Какую тайну раскрыл всемирно известный полиглот в узорах нахчыванских ковров?

На вопросы "Эхо" отвечает Вилли Мельников, один из самых известнейших в мире полиглотов.

О знаменитом на весь мир полиглоте Вилли Мельникове, который знает более ста языков, столько всего написано и снято, с ним сделано столько интервью, что кажется - ни о чем новом уже не поведаешь.

- Почему Вилли? Вы же по паспорту Виталий.

- Ненавижу это имя! Не мое оно и никогда мне не нравилось. Когда мне было тринадцать, отец признался, что по политическим мотивам не стал записывать в свидетельство о рождении то имя, какое хотели дать изначально - Вильфред. Это в честь древнегерманских и скандинавских предков отца. Означает имя "человек доброй воли" или просто "доброжелательный". Узнав, что я не Виталий, а Вильфред, я страшно обрадовался и понял, что вот это имя - мое. А если быть до конца откровенным, то я и не Мельников вовсе, а Сторквист. "Мельников" - это грубый перевод со старошведского. "Сторквист" означает "мельник".

- Когда вы почувствовали интерес к языкам?

- Года в четыре, в пять. Я тогда начал интересоваться насекомыми, энтомологией - если по-научному. Названия насекомых все были на латыни, так что мой первый язык - латинский. Потом надо сказать "спасибо" отцу - он прекрасно знал немецкий, натолкнул меня на изучение скандинавских языков - языков предков. Затем я увлекся латынью уже серьезно, ведь знать названия насекомых на латыни - это еще не есть знание языка.

К пятому классу я уже неплохо владел четырьмя-пятью языками, в том числе старославянским. А в пятом классе начались мучения: класс разделили на немецкую и английскую группы, я попал в английскую. Английский мне не нравился, он у меня катастрофически не шел, меня даже не хотели в другой класс переводить из-за незнания английского. Тогда я в восьмом классе сдал экзамен по немецкому. Говорил я тогда почему-то с каким-то тюрингским акцентом.

- Но ведь английский - это язык международного общения! Его надо знать!

- Это по историческому недоразумению он - международный! Если бы англичанин Дрейк не победил считавшуюся непобедимой испанскую армаду, то английский никогда не стал бы международным, им стал бы испанский. И я считаю, что весь мир к английскому языку никогда не придет, хотя английский очень простой по грамматике. Видимо, поэтому его и используют в качестве международного. На Ближнем Востоке раньше таким был арамейский. Эсперанто опять же придумали для этих же целей, но не сложилось, хотя язык еще более простой, чем английский, основан на романских языках, напоминает их по звучанию. Кстати, у разноязычных племен индейцев тоже складывался свой вариант эсперанто, им же надо бы как-то понимать друг друга.

В Кавказской Албании, где жило двадцать шесть народов, владевших каждый уникальным языком, таким языком был аранский. Кстати, русский уж точно никогда не станет международным. Потому что это один из самых сложных языков мира, в нем исключений больше, чем правил. Иностранцы, что изучают русский, просто стонут!

- Давайте вернемся к лингвистической биографии. По окончании вуза сколько языков вы знали?

- Немного, шесть или семь. Это, кстати, в армии мне сослужило плохую службу. Я практически окончил ветеринарную академию, день до защиты диплома остался, как меня призвали рядовым на срочную службу. Я попал в Туркмению. Тогда еще был Советский Союз со всеми его прелестями, и особый отдел ракетной части посчитал нужным мною заняться. И в 1984 году мне устроили персональный мини-37-й.

- Почему?

- Посчитали, что нормальный советский выпускник столько языков знать не может. Значит, я шпион. Полковник, возглавлявший особый отдел, требовал от меня признания, у каких иностранных разведок я в услужении. Это был абсурд, но это было серьезно! Написал, что я работаю на шесть разведок - по одной на каждый язык. Тут я на свою беду сказал, что еще и латынь знаю. Тогда он написал "латинский шпион". О том, что я еще и со старославянским "дружу", я решил промолчать - неизвестно, каким бы тогда шпионом меня записали! Мне грозил штрафбат на два года - за измену родине. А это верная смерть, там у ребят даже имен нет. Но нашлись добрые люди - некоторые офицеры части. Они мне посоветовали от греха подальше написать рапорт о переводе в действующую 40-ю армию. А это был Афганистан. Но и туда попасть получилось со второго раза - первый мой рапорт порвали. И вот в 84-м и 85-м я оказался участником военных действий.

