документы выносились на стол на заседании Политбюро. Вот это был стиль Андропова. Горбачев - это уже совсем другое. Его встречи, которые происходили, скажем, на Мальте или еще где-то, не докладывались на Политбюро. По крайней мере, мы не получали документа об итогах. А это подрывало коллегиальность, коллективность в работе Политбюро.

Э. А. - То есть, вы хотите сказать, что при обсуждении проблем больше, как ни странно, было демократии при Андропове.

А. Л. - Ну, вы знаете, одни понимают демократию как многоговорение, а вторые понимают ее, как коллективное решение острых вопросов.

Э. А. - Как, с чьей подачи началась эта антиалиевская истерия в печати, почему его начали "топить" после отставки и когда он вернулся в Азербайджан? В "Правде" вышла статья "Алиевщина, плач по старому времени". В "Литературной газете" была статья Ваксберга. "Московские новости"... Да и вообще все газеты отметились. Нам главный редактор газеты "Культура" рассказывал о том, что на совещаниях, встречах журналистов с Горбачевым тот чуть ли не каждый раз беспокоился, что давно не было материалов про Алиева. Зачем это делалось?

А.Л. - Надо эти вещи знать. У Горбачева ближайшим советником был...

Э. А. - Шахназаров.

А.Л. - Шахназаров? Я не думаю, что это он. Ближайшим советником был Яковлев. А у него было соответствующее отношение к любому человеку, который когда-либо прошел школу Госбезопасности. Так же, как и у Черняева. Эти люди всегда считали: если человек был в какой-то степени связан с госбезопасностью, то это его характеризует отрицательно. А с моей, например, точки зрения, эти люди в большинстве своем соблюдали государственные интересы, прежде всего. И мне кажется, что все шло от советника. А что касается Горбачева, то ведь его самого уничтожила пресса.

Э. А. - В каком смысле?

А.Л. - Очень просто. Попробуйте давать интервью каждый день. Вы сможете сказать что-нибудь новое? Нет. Значит, вы будете повторять одно и то же. В глазах русского народа самое страшное - это повторение одного и того же, люди расценивают это как болтовню. Как-то Андропов спросил меня: "Сколько раз выступал Сталин в прессе?". Мне пришлось проработать. Сталин выступал не чаще раза в месяц. Но каждое его слово иногда заучивалось наизусть. А когда каждый день выступаешь или мелькаешь на телевидении, то СМИ уничтожает политика. Его слово девальвируется до такой степени, что превращается в противоположность того, что необходимо для политической жизни.

Э.А. - Скажите, когда Гейдар Алиев стал президентом, для вас лично и для российских политических кругов это стало неожиданностью?

А.Л. - Нет. Я видел, что Эльчибей - это не руководитель. Кстати, и Эльчибей, и особенно Гамсахурдиа мне часто звонили. Я знаю, как часто срывался Гамсахурдиа. Это не политик. Эльчибей был крупным ученым, сложная фигура. Но это были люди, которые часто путали ощущение, эмоцию с политическим решением. А политика - дама строгая, с ней лучше не связываться, а если связался, то умей с ней обращаться. С ней надо на "Вы". Ее надо жестко анализировать. Вот поэтому для меня смещение Эльчибея не было неожиданностью. Другой знаковой фигуры, которая могла бы успокоить азербайджанский народ, кроме Алиева, для Азербайджана не было.

Э. А. - И какова была ваша оценка?

А.Л. - Положительная. Я не сомневался, что он наведет порядок.