- Тяжело было?

- Да. Это были годы наших максимальных потерь, но об этом я только потом узнал. С самого начала я решил, что главным принципом выживания в самой безнадежной ситуации должно стать умение подчинить себе эту ситуацию, заставив ее работать на себя. И я стал учиться. Языкам, которых вокруг было просто огромное количество, акупунктуре. Сейчас являюсь довольно неплохим врачом в этой области.

- Я знаю, что вы не только мастер акупунктуры, но и специалист в совершенно уникальной области - лингвотерапии. Что это такое?

- Она родилась из моего ноу-хау - авторского жанра лингвогобеленов. Лингвогобелен - это когда на листе бумаги я рисую стихотворение. Именно рисую - на разных языках, часто древних, умолкнувших - не люблю слово "мертвых", потому что мертвых языков не бывает. Письменность древних языков зачастую очень красивая, похожа на абстрактную графику, на орнамент. Вот и получается лингвогобелен. Выяснилось, что ими можно лечить. С чем это связано - для меня самого до сих пор загадка. Возможно, есть воздействие на психосоматику, это признают многие канонические врачи-традиционалисты. Хотя еще вопрос, что канон, а что новшество, ведь многое поставлено с ног на голову. Однозначно одно - лингвогобелены обладают мощным психотерапевтическим потенциалом, побеждая депрессии и некоторые психосоматические расстройства. Происходит, видимо, некое воздействие, регулирующее физиологические процессы, физиологическую морфологию тканей в организме человека. И не только человека. Я и на животных испытывал свои разноязычные стихи.

- А как вы поняли, что лингвогобелены воздействуют на психику?

- Я часто читал свои многоязыкие стихи друзьям и знакомым. И вдруг оказывалось, что у одного снимается обострение хронической болезни, у другого смягчается депрессия. С годами я стал осознавать иноязычные тексты как лекарство, гармонизирующее сознание. Дальше включилась интуиция, я все делаю интуитивно. Я стал составлять даже лингвококтейли.

- Что же творится в организме людей, принимающих это странное иноязычное снадобье?

- Этого пока никто не знает. Это ведь неважно - что и как, важно - каков результат. Любой иероглиф, пиктограмма, сами по себе непонятные, могут вступать в загадочные связи с сознанием. Резонансные взаимодействия неузнанных знаковых структур могут быть теми лучами жизни, которых остро не хватает потерявшему равновесие организму.

- Это правда, что одна супружеская пара, у которой несколько лет не получалось заиметь детей, дважды в неделю приходила к вам и пробовала различные лингвококтейли?

- У них дочка уже школьница. Кстати, если говорить о воздействии на людей моими произведениями, то есть еще поэзо-обереги. Я сочиняю именные акростихи, и они непонятным мне самому образом работают как обереги для тех, кому их сочинил. Я уверен, что когда-то стихи будут выписывать так же, как сейчас таблетки. Стих и молитва - из одного ряда.

- Что такое язык?

- Язык - это кодовая система, но для меня язык - живое существо, мой старший брат по разуму, советчик. И стройматериал, чтобы построить свой собственный арткосмос. Это один из неосознаваемых ключей к полиглотии. Просто это не нужно делать самоцелью, "западая" на словари. Главное - относиться к языку как к живой структуре, к существу... Вы наверняка слышали о фрактальной геометрии. Сейчас фрактальные фигуры используются везде, вплоть до клипов. Каждый язык соответствует группе фрактальных фигур.

- Каким образом фрактальная геометрия согласуется с языком?

- Благодаря фракталам можно "читать" мир. Я работал с программой "Фрактинт", она визуализирует авторскую формулу. В 1975 году математик из Гарварда Бенуа Мандельброт опубликовал по фракталам первую работу. Фрактал - это главная визитная карточка врастания одного в другое. Поняв что-то одно, можно понять и что-то совсем иное, выработав специальный алгоритм. Так что весь мир можно прочитать: и облака на небе, и рисунок трещин в асфальте, и старую выщербленную кирпичную кладку, и лабиринты древесных ветвей, и турбулентное завихрение текущей воды. Для меня весь мир затекстован, я все воспринимаю через текст и как текст. Возможно, именно эти тексты ветвей-трещин-воды Борхес называл письменами Бога. Этакие натуральные языки. Они есть, просто надо их прочитать. И я пытаюсь это сделать. Я такой метод чтения называю "медитанцами". При помощи этого метода я прочитал петроглифы "Томской писаницы".

- Вы скромничаете! Этим же методом вы прочитали и ковер в историческом музее в Нахчыване. Что там было написано?

- Это был не ковер, а, видимо, войлочный нетканый палас или что-то в этом духе, но будем называть его ковром. Это был очень старый ковер, очень! Я не помню его возраст, но геометрический узор, который на нем был, для меня был ясен. Ковер повествовал о Великом потопе. В принципе, для меня не было неожиданностью обнаружить в Нахчыване остатки информации о потопе. Там слишком много осталось свидетельств этого события.

- Расскажите нашим читателям, каким образом вы попали в Нахчыван и вообще в Азербайджан.

- Это случилось в 2004 году. Один журналист-исследователь пригласил меня экспертом в экспедицию "По следам Ноя". Он намеревался отыскать в Нахчыване Ноев ковчег.

- Отыскал?

- Нет, конечно! Но зато для меня это была очень интересная поездка. Кавказ - это вообще языковой Вавилон! В Баку, в Ичери шэхэр я смог прочитать петроглифы на камне, мимо которого ходили все, но никто не обращал на него внимания.

Авторское отступление

Это была очень интересная история. Данный камень находился в числе других прочих камней и древних надгробий рядом с Девичьей башней. На нем были выбиты какие-то линии, значки и фигурки, отдаленно напоминающие человеческие. Вилли долго сидел рядом с камнем, трогал его, разглядывал и минут через десять выдал историю. Оказалось, на камне была выбита "инструкция", как не сойти с ума и не впасть в депрессию после утраты любимого человека. Автор рисунков потерял жену или подругу, она погибла. Он очень страдал, хотел покончить собой, но взял себя в руки и выкарабкался. После этого решил, что этот его опыт может быть ценен другим людям в аналогичной ситуации. Так появился этот камень.

- Любой может выучить несколько десятков языков или это не каждому дано? А если каждому - то сколько языков может выучить среднестатистический человек?

- Я твердо убежден - неспособных к языкам нет! Есть лишь те, кто в силу неких досадных причин не успел еще осознать то разноокрасье и многомерье жизни, которые он получает в дар от языков, одновременно сбрасывая с себя банальность, скуку и стереотипы. А сколько можно выучить - каждый решает сам. И вообще, что такое среднестатистический человек? Такому вообще ничего не надо, кроме как поесть, поспать, выпить, сериал посмотреть... А кто собирается овладеть хотя бы одним языком - он уже не среднестатистический. Необычным человеком стать не так уж и сложно, нужно просто пожелать то, что выбивается из вашего обычного распорядка. Я считаю, что тот, кто не знает, кроме своего родного языка, как минимум парочку-троечку других, наполовину слепоглухонемой. Изучать новые языки мешает установка - страх. Страх перед тем, как много надо запоминать. А тут просто привычка нужна. Осознанная необходимость. Желание почувствовать новый язык.

- Есть какие-то правила изучения языков?

- Прежде всего, не учите язык, а учитесь у языка. Никогда не начинайте с грамматики. Вспомните детство. Мы начинали говорить на родном языке не с грамматических правил. Мы просто начинали говорить словами и фразами, а уже потом шли в школу, чтобы узнать его структуру. Так же и здесь. Лучше всего начинать с фразеологии и идеоматики. Грамматика - это скелет языка. А фразеология и идеоматика - кровеносная и нервная системы языка. С них и надо начинать. Они приведут к тому, что будете дышать языком. Безусловно, без словарей, без знания закономерности построения фраз не обойтись, но это вторично.

- Расскажите о той роковой контузии, которая повлияла на ваши лингвистические способности.

- Тот день - 22 ноября 1985 года - я считаю своим вторым днем рождения. Я работал в санчасти, практически врачом, даже операции делал, правда, без наркоза - морфин- гидрохлорид наркоманы воровали. Боль снимал той самой акупунктурой, учебник по которой я нашел в разрушенной библиотеке под Гератом. Он был написан на языке синдхи. В тот день началась бомбежка "чемоданами", это мины такие крупнокалиберные, на чемоданы похожие. Погиб весь взвод, такие хорошие ребята! Один я остался. Было так: первая мина обдала пылью от рухнувшего забора, вторая влетала прямо под ноги. Черная болванка с огненным хвостом. Зарывается в землю, потом выпрыгивает, по черному каркасу начинают змеиться трещины, расширяются и из них вываливается огненная лава, которая разрастается во взрыв. Я все это видел как в замедленной съемке. Очень красиво, если это на экране... Потом была клиническая смерть, полет туда и обратно. Вообще я об этом говорить не люблю...