И последнее. В человеческом плане у нас с Гейдаром Алиевичем сложились очень интересные отношения. Дело в том, что Гейдар Алиевич разведал, что я давным-давно, с 1948 года, собираю поэзию и литературу, собираю фонотеку. Поэтому достаточно хорошо знаю восточную поэзию. Мы с ним очень долго разговаривали на эту тему, и могу с убежденностью сказать, что в этих беседах я открыл для себя другого Алиева. Очень хорошего знатока литературы, очень тонко чувствующего все литературные направления, человека широкого кругозора. Я помню, сколько мы разговаривали о Низами. Речь шла о том, какое влияние персидская литература оказала на литературу Азербайджана, Дагестана и все прочее. Рудаки, Низами, Фирдоуси, Хафиз и т.д. Вот здесь мы с ним называли десятки имен, цитировали их, и все это было очень интересно.

У нас была беседа о Сабире. Я считаю, что это крупнейший литературный деятель, выдающийся поэт. Мы очень подробно с ним говорили о Сабире. Мы говорили об истории, и в том числе о крупнейшем востоковеде академике Ахундове.

Говорили о современной поэзии. О Расуле Рзе, о записях Самеда Вургуна, которые у меня сохранились. То есть, когда было очень трудно, мы вдруг обнаружили для себя такую духовную нишу. Я очень часто возвращался к этому. В конце февраля 1987 года мне пришлось в Ереване выступать на площади, перед зданием ЦК. Там собрались десятки тысяч людей, шли митинги. Я вдруг вспомнил Гейдара Алиевича, точнее, вспомнил одного поэта, которого он называл. И я им сказал: "Был на Кавказе поэт, который был поэтом Армении, Грузии и Азербайджана - Саят Нова. Неужели вы не хотите его сегодня послушать? Неужели вы не понимаете, что это сегодня общее, объединяющее все народы Кавказа". А мы долго говорили с Гейдаром Алиевичем о Саят Нове. И надо сказать, этим удалось тогда успокоить митинг. Потом, когда я встречался с Вазгеном, с муфтием, каждый раз мы вспоминали, что объединяет народы Кавказа. И я не раз им говорил, а вы знаете, первый глубокий разговор о Саят Нове был у меня с Гейдаром Алиевичем. Это о наших духовных контактах.

Последний разговор с Гейдаром Алиевичем был, конечно, позже, когда он стал президентом Азербайджана. И вот тут он весь раскрылся. Конечно, у Гейдара Алиевича были свои сложности. Человек этот держал в очень жестком кулаке Азербайджан, все политические движения. И здесь он часто опирался на свой опыт. В том числе и опыт работы в органах безопасности. Я думаю, что это сказывалось. Так получилось, что в 1994 или в 1995 году вдруг возникла проблема запрета Компартии в Азербайджане. И Ахмедов стал звонить в наш Центральный Комитет партии, что вот партию запретили. Просил поговорить с Гейдаром Алиевичем.

В то время я был депутатом, председателем комитета Госдумы, одновременно членом Центрального Комитета КПРФ и членом президиума ЦК Компартии. Я просто включил АТС-1, связался с Гейдаром Алиевичем и сказал: "Гейдар Алиевич, это я". Он говорит: "Слушай, давай вспомним, как мы с тобой говорили о Сабире, о поэзии. Помнишь?". - "Конечно, помню". Поговорили немного. А потом я сказал: "Я, собственно, по другому вопросу. Вы распустили компартию?" Он мне: "По-моему, нет". Я говорю: "Гейдар, давай, я приеду, и посмотрим вместе, что там случилось. Мне кажется, не в ваших интересах распускать компартию. Сейчас плюрализм, демократия, зачем это надо? А потом я же понимаю, чем живут азербайджанцы, есть традиции, есть сохранение памяти о партии". Он отвечает мне: "Знаешь, что, давай так. Приезжать не надо. Я сам тебе позвоню". Через день он позвонил: "Все в порядке". И действительно, компартия пошла на выборы. Это был, к сожалению, последний наш разговор. Больше мы контактов не имели...

Надо сказать, что корреспонденты достаточно часто спрашивали меня об Алиеве, и я в своих ответах всегда отзывался о нем так же доброжелательно, как и сегодня. Вот то, что я могу сказать о Гейдаре Алиеве.