- Ангелов или чего-то подобное видели?

- Не видел. Но все было очень красиво, правда, трудноописуемо. Там было много интересных деталей... Но тут перед глазами встали взгляды моих погибших друзей. И они словно "отпружинивали" меня. И меня выволокло обратно. У меня была контузия и ранение, поражение левой височной доли мозга. И после этого стали приходить языки. Некоторые приходящие языки я не мог сразу идентифицировать, а некоторые не могу до сих пор. Позже, через три года, я ощутил лавинообразное вливание языков в меня. До этого я думал, что это постконтузионная шиза. Мне еще слепоту врачи предсказывали, я поэтому заранее азбуку слепых выучил. Но, к счастью, не пригодилась. В принципе, в "приходе" ко мне незнакомых языков не было ничего удивительного, потому что в левой височной области расположены участки коры головного мозга, ведающие знаковыми структурами. Так что моя клиническая смерть послужила трамплином, вбросившим меня в мир языков, коими и я начал овладевать, и они мною. И тогда я определил биологическую смерть как субботник по уборке белкового храма, а клиническую уподобил генеральной уборке жилища, сопровождаемой перестановкой мебели. А потом в Праге на конгрессе по биометрии я встретился с американским психоневрологом, Джессикой Крэйот, она психоневролог по основной специальности, по другой - этнограф, и искусством занимается. Она мне и объяснила мое состояние: это же проканаливание. "Ты - жертва посттравматического ченеллинга", - сказала она мне. Кстати, ченнеллинг в российской науке и за явление не считают. Хотя еще академик Вернадский предполагал возможность спонтанного ченеллинга, этаких "подарков" из ноосферы. Вот так я узнал, что со мной происходит и откуда берутся незваные лингвогости. А после я начал думать, как это можно использовать. Одной из пришедших способностей стала способность сочинять стихи на муфтолингве.

- Вашу ходячую муфтолингву "Россия гулливерит в Лилипутина", наверное, все знают. Можете привести еще примеры? И заодно поясните, что такое муфтолингва.

- Это неологизмы, слова-кентавры, когда конец одного слова является началом другого, но не просто так, а чтобы получился некий смысл. Например, поговорка "долг платежом красен" будет в стиле муфтолингв звучать так: "Задолжадность возвращедростью красна!" Или вот предостережение: "Не всякая заглядевушка сможет стать головокруженщиной, а тем более дожить до неувядамы!.." А вот горькое воспоминание: "Вчерашпиль мне царапает глазавтра".

- Злые языки утверждают, что среди языков (пардон за каламбур), которые вы знаете, подавляющее большинство редких и умолкнувших по той причине, что подлинное знание их невозможно проверить. Что вы никакой не полиглот, а авантюрист, в крайнем случае, человек, обладающий неуемной фантазией, способностью рисовать и гениальным даром звукоподражания. Как вы можете прокомментировать эти заявления, которых в том же Интернете довольно много?

- Я очень тронут таким вниманием к моей контуженной персоне! Никаким образом я оправдываться не собираюсь, потому что не вижу причин для оправданий. Если люди не верят, то это их проблемы! Я честно пытался встречаться с экспертами-лингвистами, с людьми, работающими на стыке нейропсихологии и лингвистики, чтобы они охарактеризовали мой феномен. Но они меня не воспринимают всерьез - у меня нет лингвистического образования. А те, кто со мной беседовали и среди которых были вполне уважаемые сотрудники солидных институтов, после просили меня: "Вилли, давайте договоримся о том, что вас нет". Мол, ваш случай потрясающий, но сегодняшними методами мы не можем его объяснить, поэтому давайте договоримся, что вас не существует. На мой взгляд, эти люди неосознанно расписывались в собственной профнепригодности. Почему их так глушит столкновение с ранее не встречавшимся? Это же тупиковый путь развития научной мысли! А некоторые меня вообще агентом люцифера считают!

- Но почему все-таки умолкнувших языков в вашем багаже значительно больше, чем общеупотребимых?

- Мне они просто больше нравятся. Эти редкие, экзотические, исчезающие или изолированные языки - моя подлинная любовь. Языки-изоляты вообще пользуются своей "инопланетной" логикой, а мне она больше интересна, чем логика того же британского английского, которым я владею, равно как и английским американским, канадским, креольским и австралийским. У меня часто спрашивают, а какое практическое значение имеет владение такими умолкнувшими языками, языками-изолятами? Очень большое! Среди них языки с кликсами - они считаются самыми древними, этакие лингводинозавры, чудом дошедшие до нас. И даже на скалах Антарктиды найдены записи на одном из таких языков! Поэтому такие языки могут очень помочь изучению более распространенных в качестве своего рода лингвистического варианта биовитаминных добавок для восприятия.

- Ваши оппоненты утверждают, что на самом деле вы не знаете даже тех языков, которые общеупотребимы, хотя лично я видела, как в том же Нахчыване, в крупном супермаркете вы разговорились с чудом взявшимся там негром. Разговорились на суахили и диалог был весьма бойкий.

- Мой главный критерий знания языка - это писать на нем поэтические тексты, думать на нем в зависимости от ситуации и настроения. Разговаривать я тоже могу, но мне нужно некоторое время, чтобы "разговориться", "раздуматься" на нем. В моем арсенале есть немало языков, которые я освоил только для того, чтобы читать любимых авторов в оригинале. А поскольку поэзия изначально непереводима, то Рэмбо по-настоящему стоит читать лишь по-французски, Данте - по-итальянски, Сэй-Сёнагон - по-японски, Хайяма - на фарси, Библию - на древнееврейском и греческом... В классе в восьмом я где-то вычитал слова венгерского лингвиста Антала Регули: "Всякий даже мастерский искусный перевод подобен прекрасной розе, спрятанной под стеклянный колпак - ее хорошо видно, но аромата нет".

- Самый сложный вопрос: как приходит к вам знание нового языка? Особенно древнего, умолкнувшего, неизвестно как звучавшего?

- Точно ответить не могу. Это знание приходит ко мне в виде ментально-временных концентратов. Правда, не знаю, насколько понятно я выразился. Выглядит это примерно как шаровая молния. У Ахматовой есть потрясающий термин - "предпесенная тревога". Она говорила о природе, механике поэтического творчества. На мой взгляд, очень точно и очень подходит к описанию и моих ощущений, когда язык "приходит" ко мне. То есть, когда я "узнаю" язык до того момента, как его услышу от кого-то или прочитаю фрагмент письма. Таких "пришедших" ко мне языков немного, но случаи были. Так ко мне "пришел" рдеогг-семфанг, язык индейцев южной границы Аргентины и Чили. Люди приезжали ко мне и подтвердили, что это их письменность - то, что я написал. Словно виртуально пообщался с носителем языка. С давно не живущим носителем. Но это не мистика, я вообще мистику не люблю. Я все это называю "другая физика", когда что-то происходит по непривычным законам. Начинает что-то звучать, я могу что-то писать... И это не психография, когда человек что-то пишет, рисует, и не может понять, что именно. Я-то понимаю, что я пишу. А психограф - это человек-факс. Что-то ему там приходит, и он выводит на бумаге знаки. Ко мне, кстати, много раз обращались такие люди, чтобы я перевел их писанину. И знаете, что удивительно? Как правило, 50-70% того, что пишут писхографы, это не современные языки, а как раз умолкнувшие или редкие!

- Напоследок расскажите что-нибудь интересное о редких языках.

- Например, юпик - язык эскимосов. В нем мало слов, и при этом 170 обозначений снега. "Что подумал снег об отпечатке твоей ноги и что подумал ты сам, ступив на снег" - это одно слово. Или письменность хекагуайчиуне, темнокожих людей с правильными, почти европейскими чертами лица из юго-западной и центральной Африки. Это трехмерные объекты. Обтесанные корнеплоды маниоки, пронзенные заостренными камышинками гуачараки. Поверхность срезов раскрашена минеральной краской. Клубни складываются в корзину и отправляются адресату в другую деревню. Получатель высыпает их на землю, раскладывает согласно стебелькам, которые играют роль интонационно-смысловых детерминант и "получает" сообщение. Берет ножичек, вырезает ответ и отправляет обратно. А если отвечать не собирается, то вытаскивает камышинки и варит себе эти клубни на обед. Язык съедобный, вкусный и безотходный.

Их соседи хтатингу имеют еще более интересный для меня язык. Там 18 видов прошедшего времени, 23 настоящего и 42 будущего. Венгерский с его огромным количеством падежей просто отдыхает! Ничего себе дикари! Нам бы такое дикарство.